Страница 80 из 100
Солдаты, которые очень боялись, что с ними тоже что-нибудь сделают, ретиво бросились исполнять приказы. Их толчки и удары прикладами ясно говорили - они хотят спасти свои шкуры показным рвением. Наверное, пурпурного это устраивало.
– Что они делают? - хрипло спросил кузнец.
Ростик даже не ответил. Он на мгновение отвел глаза и увидел, что почти весь его отряд, даже Чернобров, которому полагалось бы чинить мотор, стоит вытянув шеи и следит за происходящим в деревне.
Тем временем выбранных вытолкали к трупам, построили в подобие неправильной, неумелой шеренги, и Ростик быстро их подсчитал. У него получилось около пятидесяти человек. Много, почти по десятку за каждого пурпурного.
А потом построились солдатики. Все стало окончательно понятно. Пурпурный поднял свой хлыстик и резко опустил его. Из толстых ружей ударили серые молнии. Люди, стоящие над телами пурпурных, вспыхивали как свечи, некоторые отлетали назад от слишком сильного удара, кто-то бросился бежать, кто-то опустился на колени...
Не помогло, конечно, ничего. Слишком велика была огневая мощь ружей, слишком меткими и жестокими оказались стрелки.
Закончив расправу, пурпурный легкими покачиваниями хлыстика стал снова вызывать кого-то из толпы.
– Что, опять? - не понял кузнец.
Ростик ждал. На этот раз пурпурный вызвал крепких, здоровых мужичков. Они послушно потопали вперед, стали складывать убитых на тела пурпурных. Куча получилась как в кадрах кинохроники о немецких концлагерях. Конечно, немецких, подумал Ростик, ведь о русских лагерях никто такой вот хроники не снимал. Да и слишком много было русских лагерей, наверное...
Потом они облили кучу тел бензином, принесенным из склада, и подожгли. Пока эти чудовищные похороны не закончились, никого из стоящих на площади не отпустили. Несколько человек упали, то ли от жары и безжалостного солнца, то ли от горя. Их поднимали и заставляли смотреть... Ростик больше не мог. Он спустился на землю, подошел к уныло копающемуся с какой-то железкой Черноброву.
– Все, кончай, пересаживайся на другую машину, поехали.
– Так ведь немного осталось, через четверть часа тронемся, - вяло отозвался шофер.
– Чернобров, не нужен нам больше этот бензин.
– Как так не нужен?
– Я думаю, - искренне ответил Ростик, - никто ни в какой Чужой город не поедет.
– Как же так? Что же будем делать? - спросила хохлушка.
Ростик оглянулся, оказалось, они все стояли тут, слушали его. Лица у большинства были серыми, как небеленый лен, цыганка пустила слезу, словно ребенок.
– Будем нападать.
– Что, вот так, как есть, полувзводом пойдем на них в лоб? - спросил, недоумевая, кузнец. - Мы Квелищево не смогли отбить, а тут - целый город...
– Нет, - жестко отозвался Ростик. - Мы сделали ошибку, нам следовало не оружие вывозить, а народ выводить. Больше мы так не ошибемся.
– Партизанщина? - полуутвердительно поинтересовался Чернобров.
– Именно, - ответил кузнец. Он повеселел, для него даже такой вот отчаянный, ненадежный план был лучше, чем никакого плана.
– И все-таки если мы будем их атаковать, а они за каждого пурпурного будут убивать по десятку наших... - спросила, хлюпая носом, цыганка, - какая же тут партизанщина. Это все равно что в своих стрелять.
Ростик шагнул к ней так резко, что она отпрянула.
– Именно поэтому и нужно нападать. Чтобы спасти хоть кого-нибудь, чтобы вывести хоть часть жителей. - Он мотнул головой в сторону Квелищева: - Ты думаешь, там, под угрозой расстрела, - жизнь? Ты думаешь, они, чувствуя на себе ошейники рабов, живут?
Ростик попробовал успокоиться, провел рукой по лицу. И тогда цыганка шагнула вперед, положила ему руку на плечо, что совсем не вязалось с его вспышкой:
– Да, я все понимаю, командир. Ты не казни себя, не ты виноват, никто не знал, с какими... с кем нам пришлось столкнуться. - Она подождала, пока Ростик посмотрит в ее черные как смоль глаза. - Все было правильно, и все будет правильно. Будем нападать - и спасать, кого еще можно спасти.
