Страница 61 из 100
О том, что произошло в бункере, узнали потом, от раненого бандита, которому удалось вырваться наружу. Он пытался скрыться в лесу, но был задержан и на допросе дал показания.
Бандиты отклонили предложение Петра о сдаче, они убили заместителя и были убеждены, что без особого труда расправятся с чекистом.
…Бой был неравный и жестокий… уже в самом начале его Петр получил ранение в ногу. Но он умело использовал то обстоятельство, что бандиты были лишены оперативного простора. Под огнем его автомата они никак не могли все сразу покинуть свой отсек, а когда им все же, понеся потери, это удалось, Петр, раненный еще раз, собрал последние силы и бросил гранату. И больше он уже ничего не помнил. И не видел, как оставшийся в живых бандит, выползая через развороченный взрывом вход, со страхом смотрел на него, неподвижно застывшего на полу, и, не веря, что с этим отчаянно сражавшимся чекистом покончено, боясь, что он еще сможет помешать ему уйти, прошил его автоматной очередью…
Хоронили Петра на городском кладбище. С воинскими почестями, с венками и скорбными речами. Родных у него не было, но из детдома, где он воспитывался, приехали две старенькие учительницы. Их просили выступить, а они только смотрели на своего воспитанника и что-то шептали, глотая слезы. Потом одна из них достала из потертой временем сумочки пожелтевшие фотографии и стала их раздавать. И все, кому они достались, увидели вдруг Петра Ищенко мальчишкой, озорным и веселым, и таким жадным до жизни, что смерть его показалась им нелепой и несправедливой случайностью и отозвалась в сердцах еще больнее и острее…
Тамаров стоял рядом со старшим лейтенантом Артеменко, земляком и сослуживцем Петра. Когда покидали кладбище, Артеменко с грустью и с какой-то идущей из глубины души обидой сказал:
— Не успел для себя пожить человек. И не умел. А для людей добра сделал столько, сколько нам за всю нашу жизнь, наверное, не сделать… И пусть мне кто-нибудь докажет, что нет незаменимых работников! Они всегда были, есть и будут! Только понимаем мы это, осознаем почему-то всегда с большим опозданием. Заурядность свою, что ли, боимся признать…
Тамаров промолчал, а потом, вспомнив совещание у Капралова накануне операции, спросил:
— Вы, по-моему, предчувствовали его гибель? Извините, конечно…
— Да, предчувствие было. Но не это главное. Когда я говорю, что нам всем его очень будет не хватать, я имею в виду не только его исключительные профессиональные качества, но и человеческие, которые и делали его незаменимым, редким среди нас человеком. Согласитесь, что даже в крайне экстремальной ситуации можно найти для себя спасительную ниточку, и мы ищем ее. А он никогда этого не делал. Считал, что, как только у чекиста появляется такое желание, он обрекает порученную операцию на неудачу. Иными словами, каждый раз, уходя на задание, он просто забывал о себе, готов был в любую минуту принести себя в жертву ради достижения цели. На такое можно решиться раз, два, а он решался десятки, сотни раз!.. Не много ли подвигов для одного человека?! И не мало ли для таких людей одной жизни, если смерть у них только одна…
Тамаров планировал после похорон навестить жену, но в последний момент раздумал, не был в себе уверен, боялся проговориться. А она в этот день очень его ждала, потому что именно в этот день врачи пообещали ей, что скоро выпишут.
Галка не знала о смерти Петра, от нее это тщательно скрывали. Правда, она уже успела подметить, что всякий раз, когда она спрашивала о нем, и Тамаров, и те, кто ее навещал, старались либо уйти от ответа, либо отделаться неопределенными фразами, опять же скорее касающимися больше ее, чем Петра: вы, мол, Галина Тимофеевна, выздоравливайте, а все остальное потом… Но она-то хотела знать о Петре Ищенко, а не про «все остальное»!..
Чем упорнее пытались отвлечь ее от дум об этом человеке, тем сильнее росла в ней тревога о нем, тяжелее и острее становилось предчувствие. Все последние дни она буквально не находила себе места, часто ее заставали растерянной и заплаканной. О Петре она уже не спрашивала, только смотрела на всех с укоризной, с немым осуждением: «Что же вы меня обманываете? Зачем?..»
