Никодимово озеро

— Ни тебе, ни милиции делать тут нечего! Чего ты бредишь?

Он вынуждал начинать все сначала.

— Врешь, Лешка, — сказал Сергей. — Ты уже врал, заврался и врешь опять. А милиция, к твоему сведению, вокруг вас уже ходит.

Он не ожидал, что слова его произведут такое сильное впечатление. Лешка приподнялся на руках, побледнел. Насмешливой улыбки у него не получилось.

— Врешь! — Повторил: — Это ты врешь! Кто? Где они ходят?! Зачем они будут ходить, если ты не наклепал ничего?

— Я скажу тебе честно, — ответил Сергей. — Может, им до вас дела нет. Может, у них свои причины вертеться тут. Может, их интересует кто другой — я не знаю, чего они шарят в Никодимовке. А я, Лешка... — Он подошел к спинке кровати. — Я должен узнать, кто виноват, что в усадьбе оказалось два трупа, и куда делся второй из них. Я это узнаю и тогда не буду молчать.

Лешка выслушал его, оставаясь в том же неудобном положении на локтях. Сквозь поблекший за трое больничных суток загар на скулах его проступили яркие пятна. Он не ответил, в упор выжидающе глядя на Сергея потемневшими от ненависти и напряжения глазами.

― Было там примерно вот что, Леха... За подробности не ручаюсь, кое-где могу и ошибиться... Но в усадьбе ты устроил... Вот видишь! — сам себя перебил Сергей. — Даже усадьбу, которую мы считали нашей, общей, — твоей, моей, Алениной, — ты приспособил для одного себя, как и Сосновск, где мы тоже все считали общим. Так вот, усадьбу ты со своими новыми знакомыми сделал чем-то наподобие склада... Место надежное, зря только потащил туда девку — сразу и засыпался. Но не в этом дело. В усадьбе можно было сколько угодно и что угодно хранить, — скажем, до каникул. В каком-нибудь тайничке... В подполье, например. А потом спокойненько перебрасывать это что-то в Сосновск...

Неопределенность, с какой он говорил, немножко успокоила Лешку. Он усмехнулся, откидываясь на подушки, тронул рукой бинты на голове. Случайно или умышленно? Хотел напомнить, что болен?..

— Говоришь ты хорошо. Слушать тебя — одно удовольствие! Но, сам посуди, что бы я мог хранить там, к примеру?

— К примеру? — переспросил Сергей, облокачиваясь на спинку кровати. Но говорить так было неудобно, и он снова выпрямился. — Рассуждаю просто: из Сосновска в тайгу везти нечего... Ну, такого, что надо бы еще прятать... А из тайги: не грибы, понятно, не шишки кедровые, да они еще и не поспели. А, например, камушки какие-нибудь... или золото. Что еще есть в тайге? Особенно если запомнить, что рядом со Свинушами, на Западном, работает драга, а в Белогорске, в четырех километрах, прииск, В Байдуках — тоже.

— Говори дальше… — с неудавшейся иронией потребовал Лешка.

— А дальше — что ж? Дальше просто. В пятницу вечером, когда ты опять забрался в тайник, вас оказалось там слишком много. Я этого никак еще в ум не возьму: почему вас оказалось там много? Зачем полез туда Ваньша? Ваньша был?! Да еще бабка хромая! Или как раз она помешала кому-то?

Лешка цикнул сквозь зубы, сдерживая закипавшую ярость.

— Все сказал? Ну так вот: ты просто жалкий шпион!.. Приехал ко мне, в мой дом, чтобы меня же потихонечку утопить! — Лешка хохотнул. — Здорово! Трупы тебе, наверно, еще в Сосновске снились! И сказки эти ты, наверно, дома еще придумал! Так?

— Пусть сказки... — отходя к окну, согласился Сергей.

Лешка снова приподнялся на локтях.

— Милицию ты навел?!

— Нет, — сказал Сергей.

— Наведешь?

— Зачем? Если они сами нащупали вас, сами докопаются. А я пока не собираюсь.

Лешка снова откинулся на подушки.

— Вы взбесились! Вам бы любыми средствами потопить меня! — Он засмеялся негромким, деланным смехом. — Алена тоже! Взъелась из-за Галки!..

Сергей перебил:

— Галка твоя... Ничего не хочу говорить, но опроси у нее, где она была в ночь с субботы на воскресенье?

Лешка напрягся, как будто все другие страхи его перед одним этим сразу отошли на второй план.

— Что ты хочешь сказать?!

