Страница 14 из 37
Кзам остановился и повернулся лицом к холму, на вершине которого притаились уламры. Едва уловимый запах, доносившийся оттуда, встревожил его. Этот запах не был похож ни на запах хищного зверя, ни на запах людей его племени. Второй страж, у которого обоняние было развито меньше, продолжал спокойно сидеть на куче хвороста.
— Мы подошли слишком близко к людоедам, — тихо сказал Гав. — Ветер донес до них шум наших шагов.
Нао покачал головой: он больше опасался тонкого чутья врагов, чем их зрения или слуха.
— Нужно обойти ветер, — предложил Нам.
— Ветер дует от нас к людоедам, — ответил Нао. — Если мы обойдем ветер, они окажутся позади нас.
Ему не пришлось убеждать своих спутников: опытные охотники, Нам и Гав знали, что, преследуя дичь, надо не опережать ее, а итти по ее следам.
Тем временем сторожевой кзам что-то сказал своему товарищу. Тот отрицательно покачал головой. Первый собрался было сесть рядом с ним, но вдруг спохватился и скорым шагом пошел к холму.
— Надо спрятаться! — сказал Нао.
Густой кустарник на склоне холма укрыл уламров. Ослабленное преградой дуновение ветерка не могло теперь выдать их присутствия кзаму. Тот вскоре остановился; шумно втянув несколько раз воздух, он не обнаружил ничего подозрительного и вернулся к костру.
Уламры долго оставались под прикрытием кустарника. Сын Леопарда не спускал глаз с чуть-чуть видневшегося вдали костра. Тысячи замыслов, один несбыточней другого, роились в его голове. Малейшая неровность почвы могла скрыть нападающих от самого острого зрения; можно было красться по степи так тихо, чтобы самое чуткое ухо не услышало шороха. Но ничем нельзя было скрыть запаха, распространяемого человеческим телом, — только расстояние или встречный ветер могли рассеять его.
Лай шакала вывел Нао из раздумья. Сначала он молча слушал, потом негромко рассмеялся.
— Мы в стране шакалов, — сказал он. — Нам и Гав должны постараться убить одного шакала.
Молодые воины удивленно посмотрели на него. Нао продолжал:
— Я буду сторожить людоедов… Шакал хитер, как и волк, — он никогда не подпустит к себе человека. Но шакал всегда голоден… Нам и Гав положат кусок мяса на землю и сами притаятся на небольшом расстоянии. Шакал будет кружить около мяса, то приближаясь, то удаляясь. Если Нам и Гав не пошевельнут ни головой, ни рукой, если они будут стоять, как скалы, шакал после долгого раздумья бросится на мясо. Он схватит его и тотчас же отскочит. Дротики Нама и Гава должны быть быстрее, чем прыжок шакала!
Молодые уламры послушно отправились на поиски. Шакалов нетрудно выследить — лай выдает их местопребывание. Они не боятся хищников, так как знают, что ни одно животное не станет есть их мясо.
Четыре шакала жадно обгладывали в фисташковой роще кости какого-то зверя; они уставились на уламров своими зоркими глазами и тихо ворчали, готовые бежать, если непрошенные пришельцы подойдут слишком близко.
Нам и Гав в точности выполнили указание Нао: они положили на землю кусок мяса лани и, отступив на несколько шагов, замерли на месте, соперничая в неподвижности со стволами фисташковых деревьев. Шакалы стали кружить возле приманки. Запах мяса привлекал их, но страх перед двуногими животными удерживал на почтительном расстоянии.
Шакалы и раньше встречали человека, но ни один из них не знал его охотничьих хитростей. Тем не менее, сознавая, что человек сильнее их, они держались в отдалении. Шакалы — умные животные, и они знали, что бдительность и настороженность необходима всегда и повсюду, так как опасность подстерегает все живое во тьме и при ярком свете, в сухую погоду и во время дождей, на земле и в воде…
Поэтому они сперва долго рыскали вокруг неподвижных уламров, то прячась за фисташковыми деревьями, то выходя на открытое место. Серп месяца на востоке успел покраснеть, прежде чем кончились их сомнения и уснула подозрительность.
Тогда они осмелели: подходили к приманке на двадцать локтей и подолгу с тихим ворчаньем стояли на месте.