Когда ее наконец выписали из больницы, она не стала ждать мужа. Пошла на кладбище и без посторонней помощи, без чьей-либо подсказки разыскала могилу Петра…
Заставские будни, сразу навалившиеся на ее плечи заботы отвлекли ее на время от печальных воспоминаний. Но суровые испытания, выпавшие на ее долю, не прошли бесследно. Галка часто замыкалась в себе, перестала следить за своей внешностью, стала излишне раздражительной, неуступчивой. И однажды Тамаров ей сказал:
— Так нельзя. Может, тебе лучше уехать домой.
— А как же ты?
— Поживу один. Ты же уедешь не насовсем.
— Нет, мне нельзя уезжать. Это пройдет. Просто мне сейчас очень трудно, пойми…
— Я все понимаю, но мне больно видеть тебя такой…
— Я скоро стану другой. Только прежней, наверное, стать не смогу. Как не сможешь стать им и ты…
Галка подошла к мужу, положила ему на плечи руки и долго-долго смотрела на него. Все в его лице, каждая черточка, каждая морщинка были ей знакомыми и родными, ничего вроде не изменилось. И только потом, когда он ушел, она поняла, почему в ее Тамарове что-то показалось ей чужим, до сих пор для нее неизвестным, непривычным. То была чуть заметная седина на висках, на которую он, наверное, просто не обратил внимания. Или не успел обратить. У него хватает других забот…
День выдался отличный: солнечный, с легким морозцем. Тамаров отправил наряды, составил график очередных дежурств по заставе и вышел во двор. Капитана Орлова вызвали в комендатуру, и Тамаров вспомнил, как он, прощаясь, сказал:
— Без сопровождения еду! Даже не верится! Но успокаиваться, почивать на лаврах нам еще рано. Впрочем, вы уже у нас человек опытный, сами все понимаете… — И улыбнулся хитро.
Тамаров подметил, что после операции капитан стал относиться к нему с большим уважением, но часто прикрывал это шуткой, страховал от зазнайства. «Может, он и прав, — думал Тамаров. — Хотя что я, собственно, сделал, какое геройство совершил? Гордиться мне пока нечем. Просто так сложились обстоятельства. И я был в них рядовым участником….»
Подходя к крыльцу, вспомнил Галку. Почему она на него так смотрела, будто не видела целую вечность? Конечно, разлука была, но не такая уж долгая. Нет, странно она все-таки себя ведет. Явно еще не освоилась на заставе. Надо будет ей помочь… И он вдруг почувствовал свое преимущество перед ней. И ответственность человека, который уже освоился. И это было приятно…
Войдя в канцелярию, Тамаров вызвал старшину, отдал ему несколько распоряжений, потом сел за стол и перевернул листок календаря. Шел второй месяц его службы на границе…
РАТНАЯ ЛЕТОПИСЬ РОССИИ
Андрей Серба
УБИЙЦЫ ДЛЯ ИМПЕРАТОРА
Приключенческая повесть
Талантливый русский писатель, по происхождению — кубанский казак. Автор исторических и приключенческих повестей, опубликованных в «Искателе», «Вокруг света», «Советском воине». По образованию юрист.
Его повесть «Заговор против Ольги» опубликована в Первом сборнике «Военные приключения».
Сержант, командир конного патруля, насторожился, приподнялся в седле. Шестеро драгун, следовавших за ним, придержали скакунов, замерли с мушкетами на изготовку.
Куст, который привлек внимание сержанта, зашевелился, из-за него показалась пригнувшаяся человеческая фигура. Острый глаз опытного разведчика смог различить в темноте треуголку, широкий плащ и торчащую из-под него шпагу. Раздвигая впереди себя рукой траву, неизвестный сделал три-четыре мелких, крадущихся шага и исчез за соседним кустом. А там, откуда он появился, возникла новая фигура, нет, две. В таком же плаще, треуголке, тоже со шпагой на боку. Мгновение — и обе пропали за тем же кустом. У сержанта даже мелькнула мысль, не было ли только что увиденное игрой воображения? Уж больно быстро мелькнули перед глазами все три тени и без единого звука, словно призраки, растаяли в темноте. Ну нет, на то она и ночь, дабы под ее покровом вершить тайные дела. Тем паче в этом овраге, за которым начиналось болото, а за ним редколесье, где вчера вечером полковые разведчики обнаружили передовые пикеты шведской конницы. Неспроста сам дивизионный командир отрядил на ночь несколько патрулей из лучших разведчиков-драгун, чтоб обезопасить расположение русских войск со стороны этого глухого, глубокого оврага, ставшего границей между русской и шведской армиями. Поэтому интересно, очень интересно, кто эти вооруженные незнакомцы, облюбовавшие для ночных прогулок сей лесной овраг?