Страница 6 из 58
На стене дома висел таксофон, и я набрала «02». Береженого бог бережет.
Милиция приехала через пять минут. Две машины с мигалками. В подъезд трусцой просеменили люди в форме, в окнах квартиры засверкали вспышки фотоаппарата, менты возились по периметру подъезда.
Я стояла в тени полуоблетевшей сирени, сжимая в объятиях Стерву. Собака слегка дрожала, но молчала. Выждав пять минут, я поставила ее на землю. Она залилась радостным лаем, наскоро пописала и рванула к моей машине. У машины собака остановилась. Огромный милиционер с удивлением уставился на нее.
— Эт-то чей зверь неустановленной породы?
Я вышла из-за куста и пошла к собаке.
— Это йоркширский терьер. Нравится?
Пожилой милиционер растерянно оглянулся вокруг, считая заигрывания с ним рядом с местом преступления совершенно неуместными. Только моя хромота смирила его с неуставной формой приветствия.
— Нравится. Девушка, тут сейчас произошел несчастный случай. Во второй квартире найден труп, а перед этим был анонимный звонок в отделение милиции. Вы что-нибудь можете по этому поводу сказать?
— Могу. Я возвратилась домой. Поднимаясь по лестнице, увидела свою собаку, которую несколько часов назад собственноручно заперла в квартире. В которой, кстати, была включена весьма дорогая и, по утверждениям фирмы, надежная сигнализация. Но дверь оказалась заперта. А когда я ее открыла и вошла, кругом был разгром. На полу гостиной валялся неизвестный мне мужчина, явно мертвый. Пришлось подхватить собаку и вызвать вас.
Милиционер, разговаривавший со мной, стоя вполоборота, и не надеявшийся услышать ничего вразумительного, развернулся ко мне всем корпусом:
— Ну?
— Что «ну»?
— Эта собака — свидетель?
Милиционер кивнул на Стерву, нюхающую его ботинок.
— Эта. И квартира моя. Живу здесь вторую неделю.
Теперь меня слушали трое милиционеров. Милиционер повышенной плотности закурил и сурово спросил:
— Ну?
— Баранки гну. Потом вы приехали. С того момента, как я вызвала милицию, прошло всего десять минут. Оперативно работаете.
Толстый милиционер смотрел на меня, остальные двое на него. Хорошо, что хоть те молчали, не «нукали».
— Где вы, говорите, живете? Давайте пройдем, там удобнее показания записывать.
Я пожала плечами, подхватила на руки Стерву и пошла в подъезд. Все трое потопали за мной. Толстый остановился, рядом с ним остановились другие, и я, не слыша топота за спиной, тоже остановилась, оглянулась.
— Меня Сергей Дмитриевич зовут.
— Очень приятно. Настя.
Сергей Дмитриевич оглянулся на сопровождающих:
— Я так думаю, что один справлюсь.
Менты закивали и заговорили между собой. Оба достали блокноты и разошлись в разные стороны. Один под окна дома, другой, проскочив мимо нас, побежал в подъезд.
Во всей квартире горел свет, и она казалась теперь чужой. Труп был накрыт черной пленкой, а вокруг сидели на корточках, ходили из комнаты в комнату и просто стояли люди в форме и в штатском. Мне вначале показалось, что их человек семь, но потом оказалось, только четверо. Самым спокойным был оператор, он ходил, вцепившись в свою видеокамеру, и что-то бубнил под нос, плавно обходя мебель и криминалистов.
Сергей Дмитриевич крепко взял меня под локоть, подвел к телу, и парень, снимающий отпечатки пальцев на мебели, по его кивку откинул край пленки с лица убитого.
— Знаете его?
— Нет. Второй раз вижу.
— Второй? А когда первый?
— Когда в квартиру недавно вошла, я же вам рассказывала. Закройте, а то меня стошнит.
— Пойдем во вторую комнату, там спокойнее. Что пропало из вещей?
— Не знаю. Кажется, ничего. Только шкафы от стены отодвинуты и обои со стен содраны. Странно.
— Очень странно. После нашего ухода повнимательнее в квартире посмотри.
