Счастье жить

На следующий день она взяла выходной и рассказала о происшедшем Марии Викторовне. Та охала и ахала, потом сказала, что не рискнет давать советы — уж очень необычная ситуация.

— И Диму я очень люблю. Не смогу быть объективной — я уверена, что Дима — идеальный муж и золотой мальчик.

Перед Димой Иветте было стыдно, но она ничего не могла с собой поделать. Выйти за него замуж и жить с нелюбимым (все-таки у нее дрогнуло сердце при виде Саши и затрепетало внутри, когда он взял ее за руку) из чистой порядочности и благодарности — это не для нее.

Иветта судорожно решала, с кем можно посоветоваться. Отец и Наташа отпадали — Матвею нет еще и двух лет, и он гиперактивный, им не до ее проблем. Лилия, как всегда, выберет наиболее эффектный монолог, поэтому на ее мнение полагаться бесполезно. На работе такие вещи рассказывать не хотелось. И тут позвонил Станислав.

— Ви, а ты сегодня отдыхаешь или болеешь?

— Честно?

— Конечно. Завтра будешь? А то я заволновался, вдруг у тебя тоже грипп. Полредакции слегло, как номер будем закрывать, не знаю.

— Я здорова и завтра буду. У меня большое потрясение в личной жизни, и я должна попытаться как-то разрешить очень сложную ситуацию. Не подскажешь, кстати, с кем из родственников можно посоветоваться?

— Из наших? Да с кем угодно. У нас все обожают давать советы. С особенной радостью их дадут тебе в плане личной жизни, потому что надеются спихнуть тебя замуж и боятся, что ты так и останешься старой девой и они не поедят салатиков на твоей свадьбе.

— Стас, я серьезно!

— И я серьезно. Они так боятся за твой чистый паспорт, что даже мне пытались намекать насчет шикарной невесты, которая просто на дороге валяется. А сейчас жаждут затолкать в ЗАГС вас с Димой. Тебе еще на мозг не капают, что все сроки пробного брака давно прошли, пора обзаводиться ребенком в твои тридцать лет и…

— Мне не тридцать лет, — перебила Иветта, — мне еще до тридцати три года. Ну ладно, два года с хвостиком. Но это очень долго, честное слово.

— Не важно.

— Так с кем советоваться?

— Обычно с личной жизнью все идут к Екатерине Михайловне. Тебе она кто?

— Кажется, пятиюродная бабушка или что-то в этом роде. Надо на досуге заглянуть в наше родословное древо и посчитать точно.

— Я даже уже не считаю. Просто говорю, что все родные. Иначе рехнуться можно, пытаясь вспомнить очередного многоюродного сводного брата или неожиданного племянника по тридцать третьей восходящей отцовской линии. Короче, поезжай к Екатерине Михайловне. Ежели вдруг влюбилась и хочешь сменить Димку на кого-то другого, она точно скажет, стоит или нет. У нее глаз-алмаз. Выдала удачно замуж и женила кучу народа.

— Профессиональная сваха.

— Нет, она ясновидящая. Сразу говорит, кто пара, а кто не пара.

— И не ошибается? Прямо никогда? — съязвила Иветта.

— Пока ни разу не ошиблась. Кому сказала, что пара, — те до сих пор живут счастливо, а кому сказала, что не пара, — те развелись или живут как кошка с собакой. Извини, что напоминаю, но Даше с Ильей она тоже тогда сказала, что они не пара.

Иветта не знала, что ее начальник, родственник и приятель в курсе той истории. Она густо покраснела и поинтересовалась:

— И почему они ей показались неподходящими друг другу?

— Этого не знаю. Знаю, что она сразу им предсказала неудачу.

— Может, она просто программирует таким образом людей? Кого на счастье, а кого на развод?

— Понятия не имею. Мое дело — тебе сказать, что про мужиков ездят советоваться именно к ней, твое дело — ехать, если приспичило, с новым мужиком или не ехать.

— С чего ты взял, что дело именно в новом мужике?

— А я давно живу и хорошо знаю ваш женский пол. От и до, буквально, — похвастался Станислав.

У него на личном фронте творилось нечто небывалое. Удивительную девушку звали Мариной, и она была особенной. Почти ничего про себя не рассказывала — уверяла, что ей неинтересно болтать о себе, интересно присматриваться к людям, общаться на философские темы и слушать других. Слушательницей она действительно была прекрасной, при этом совершенно спокойно, не заглядывая в рот, как учат женщин глянцевые журналы, могла сказать:

— Извини, эта тема мне неинтересна.