Наконец, жадность одержала верх над страхом. Они решились одновременно наброситься на мясо, чтобы урвать по равной доле. Нападение, как и предсказывал Нао, было молниеносным. Но дротики молодых воинов оказались еще быстрей и вонзились в тела двух шакалов. Уламры добили топорами раненых зверей, в то время как оставшиеся в живых улепетывали с приманкой.
Когда Нам и Гав сбросили у ног Нао свою добычу, тот сказал:
— Теперь мы сможем обмануть людоедов — запах шакала поглотит наш запах!
Огонь оживился, получив новую порцию хвороста и зеленых ветвей. Дымные языки его поднялись высоко над равниной; при этом свете уламры явственно видели лица сидящих людоедов, запасы пищи, разбросанное по земле оружие. На смену прежним стражам поднялись два новых. Оба сидели на земле, понурив головы и не подозревая ни о какой опасности.
Пристально поглядев на них, Нао сказал:
— Этих нетрудно застигнуть врасплох. Нам и Гав только что поохотились на шакалов. Теперь настала очередь сына Леопарда итти на охоту.
Захватив с собой шкуру одного из убитых шакалов, Нао спустился с холма и исчез в кустах. Сначала он отошел в сторону от людоедов, но, выйдя из кустарников, он пополз по высокой траве, обогнул пруд, скользнул в липовую рощу и очутился, наконец, едва в четырех сотнях локтей от костра.
Стражи не шелохнулись. Один из них учуял запах шакала, но этот запах не внушал никакой тревоги.
Нао мог теперь во всех подробностях рассмотреть привал врагов. Прежде всего он сосчитал их и на глаз определил силу каждого. Почти у всех были длинные руки, широченная грудь и короткие толстые ноги. Уламр подумал, что ни один из них не сможет обогнать его в беге.
Затем он внимательно осмотрел окрестности. Справа виднелся участок голой земли, примыкавший к невысокому кургану. Налево в густой траве росли отдельные группы деревьев. Трава тянулась до самого костра, и только на протяжении пяти-шести локтей от него она была вырвана.
Нао не долго колебался. Воспользовавшись тем, что стражи сидели к нему спиной, он пополз к кургану. Полз он медленно, распластываясь, как пресмыкающееся, и замирая при всяком движении стражей. Лунный свет и отблески костра, падавшие на его тело, он ощущал, как тяжесть чьих-то рук.
Наконец, добравшись до высокой травы, он пополз быстрее и скоро очутился возле Огня.
Теперь Нао был в самой середине круга спящих воинов: стоило им протянуть руку, и они коснулись бы его. При малейшей неосторожности стражи поднимут тревогу, и тогда он безвозвратно погиб. По счастью, он находился на наветренной стороне, и ветер вместе с дымом относил в сторону его запах и запах шакальей шкуры. Кроме того, стражи как будто задремали: они редко-редко поднимали на мгновенье головы…
Нао одним громадным скачком очутился у костра, протянул руку и схватил горящую головню. В тот же миг он отскочил обратно в траву. Но тут раздался страшный крик, и один из стражей бросился к нему, в то время как другой кинул в него дротик. Спящие кзамы проснулись, и уже человек десять из них вскочили на ноги…
Опережая людоедов, Нао выбрался из круга и, издав воинственный клич, помчался прямо к холму, где его поджидали Нам и Гав.
Кзамы, грозно рыча, толпой преследовали его. Короткие ноги не мешали им бежать с большой быстротой.
Уламр мчался, как вихрь, размахивая горящей головней. Добежав до холма, он опередил своих преследователей почти на пятьсот локтей.
Нам и Гав, стоя, ожидали его там.
— Бегите! — крикнул Нао юношам, не останавливаясь.
Те молча побежали вслед за ним, не отставая ни на шаг. Нао мысленно похвалил себя за то, что выбрал в спутники этих быстроногих юношей, вместо более сильных, но менее подвижных зрелых воинов. С каждым новым скачком уламры все дальше и дальше уходили от кзамов.
Теперь сын Леопарда бежал сзади, временами останавливаясь, чтобы удостовериться, что Огонь по-прежнему теплится в головешке. Внимание его раздвоилось: он следил за тем, чтобы не уменьшилось расстояние между ними и преследователями, и в то же время, пожалуй, даже с большей тревогой, наблюдал за искрой Огня, тлевшей в сухом дереве. Языки пламени уже давно угасли, и только красная точка на конце головни свидетельствовала, что Огонь еще жив.