Мифы нового времени

Войдя в лифт, женщина вынула зеленую пластиковую карточку и вставила ее в отверстие в стене лифта. Дверь закрылась, и мы поехали вниз. К моему удивлению, лифт не остановился, когда датчик этажей продемонстрировал нам единицу.

– В этом здании есть подвал? – я удивленно вздернул бровь. При слове «подвал» Афанасьева снисходительно улыбнулась. Двери лифта раскрылись.

– Еперный балет! – только и смог сказать я. Не люблю показывать другим свое удивление, но тут…

Огромный зал открылся моему взгляду. И когда я говорю огромный, я имею в виду не бальную залу какого-нибудь дворца, а зал, по сравнению с которым футбольное поле – жалкий клочок земли, на котором не развернуться.

Вдоволь насладившись моей пораженной физиономией, Валерия Романовна взяла меня под руку и вывела из лифта. Немного опомнившись, я стал осматриваться. Сколько же средств было потрачено на обстановку? Оружие, доспехи, картины, наверное, всех эпох человечества, начиная с античных времен, древние статуи. Мне, в свое время изучавшему историю холодного оружия, открылась необыкновенная коллекция оного, во всем своем разнообразии и великолепии. Такой коллекции, я уверен, нет ни в одном музее мира. Но что странно: с каждым шагом, все чаще я ловил себя на мысли, что никакие горы золота или склады с экзотическим оружием не сравняться с той, кто ведет меня через этот зал. Не знаю, каким образом, но Валерия Романовна заставляла забыть обо всем. Я даже на некоторое время выкинул из головы цель моего визита, чего со мной никогда не случалось. Запах ее парфюма кружил голову,

Из раздумий меня вывел мужской голос, твердый и властный.

– Валерия, я уж думал, встреча отменена. Почему так долго?

Я, наверное, совершил оплошность, вмешиваясь в разговор, но почему то, появилось желание оградить эту женщину от порицания, и не было никаких сил сопротивляться ему.

– Прошу прощения, – я взглянул на пожилого господина в безукоризненном деловом костюме, – я был так изумлен и восхищен этим местом, что Валерия Романовна была вынуждена каждый раз ждать, пока мое любопытство не удовлетвориться.

Я нес чушь. Не знаю, что со мной творилось тогда, но я нес несусветную чушь, совсем, как юный мальчишка после первого поцелуя.

Однако, пожилой господин не возмутился, а лишь укоризненно посмотрел на Валерию Романовну.

– Ты не представишь нас друг другу, – его спокойный тон и напоминание, о том, что существуют, все-таки, правила приличия, несколько отрезвили мои мысли.

– Конечно же, – Валерия немного смутилась, но тут же официальный тон ее голоса вернулся, – знакомьтесь, Василий Николаевич Смитцов, один из владельцев охранной фирмы, к услугам которой мы приняли решение прибегнуть. Роман Викторович Афанасьев, мой отец и генеральный директор общества «Олимп».

Мы пожали руки. Роман Викторович подошел к двери, из которой он минуту назад вышел к нам и отворил ее.

– Проходите, господин Смитцов, обговорим, наконец, детали дела.

«Детали, – немного раздраженно подумал я, – тут бы суть уловить, ходят вокруг да около».

Мы вошли в еще один зал. «Господи, да сколько же здесь помещений?! – мелькнуло у меня в голове». Этот зал был намного меньше центрального, и он был пуст. Лишь кое-где в стенах с очень высокими, метров десяти потолками виднелись зарешеченные арочные проемы, еле заметные в слабом освещении факелов, что торчали из стен.

– Я так понимаю, Валерия ничего не успела Вам рассказать? – Роман Викторович внимательно посмотрел на меня, – ну что же, это сделаю я. Только прошу Вас дослушать до конца и не делать поспешных выводов.

Я кивнул, всем своим видом показывая, что я весь – одно сплошное внимание.

– Вы и Ваши люди должны привезти нам копье Афины. Слышали про него?

– Нет, не доводилось, к сожалению.

– Ну, это легко поправить, я расскажу Вам.

– Что скажете? Кого мы признаем достойным владеть сердцем Эллады?