— Уже сказал. Спроси ее, — повторил Сергей. — Я ничего не утверждаю, мне самому хочется это узнать.

— Ты подлец после этого, — сказал Лешка. — Понял? Подлец! И если бы не башка у меня... — Он снова тронул бинты на голове, — мы бы поговорили с тобой по-другому.

— Как с Мишаней? — спросил Сергей. — Ты психуешь, потому что сейчас тебе худо — я знаю. Но лучше скажи мне, кто там остался около подполья: Ваньша или тот бабкин святой, постоялец? Кто потом трахнул тебя по голове?.. Не волнуйся, я никуда не побегу капать. А к тебе сейчас явятся друзья всей кодлой или пришлют ее... Ты их проинструктируешь, что разузнал от меня. Они проинструктируют тебя, как вертеть дальше... Я не мешаю вам консультироваться.

Лешка сказал негромко, сквозь зубы:

— Уходи к чертовой матери...

— Я к тебе не напрашивался, — резонно возразил Сергей. — Ты сам говорил: хочешь потолковать!

— Я думал, ты парень!

— А если парень? — спросил Сергей.

— Ты продашь меня! — сказал Лешка. — Ты не парень, потому что ты продашь!

— Если ты ни при чем здесь...

— Ну конечно! — воскликнул Лешка. — Если меня не за что продавать, ты не продашь меня!

— Но ведь, Леха... Там были два трупа, — сказал Сергей. — Разве Ты этого не знаешь? Ну да, знаешь, конечно. А убитые сами за себя не могут отомстить, Леха. Это должен кто-то сделать за них... Но я не хочу, чтобы ты влип еще вместо кого-то... За кого-то... Ради этих друзей!

— Иди ты... — сказал Лешка. И, глядя прищуренными глазами в потолок, медленно, с расстановкой добавил: — Все это красиво, что ты говорил... Но теперь скажу я, чего ты добиваешься... Сказать? — Он посмотрел на Сергея.

— Говори... — ответил Сергей вдруг изменившимся голосом.

— Тогда слушай! — Лешка устроился поудобней на подушках. — Ты уже сто лет бегаешь за Аленой! Так?

— Я не бегаю...

— Ну таскаешься! — весело согласился Лешка. — А она — за мной! И ты хочешь сначала обделать меня перед ней, потом упечь в каталажку, а уж потом — на свободненькое местечко, когда никто не будет мешать!.. Так?

Сергей потрогал тыльными сторонами ладоней подоконник за спиной, холодную батарею.

— Давай! — сказал Лешка. — Давай! Может, хоть так тебе девка достанется! Сука ты. Иди! Продавай! Я никого не трогал, никого не убивал, но законопатить меня можно! Иди! — Лешка яростно чиркнул спичкой и попытался прикурить от дрожащего в неверной руке огонька. Сергей стиснул пальцами гладкий подоконник.

— Чего же ты?! — спросил Лешка.

— Я знал, что ты это скажешь... — негромко, почти безразличным голосом ответил Сергей. — Рано или поздно, а скажешь — я в этом уже не сомневался... И можешь быть уверен: я не пойду продавать тебя. Но трупов этих так не оставлю. Запомни. Я всего чуть-чуть потерся около твоих новых дружков, а мне уже противно дышать с ними вместе...

— Давай, давай! — подбодрил Лешка. Он чувствовал, что удар его попал в цель, и продолжал бить в одну точку. — Придумывать теперь всякие охи-вздохи это не обязательно! Что там «трудно дышать», какие-то принципы еще — это лишку! Иди и действуй! Только предупреди Алену: так и так, мол! Дескать, упеку я Лешку, и закрутим с тобой! Вдруг она не согласится?

Сергей вспрыгнул на подоконник, оглянулся.

— Друзьями, Лешка, мы, конечно, уже никогда не будем... Но, может, ты подумаешь еще? Извинишься... Может, сам поймешь, с кем тебе больше по пути, пока еще не совсем поздно? Одумаешься?..

Лешку трясло. Нервно ломая спички, он чиркал их одну за другой, и во взгляде его, обращенном на Сергея, была ненависть.

Голоса их, наверное, долетали до комнаты сестры-хозяйки рядом с вестибюлем. Сергей услышал цокот знакомых шпилек по коридору и соскочил на землю.

* *

*

Подробностей этой встречи Сергей, конечно, не передавал Алене, когда сказал: «К Лешке я больше не пойду». Алена стиснула в кулак свои гибкие пальцы, потом разомкнула один за другим.

— Поссорились?..

— Не знаю, — сказал Сергей. — Что ссориться? Ссорятся дети...