Страница 91 из 100
Если мы и узнаем когда-либо, что послужило причиной нашего психологического превосходства, то не скоро, решил Ростик. А потом вдруг понял, что его батальон стоит у первых рядов огромного Боловского рынка, не продвигаясь вперед, не в силах просто охватить те четыре, а то и пять десятков лодок, которые еще оставались на земле.
– Как их много, - раздался рядом знакомый голос. Ростик оглянулся, это был Чернобров.
– Но что-то делать нужно, не отпускать же их! - послышался задыхающийся злобой девчоночий голосок.
– Не знаю, командир, у нас осталось шесть ружей, всего шесть, а тут... Они просто сметут нас и не заметят.
Мрачный прогноз Черноброва вдруг стал исполняться. Сначала одна, потом вторая из стоящих на земле лодок вдруг ожили и стали палить по людям. Били не очень старательно, скорее отпугивая, но пару раз все-таки зацепили строй. Кто-то закричал, забился на асфальте, кто-то стал звать на помощь...
– Что будем делать? - спросил Чернобров, присев за кирпичной стеной рынка.
Ростик не знал, просто ничего не придумывалось, но чтобы не показать этого, он поинтересовался:
– А почему у тебя всего шесть ружей-то? Было же восемь.
– Одно повредили на стадионе, а еще одно мы найти не смогли. Вместе с бронебойщиком, может, он в кустах где остался?.. Что делать, командир?
Теперь на них пошли и другие лодки, до этого висящие над рынком. Пальба усиливалась, и прицельность их огня росла.
– Да, у них тут полно пушек, они нас живьем изжарят, если не отступим! - послышался вдруг рядом писклявый голосок. Ростик оглянулся, это был конопатый солдатик, тот самый, над которым посмеивались на стадионе, у дверей под трибуны.
Ростик оглянулся, в общем-то, стрелять можно было и отсюда, с этой позиции, только не промахиваться, и пурпурные непременно дадут деру. Но шесть ружей... И тогда он понял, что следовало попробовать сделать.
– Чернобров, пали из шести, какие есть. Продержись минуты две, больше не прошу. Потом помогу тебе. Конопатый, за мной!
Страшно боясь, что его неправильно поймут и все последуют за ним, Ростик побежал к лодке, той самой, которая попыталась придержать их на автовокзале. Он не оглядывался, он слышал, что конопатый топал за ним по пятам.
Лодка стояла там же, где не смогла взлететь. Стрелок за турелью сидел, навалившись на ручки своих пушек. Вокруг, как Ростик и предполагал, были рассованы деревянные обоймы с пятаками.
– Держи патроны! - скомандовал Ростик и высыпал в подставленные руки конопатого почти четверть всего боезапаса лодки.
Потом уже знакомым движением он выволок отливающую зеленоватым блеском спаренную пушку. Как и та, которую Ростик оставил Квадратному на обсерватории, она весила килограммов пятнадцать, не больше. Забросил на плечо, неуклюже сполз на землю по гладкой поверхности невысокого самолета и побежал назад, туда, где неровно ухали бронебойщики.
Лодок в воздухе рынка висело уже штук двадцать, и почти половина из них пыталась сейчас подавить Ростиков батальон. Но люди пока держались. Главным образом потому, что лодки мешали друг другу, для правильной атаки им было тесновато. А палить, зависнув над землей, превратившись в неподвижную мишень, они побаивались. Явно побаивались.
Ростик вывалил свою добычу на каменный заборчик, разом превратив его в бруствер, потом защелкал знакомыми зажимами, нащупывая новую обойму с патронами.
– Учись, конопатый, сейчас за следующей пушкой побежишь...
– Да я... - начал было боец неуверенно. Но рядом раздался решительный басок:
– Нормальный ход, командир, показывай, что делать?
Ростик, не очень торопясь, стараясь, чтобы все было ясно, показал, как вставлять обойму, как передергивать затвор. Потом навел пушку на одного из летунов, не очень даже прицелившись, надавил на скобу. Выстрел отозвался резким толчком, но удержать пушку на бруствере оказалось вполне возможно. И выстрел получился неплохим, оба зеленых луча, вдруг слившись в толстый шнур, такого Ростик еще ни разу не видел, задели хвост одной из лодок. Из места попадания сразу ударило дымком.