Они стоят в кругу, обмениваясь неприветливыми взглядами. Мужчина, облаченный в одеяния цвета морской волны, и женщина, в глазах которой застыла мудрость веков. Она стоит, опираясь на свое любимое копье.

Посейдон и Афина.

– Город сей – милейший нашему сердцу и разуму, – глава пантеона обвел взглядом собравшихся богов, – я снова вопрошаю вас, боги: кого нам признать достойным его престола?

– Брат! – владыка морских пучин выступил вперед. Мое могущество известно высшему совету. Под моей защитой город будет процветать на радость нам и на зависть врагам.

– Отец мой не менее могуществен, чем ты, дядя, – богиня мудрости еле заметно усмехнулась, – однако же, даже он не берет под свою руку главный оплот поклонения богам. Неужели ты думаешь, что мудрость и справедливость не может быть полезнее жителям города, чем сила волн и ярость морских бурь?

– А в чем проблема то? – легкий и быстрый, как ветер, Гермес не занял своего места в кругу владык Олимпа, а завис в воздухе над спорящими богами, – пусть покажут, какую пользу они могут принести городу. Разве не просто? – его веселый, красивый, немного насмешливый голос разливался по олимпу подобно музыке. Посланец богов часто помогал совету не только доводить его волю до людей.

Посейдон сначала недоуменно покосился на Гермеса, а потом презрительно скривился. Афина лишь одобрительно кивнула.

– Да будет так! – Зевс стукнул кулаком по подлокотнику своего трона и поднялся. – Тот из вас, кто принесет больше пользы возлюбленному граду одним своим деянием, да обретет над ним власть, кою никто не осмелится оспорить.

Так сказал владыка Олимпа, и свершилось по слову его.

Посейдон, владыка морских пучин, уповая на безмерное могущество свое, спустился к окраине желанного города и вонзил драгоценный свой трезубец в землю, и забил на том месте фонтан из воды морской.

– Смотрите, боги! – бог морей воздел десницы к славному олимпу. – Я принес людям воду морскую, столь потребную для жизни! Я достоин!

Боги загомонили, одобрительно кивая. Афина, мудрейшая из мудрых, лишь снисходительно улыбнулась.

– А для кого потребна твоя морская вода, как не для тебя, возлюбленный мой дядя? – смеясь, молвила она, очутившись рядом с Посейдоном. – Не оглядывайся на себя, делая добро другим.

И с этими словами воткнула она копье рядом с трезубцем Посейдоновым, и превратилось копье в прекрасное оливковое дерево, вкус плодов которого удивил и восхитил людей. И были довольны этим боги, и присудили Афине владеть градом, который с тех пор и стал величаться по имени ее, Афинами. Морской владыка же во гневе удалился в свои владения.

– В общем, так, – закончил свой рассказ Роман Викторович, – многовато пафоса в легенде, но суть передана правильно.

Я кивнул, давая понять, что все ясно.

– Замечательно. Это копье – единственный оставшийся символ божественной власти, – господин Афанасьев взглянул мне в глаза. В его взгляде читалась нерешительность, будто он должен был сказать еще что-то очень важное, но это важное было чем-то постыдным или запретным. Хорошо, суть задания я понял: съезди, привези. Все это напомнило мне один старый фильм «Доспехи бога». Как тебя сейчас не хватает, Джеки Чан!

– Где находится груз? – услышав этот вопрос, Афанасьев немного успокоился, слова, которые ему было неприятно произносить вслух, не понадобились. Впрочем, напрасно он так засмущался. Подобный сорт людей я узнаю сразу и вижу насквозь. Надо называть вещи своими именами, господин-товарищ Афанасьев. Тоже мне, Остап Бендер.

– В Греции.

Логично, блин.

– У копья есть владелец? Его кто-то охраняет?

– Да, Афина.

– Где именно в Греции… Кто?!

На секунду мне показалось, что я ослышался. Рекорд моего удивления был побит второй раз за день.

– Вы хотите сказать, что копье в руках у статуи?

Отец с дочерью переглянулись, и господин Афанасьев покачал головой.