Страница 44 из 82
― Галка рассказывала... Говорит, были на дне рождения... И тоже, говорит, какие-то вы... Люди к вам по-хорошему, как к моим друзьям... Что они вам плохого сделали?..
― А разве мы их обидели? — спросила Алена, одним быстрым взглядом предупредив намерение Сергея сказать что-то. — Мы в очень хороших отношениях с Галей!..
Лешка опять сел в кровати. Лицо его обмякло, растерянный взгляд скользнул по сторонам.
― Курить хочется... — виновато объяснил он Сергею, пошарив неуверенными руками сначала под подушкой, потом в тумбочке, чтобы скрыть заигравший на щеках румянец.
― Я сейчас принесу... — Сергей шагнул к выходу, чтобы не испытывать на себе деревянного спокойствия Алены, что появилось и закостенело в ее лице после того, как она сказала: «Мы в хороших отношениях с Галей», — он все толковал по-своему.
― Куда ты, Серега?! — потянулся за ним Лешка.
― Я принесу тебе закурить.
― Не надо! Галка принесет сейчас...
― Я спрошу у кого-нибудь и принесу одну сигарету, — повторил Сергей. Подумал: надо предупредить Алену, чтобы молчала... Но как это сказать взглядом?
Вышел в вестибюль, снял и скомкал в руках халат. Сестры-хозяйки в вестибюле не было. Он вышел с халатом в руках за дверь и сел на ступеньку, равнодушно думая, что в конце концов ему безразлично, какой там состоится разговор и что дальше...
Его могли видеть из окна дома Галины, но улица в один и другой конец, аж до кедровника, была до уныния пустынна, какой бывает в жаркую страдную пору лишь Никодимовка.
* *
*
Все было глупо. Он мог не уходить: впоследствии он так и так будет вынужден присутствовать почти при таком же разговоре, при тех же сценах... Когда дверь за Сергеем закрылась, Лешка опять откинулся на подушку и, неприметно усмехнувшись одним уголком рта, долго вприщур глядел на Алену.
За окном безостановочно надрывался сверчок.
― Чего он рванул? — спросил Лешка.
― Пошел за сигаретами для тебя, — сказала Алена.
Лешка отвернулся, посмотрел в потолок.
― Я сказал, что Галка принесет, он убежал не поэтому. — В отсутствие Сергея к нему возвратилось обычное самообладание. И ненадолго он стал тем Лешкой, предельно уверенным в себе, чуточку нахальным, которого знала Алена.
― Куда он пошел — это его дело. Ты не рад, что мы приехали, и потому злишься на него. Ты просто боишься нас, Лешка.
― В письмах ты называла меня — Леша...
― В письмах, за глаза я всех называю правильно, — сказала Алена.
Вытянув руки над головой и крепко захватив спинку кровати, Лешка подтянулся, напрягая мускулы.
― А мне это все равно! Как меня называют: Лешка или Леша... И с какой стати я буду бояться вас?
Алена потерла сомкнутыми пальцами правой руки пальцы левой.
― Я прочитала твой дневник, Лешка...
Он сразу вскинулся от подушек.
― Где ты нашла?! Кто тебе его дал?! Зачем ты это сделала?! — Дыхание его сорвалось.
― Не пугайся, — сказала Алена. — Там же нет ничего особенного. Я запомнила, правда, что только последняя любовь женщины может удовлетворить первую любовь мужчины... Это верно?
Белый как полотно Лешка сказал в лицо ей:
― Это по-жульнически, это нечестно, из-за спины... Это подло!
― Знаю. — Алена кивнула. — Может, ты и прав... Но нам нужно было...
Он перебил ее:
― Серега тоже читал?!
― Да, — сказала Алена. — Только он не виноват. Это я заставила его...
Лешка снова не дал ей договорить.
― Вы... предатели! — почти выкрикнул он сорвавшимся голосом. — Вы шпионы!
― Если бы мы знали, что ты скоро выздоровеешь...
Опять перебивая ее Лешка захохотал. Но не своим — искусственным смехом.
― Они надеялись, что я сдохну!
Алена повторила, шевельнув изогнутыми бровями:
― Если бы знали, что ты скоро выздоровеешь, мы бы не тронули твоей тетради. Но ты лежал без сознания, а мы хотели понять, что случилось в усадьбе.