Обладатель баса - подтянутый мужичок в тельняшке - повернулся к кому-то, кто палил из автомата сзади.
– Ванька, пойдем-ка себе по такой машинке раздобудем.
Ванька понекал было, но не очень. Тельняшка умел настаивать и знал это.
Потом Ростик послал вдогонку еще и конопатого. А сам принялся легко, как в тире, палить по лодкам. Именно легко, даже не прицеливаясь, не экономя патроны, которых было гораздо больше, чем он мог тут истратить...
Это и решило дело. Как почему-то иногда в таких случаях бывает, он попадал куда чаще, чем когда прицеливался. Пару раз на него заходили лодки с непременным желанием разложить на атомы, и тогда он снимал свою пушку с бруствера и ложился поближе к бордюру. И оставался цел. А когда самолеты пошли в третий заход, вдруг сбоку ударили сразу две другие пушки. Вероятно, Ванька с Тельняшкой разобрались наконец, что к чему, и вступили в дело.
Это оказалось вовремя, еще бы чуть-чуть, и оба фланга его батальона прогнулись бы, если вообще не побежали бы к домам, под укрытие. А так все остались на местах, только огонь стал чуть более нервным, но сейчас это не имело значения. Важно было заставить лодки отступить...
Они и заставили. Так получилось, что Ростик удачно зацепил третью, кажется, за этот бой лодку, она завертелась знакомым образом, потом накренилась и впаялась в землю между двумя другими, взорвавшись и отчетливо повредив их. Почти в тот же момент Ванька с приятелем на пару влепили одной из лодок в морду, убив, должно быть, обоих пилотов, и она рухнула на световую крышу крытого рынка, украшенного жирной надписью «Мясо». А из дальних кустов ударила еще одна зеленолучевая пушечка, не мудрствуя лукаво, выбирая себе самые легкие цели - на земле. Должно быть, конопатый тоже решил внести свою лепту... И тогда пурпурные отступили.
Сначала промчавшиеся над головой Ростика лодки не возвратились со следующим заходом, потом несколько летающих машин над деревьями резко прижались к земле, уходя из зоны обстрела, а потом... Все кончилось. Умолкли даже бронебойщики, последнее время поливающие противника почем зря.
Ростик поднял голову над бруствером, повертел головой, вскочил на него. Сдернул с плеча карабин, забыв о пушке, пошел вперед. Летающих машин на рыночной площади осталось немного, штук двенадцать - пятнадцать. Но это были новые лодки с новыми пушками.
Ростик оглянулся. От батальона тоже осталось немного. Не больше сотни человек. Но, как водится, выжили лучшие. Самые хладнокровные, умелые стрелки, самые уверенные в себе бойцы. Они вышли за ним, за командиром.
Между догорающими лодками лежали трупы. Ростик вдруг увидел одного из людей. Если якшался с захватчиками, значит, предатель. В кирасе, сжимая ружье пурпурных, с лицом, на котором застыло удивление. Кажется, Ростик его знал. Но он не стал вспоминать имя, этот человек был ему неприятен. Если он только попробует сниться по ночам, решил Ростик, я вспомню заложников, расстрелянных в Квелищеве...
Кому он мстит, о чем он вообще думает?
– Раненые останутся тут, - стал он командовать. По привычке, по вдруг усвоенной потребности действовать дальше, идти туда, где труднее всего. - Попробуйте собрать оружие, оно может потребоваться. Если кто-то из соседних домов начнет подтягиваться, не гоните их, силы нам будут очень нужны...
– Ты о чем? - спросил вдруг вынырнувший сбоку Тельняшка.
Ростик поднял на него глаза. И тогда понял, что даже этот стоящий в двух шагах человек ничего из слышал из его команд. Ростик прокашлялся, но это не помогло, хотелось пить, глотка горела.
На поясе знакомого убитого предателя болталась солдатская фляжка, Ростик недрогнувшей рукой снял ее, глотнул. Это оказался яблочный компот, вкуснотища... Кто-то протянул руку, Ростик отдал флягу, потом вышел в центр освобожденного от лодок пространства. И начал командовать. На этот раз - как надо. Его все слышали и все понимали.