Пока Сергей Дмитриевич располагался в гостевой спальне, расправляя на столе протокол допроса, я позвонила маме. Тетя Маша долго ее не звала, расточая мне комплименты по поводу того, как я похорошела. Я не отвечала, ждала, когда же она услышит мое молчание. Не сразу, но все-таки она поняла.
— Что случилось, Настя?
— У меня в квартире убит незнакомый человек.
Тетя Маша охнула, трубка стукнулась о стол. Было слышно, как выключили музыку и затих гул веселых голосов. Я в другой компании никогда бы не сказала о случившемся, не стоит тревожить людей своими проблемами, но сегодняшние гости были на восемьдесят процентов из тех самых органов, которые мне сейчас были жизненно необходимы.
Мама взяла трубку и взволнованно-пьяным голосом начала расспрашивать: «Кто? Где? Почему? Когда ты успела вляпаться?»
— Мама, не могу я опять все заново повторять. Ты приезжай, а то мне страшно.
Она ойкнула. Я не знала, куда она побежала после того, как отдала трубку дяде Илюше, но уверена, что одеваться. Если у меня поранен палец, она падает в обморок, но если что-нибудь посерьезнее, она полностью мобилизуется и сделает все для моего спасения.
Когда мне делали операцию за операцией на колене, она уверенным голосом разговаривала с врачами, выносила за мной горшки и за месяц моего пребывания в больнице ни разу не заплакала, даже после того, как ей сказали, что я останусь хромой. Теперь она помчится меня спасать, не экономя денег на транспорт, достав свои последние из кошелька или напористо занимая их у гостей, невзирая на должности и степень опьянения.
Дядя Илья откашлялся в трубку, почмокал губами и почти членораздельно спросил:
— Настя, у тебя какой округ, Северный?
— Нет, я ведь теперь в новой квартире. Северо-Западный.
— Ах, да. Тогда совсем хорошо, у меня там Юрка работает. То есть он сейчас здесь. Ты позови к трубочке кого-нибудь из ребят, кто поближе.
Я обернулась на Сергея Дмитриевича, который сначала нетерпеливо постукивал ручкой по столу, а теперь с открытым ртом оглядывал стены.
— Вас можно попросить к телефону?
Милиционер скорчил мину пациента перед дантистом, но трубку взял.
— Майор Подвижников у телефона. Слушаю вас.
Я не знала, кто такой «Юрка» из нашего округа, но лицо майора посуровело.
— Поздравляю, Илья Александрович… Понял… Понял… Понятное дело, всяко бывает… Здравствуйте, Юрий Борисович… А ничего пока не ясно… Постараюсь… Обязательно доложу.
Сергей Дмитриевич осмотрел меня новым взглядом:
— Юрий Борисович кто тебе? Они там в два голоса орали, я не понял.
— Дядин друг. Вместе в академии учились.
Худой интеллигентный мужчина, жене которого я испортила настроение своим бриллиантовым гарнитуром, и был тот самый Юрка. Это я точно знаю. А вот заканчивал ли мой дядя-увалень хоть одно учебное заведение, включая общеобразовательную школу? Я всегда в этом сомневалась. Образование на нем практически не отразилось, он так и остался шумным охламоном из пригорода Твери. Но по теории вероятности он должен был поприсутствовать в каком-нибудь институте…
Следователь кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание:
— А где ты работаешь?
— Завхозом на ЖБК, в заводоуправлении.
Сергей Дмитриевич опять посмотрел по сторонам, прикидывая, чего же такого можно было украсть на заводе, чтобы все это купить? Строительные плиты машинами вывозить, что ли? Я скромно потупила взгляд.
— А эта квартира и все что в ней — наследство. У меня тетя пятнадцать дней назад умерла. Ковер на полу, где труп лежит… очень дорогой. Кровь, интересно, с него отмоется?
— Тоже мне проблема, порошком отчистишь. Так, давай садись напротив, начнем записывать все заново. Откуда ты ехала? Куда? Знаешь ли убитого парня?
Я села напротив майора, выставив больную ногу вперед и поглаживая собаку. На заполнение протокола ушло всего двадцать минут. За это время пару раз заходили другие милиционеры, шепотом докладывали Сергею Дмитриевичу о продвижении расследования.
— Настя, а как ты думаешь, что этот человек делал в твоем доме?
— Бес его знает. Его чем убили?
— Выстрел из пистолета.