Искренность в сочетании с вежливостью и безупречными манерами приводили Станислава в восторг. Они два раза обедали вместе в маленькой кофейне, Марина каждый раз оплачивала свой счет, не устраивая из этого шоу — просто мягко настаивала, и видно было, что не ломается и по-другому ей будет некомфортно. Потом Станислав пригласил ее поужинать в безумно дорогой ресторан — он был уверен, что любая девушка, даже самая немеркантильная, придет в восторг от вечера высокой кухни. Они встретились, и Марина сказала:

— Стас, если честно, у меня сегодня нет настроения туда идти. Я и оделась для более простого варианта. В знак компенсации за ваши несбывшиеся надежды можно я приглашу вас в кафешку моей юности?

Выглядела Марина лет на двадцать пять, поэтому про юность она, скорее всего, пошутила.

Кафешка оказалась чистенькой, шумной, дешевой и немного странной. Студенты, классические интеллигенты в очках и с портфелями, вокруг беседы на умные темы, ни одного пьяного, дым — хоть топор вешай. Курящие Стас и Марина закурили сразу же, чтобы не дышать этим дымом.

— Что за странное местечко?

— Вам не нравится? — огорчилась Марина.

— Почему, я еще просто не осмотрелся, но вижу, что оно необычное.

— Это место для сбора разных мелких политических товарищей. Преимущественно анархистов и экстремалов. Здесь любят поговорить о том, как переустроить Россию, покричать на тему продажности всех вокруг, а в туалете обязательно скажут несколько вежливых слов и уступят все, что можно, — от кабинки до мыла.

Марина оказалась права, и к вечеру Станислав, привыкший к дыму, заведение оценил. Они как-то незаметно познакомились с соседями и объединились столиками, довольно смачно поспорили о роли Троцкого в истории и даже получили в подарок книжку одного левого деятеля с автографом автора и приглашение на какое-то важное политическое мероприятие. Счет оплатила Марина — потому что она пригласила. Станислав попытался возмутиться:

— Это неправильно!

— Стас, давайте не будем спорить по мелочам. Сегодня вместо задуманного вами свидания в романтической обстановке шикарного ресторана я затащила вас в полуподвальное местечко и устроила нечто вроде товарищеской встречи. Мне не стыдно, но я должна нести ответственность за этот поступок.

Марина засмеялась. Станислав поцеловал ее (она не сопротивлялась) и искренне сказал:

— Мне понравилось. У меня никогда не было такого свидания, и я не был в таких местах, но это все было супер. Вы — удивительная.

— Спасибо, — сказала Марина, — вы прошли второй тест.

— Какой тест?

— У меня есть несколько тестов на совместимость с мужчиной, чтобы потом не мучиться. Это — второй, и вы его прошли.

— Какой был первый?

— Наш первый совместный обед. Вы не подняли тему засилья феминизма в стране после того, как я оплатила свой счет.

— Отлично. Сколько осталось?

— Не скажу.

Станислав еще раз поцеловал ее — уже крепче.

— Считайте, что вы прошли третий. Целуетесь вы отлично. И по итогам трех отлично пройденных тестов я разрешаю вам взять реванш и разориться. Приглашайте в свои шикарные рестораны, в Большой театр, наймите лимузин — делайте что хотите, я не феминистка. Главное, чтобы вы ориентировались все-таки не по цене, а по содержанию. Потому что на концерт Верки Сердючки или на «Камеди клаб» я не пойду ни за какие деньги, даже если мне их заплатят в двойном размере.

— Я тоже терпеть не могу «Камеди клаб», — признался Станислав, — все знакомые его обожают, повторяют оттуда шутки и намертво прилипают к телику, а меня с души воротит. Как-то раз я посмотрел его от и до — были в гостях, у друга юбилей — тридцать лет. Сели, выпили, закусили. И тут начался «Камеди клаб». Война войной, а обед по расписанию — все побросали тосты и игры, расселись вокруг телевизора (друг еще прикупил новый на всю стенку, чем гордился безумно) и стали смотреть, открыв рты и заходясь от смеха. Я чувствовал себя изгоем. Мне было скучно, я не понимал, почему они смеются. Мне было стыдно за них и за себя, а они временами подозрительно на меня посматривали, и я делал вид, что тоже посмеиваюсь, глупо улыбался от уха до уха и показывал, что я свой, я тоже с ними. Кошмарно. Наверное, у меня нет чувства юмора.