― И вы начали шарить в чужих столах! — криво усмехнулся Лешка, снова укладываясь на подушку, и до подбородка натянул одеяло. — Им нужно было узнать! А что там могло случиться, в усадьбе?! Или я заранее мог догадаться, что она сгорит?!
― Не сердись, Лешка, Ты не мог догадаться, что она сгорит. Но ты догадывался о другом, и это мы узнали из дневника... Ты не был спокоен, когда писал его. Ты все время чего-то боялся, ты ждал неприятностей. Каких?
Лешка вернул себе некоторое самообладание, но лихорадочный блеск в глазах не угас.
― Ты плетешь такую чепуху, что не хочется говорить. Надо же! Залезать человеку в душу, а потом расспрашивать его: как да почему? Психологи! — Сверчок во дворе переместился ближе к окну, и Лешка не выдержал. Рванулся, чтобы захлопнуть раму, не дотянулся. Прикрикнул на Алену: — Закрой!
Алена встала, медленно, на обе створки запахнула окно и даже опустила шпингалет.
Голос неутомимого сверчка стих за окном. И как бы только теперь они оказались один на один, замкнутые в четырех белых стенах.
― Каждый вычитывает, что ему нравится, — сказал Лешка. — Не приписывайте мне своих бабьих слезливостей. — Передразнил: — Чего-то боялся я, чего-то беспокоился...
Алена не возвратилась на свое прежнее место, а, тоже бледная, осталась напротив, у стены.
― Я тебе, Лешка, ничего не приписываю. Но мы знаем, что ночью, когда ты... упал, в усадьбе, кроме тебя, были еще люди.
Именно в эту минуту, чтобы слова Алены остались без ответа, нужно было ворваться тетке Валентине Макаровне. Радостная, помолодевшая, что-то весело приговаривая на ходу, она пролетела от двери к тумбочке, водрузила на нее объемистую голубую авоську и принялась выгружать в тумбочку, Лешке на постель, на табурет абрикосовый компот в стеклянных банках, печенье, шоколад...
― Что же это вы Серегу-то выгнали?.. Я вот тут, сынок, что могла тебе... Сегодня как-нибудь, а завтрева... Обещала Наталья. Компот — это ты замест воды, вода тут вся ржой пропахла... Как-никак перекуси, а индюшку я взяла, мы ее тебе у Натальи...
Лешка нетерпеливо ерзнул в постели.
― Мама, ты оставь это и уйди пока.
― Я сейчас! Я только разберусь никак! — заспешила тетка Валентина Макаровна.
― Мам, у нас разговор! — нетерпеливо напомнил Лешка.
― Я духом сейчас, я знаю!.. — согласилась тетка
Валентина Макаровна, распихивая по тумбочке пакеты, банки.
― Мама, я прошу тебя, уйди! — зло повторил Лешка.
― Зачем ты повышаешь голос? — вмешалась Алена. — Пусть тетя Валя сделает, что надо.
Тетка Валентина Макаровна опалила ее быстрым выразительным взглядом.
― Разговоры можно бы на потом, конечно... Самое время, однако, говорить... — И опять стрельнула в Алену коротким, неприязненным взглядом. — Малость бы обождать — ничего б не сталось...
Минута после ее ухода прошла в молчании.
― Что ты сказала? — переспросил Лешка.
― В усадьбе, когда случился пожар, были люди, — повторила Алена.
― Откуда я знаю! Бабка была?! Об этом все говорят! А если даже там еще кто отирался — при чем мой дневник? И при чем здесь я?!
― Там были люди, которые... подожгли, и ты хотел остановить их, да?.. — с надеждой спросила Алена.
Лешка неестественно, с хрипотцой захохотал. Откашлялся.
― Ты бредишь! Или просто выдумываешь всякую чепуху! И я знаю зачем! — Он приподнялся на локтях. — Ты возненавидела Галку — вот и все! Она говорила мне: оба вы ее презираете!
― Не одну ее... — сказала Алена. — Всех.
― Кого — всех?
― Всех, кто около нее, кто с ней, — просто уточнила Алена.
Лешка ненадолго сомкнул губы, отчего в лице его опять резко проступила жесткость, которая делала его и строже, и намного взрослее сразу.
― Мне нет дела, как вы к ней относитесь, мало что взбредет вам... Ну а ты... Ты просто хочешь отомстить мне за Галку — вот и все. За то, что я не люблю тебя!
Алена хрустнула переплетенными пальцами.