Машину с бензином закатили подальше в кусты, закидали ветками, а на остальных докатили до обсерватории. И хотя ехали со скоростью всего-то километров двадцать, пылевой шлейф, остающийся сзади, беспокоил Ростика все время. Он успокоился только после того, как машины закатили в один из сараев, поцелее остальных, и разгрузили оружие.
Теперь стволов было куда как достаточно. Почти два десятка автоматов и несколько карабинов. Себе Ростик оставил карабин, он решил, что отныне его целью станут пурпурные, и так будет всегда, пока он будет видеть их перед собой или пока они не завалят его. Но об этом он не думал, именно так - не думал.
И конечно, у них было двенадцать противотанковых ружей. Все их пустить в дело было невозможно, просто нет стольких опытных стрелков, но шесть-семь человек, пожалуй, могли с ними управиться. И боеприпасов к ружьям оказалось навалом. Чтобы с ними не возиться, Рост приказал разложить их по солдатским сидорам. Но это было лишней предосторожностью, особой маневренности для первого боя им не потребовалось. Не успели они позавтракать, как сверху прибежал бледный Перегуда.
– Ростик, вы знаете, они идут, - доложил он мягким, откровенно испуганным голосом.
Ростик вышел во двор. Шакалы исчезли, в сером небе висело пять летающих лодок. По дороге от города к обсерватории двигалась длинная колонна. Рост всмотрелся в идущих к ним людей.
– Многовато их для нас, - отозвался Чернобров. Кто-то сзади испуганно ахнул. Ростик опустил бинокль.
– Это не солдаты, это пленные.
– Зачем тут пленные? - спросил кузнец.
– Наверное, хотят унести продовольствие или демонтировать обсерваторию.
– Они хотят забрать телескоп, - заволновался Перегуда. - Понимаете, он позволяет тут видеть все в округе за сотни километров, это же огромная ценность!
– Эти пленные - главная ценность, - произнес Ростик, стараясь, чтобы его голос звучал потверже. - Отобьем их, и нас станет без малого батальон. - Он посмотрел в лица собравшихся людей. - Понятно? Никто не отозвался.
– Тогда так - к бою! И я оторву голову каждому, кто выстрелит раньше меня. Бронебойщики, снимать летунов в упор, и не мазать, исправлять ошибки будет некому.
– Это точно, - согласился Чернобров. - Пурпурные так исправят, что мало не покажется.
23
Колонна, которая подходила к обсерватории, при ближайшем рассмотрении оказалась гораздо многочисленней, чем списочный батальон. Тут была без малого тысяча человек.
Ростик, устроившись под заваленной конструкцией радиотелескопа с Чернобровом, который тоже изъявил желание бить из противотанкового, и тремя девушками, державшимися вместе и вполне достойно действовавшими под Квелищевом. Им отвели нехитрую должность заряжающих, но они же, разумеется, должны были сменить Ростика и водилу, если мужички не смогут почему-либо управиться с ружьями.
Колонна подползала все ближе. Ростик опустил бинокль. Хохлушка сказала:
– Конвоиров немного, всего-то десятка два. И они довольно замызганные, так что если ребята сообразят, им не дадут ни разу выстрелить.
– Колонну ведут не конвоиры, а самолеты эти, хрен их дери!.. Если мы их отвлечем - все будет тип-топ, - отозвался Чернобров.
Мне бы такую уверенность, подумал Ростик, но вслух не стал ничего говорить.
– Скорее бы, - вдруг произнесла хохлушка.
– Недолго уже, - отозвался Ростик. Он и не ожидал, что его голос прозвучит так спокойно.
До колонны в самом деле оставалось не больше четырехсот метров. А до самолетов и того меньше. Но два из них отошли в сторону ближайших рощ, их действия было трудно предвидеть, но Ростик надеялся, что эта пара струсит и удерет.
– Вы не подумайте, - зашептала вдруг девушка, - я не от страха спрашивала. Я подумала...
– Нет хуже, чем болтовня перед боем, - прервал ее Чернобров. - А мандраж, он у всех бывает. У меня, вон даже у командира...