Страница 55 из 100
Совещание было важное, Тамаров прежде никогда на таком не присутствовал, да и не мог бы — он это понимал — присутствовать, если бы не сложились так обстоятельства. В кабинете у Капралова помимо основных его сотрудников находились начальник Горского погранотряда, начальник УВД и начальник местной милиции. Чуть позже прибыл секретарь райкома партии. Извинился за опоздание и сразу же обратил внимание на Тамарова, который был для него новым человеком (остальных он, видимо, уже хорошо знал). Капралов представил ему Тамарова, чем вызвал явное неудовольствие со стороны начальника погранотряда. Секретарь райкома заметил это и поспешил в шутливой форме примирить обоих начальников, сгладить неожиданно возникшую неприятную ситуацию:
— Наш человек, общий, а вы его, как яблоко раздора, делите!..
Потом поинтересовался у Тамарова состоянием жены и, выслушав, спросил:
— Достаточно ли квалифицированная оказывается ей помощь в больнице? Имеются ли у лечащих врачей все необходимые лекарства?
— Врачи делают все возможное для ее выздоровления, — смущенно ответил Тамаров.
— Этого мало! Речь, насколько мне известно, идет пока не о выздоровлении вашей жены, а о ее спасении. Стало быть, надо сделать и невозможное!.. Словом, обещаю вам сегодня же связаться с руководством больницы и реально помочь всем необходимым. К сожалению, в некоторых медикаментах мы испытываем еще голод…
Тамаров до глубины души был тронут столь искренней заботой, разволновался, не нашел нужных слов, чтобы поблагодарить, и только когда совещание было продолжено, успокоился, пришел в себя, но нет-нет да поглядывал на секретаря райкома и всякий раз при этом испытывал теплое чувство признательности к этому человеку. А секретарь райкома не замечал его взглядов, внимательно слушал выступавших, иногда что-то помечал в своем блокноте, бросал реплики. Тамаров с удовлетворением отметил, что партийный руководитель, в сущности главное и самое важное по значению лицо в городе и районе, никак и ничем этого не подчеркивал, не выпячивал своих заслуг и ответственности, а ведь и заслуги у него были — в годы войны он командовал партизанским отрядом, и ответственность на его плечах лежала большая — город и район были приграничными. Скромность и деловитость, никакой позы — вот что, пожалуй, отличало его от собравшихся здесь, тоже в общем-то заслуженных, нерядовых людей, и Тамаров подумал, что в этом, наверное, и есть сила партийного вожака, которому доверяют и за которым идут. И еще он вспомнил сказанное однажды капитаном Орловым: «Когда случается в нашей службе прорыв, перед начальством своим виноват я, а перед горским партийным секретарем — в долгу, потому что мать родная так о своем сыне не заботится, как он о нас, пограничниках…» Теперь Тамаров воочию убедился в правильности этих слов. Не оставив без внимания проблемы и сложности, возникающие в связи с проведением будущей операции у местных органов милиции и подразделений внутренних войск, секретарь райкома особо подчеркнул роль пограничников в ликвидации банды Огульского.
— У вас, товарищ полковник, — сказал он, обращаясь к начальнику Горского погранотряда, — задача наиболее трудная и опасная. Хорошо, конечно, если удастся накрыть банду прямо в ее логове. Но может ведь случиться и так, что банда ускользнет из окружения, или — что тоже реально — опередит нас по времени, и тогда она наверняка начнет прорываться через границу в надежде соединиться с бандой, орудующей на территории Польши. Я, понятно, не собираюсь вас учить, тем более подменять — это было бы с моей стороны просто смешно, но, думаю, не мешало бы усилить те заставы, на участках которых возможен прорыв. Мы должны сделать все, чтобы ликвидация банды прошла с минимальными для нас людскими потерями. Только в этом случае мы будем считать проведенную операцию успешной…
— Вариант прорыва через границу мы не исключаем и заставы на предполагаемых направлениях усилим, — ответил полковник и с улыбкой добавил: — А хватка-то у вас партизанская осталась, товарищ первый секретарь!
— Военная, я бы уточнил, хватка. Она у всех осталась, кто воевал, и списывать ее в архив нам еще рано. Впрочем, вы, военные, это лучше меня знаете…
Операция по уничтожению банды Огульского была обсуждена детально, с учетом всех «за» и «против» и в целом была одобрена. Правда, не сразу пришли к единому мнению, когда решали вопрос о дне ее начала. Что банда готовится к какой-то большой акции, не сомневались и раньше. Последнее время бандиты не предпринимали никаких вылазок, ушли в глубокое подполье. Бесценная информация Петра Ищенко, переданная женой Тамарова, конкретизировала план нашего командования, сняла многие вопросы. Но не все. Когда начинать операцию? — этот вопрос потребовал серьезного обсуждения. Начальник УВД, например, считал, что банду Огульского надо обезвредить в день ее выступления на объект.
— Во-первых, — говорил он, — в этот день вся банда наверняка будет в сборе, и мы сможем ликвидировать ее одним ударом. Во-вторых, надо выманить ее из логова, поскольку основная база ее расположения, несомненно, укреплена и мы можем встретить сильное сопротивление.
Такого же мнения придерживался и начальник местной милиции. А вот начальник погранотряда требовал форсировать события и объяснял это тем, что Огульский, опытный и хитрый враг, может изменить свои планы и атаковать объект раньше намеченного срока.
— Но если он даже не изменит даты выступления, нет никакой гарантии, что он предварительно не уведет банду в другое место, поближе к объекту нападения, а мы не будем знать, куда именно.
Капралов больше склонялся к поддержке доводов начальника погранотряда, но твердо этой своей поддержки не высказывал по двум причинам, в основе которых лежал один фактор — фактор времени. Он считал, что план уже есть, но операцию надо еще готовить и шлифовать. Помнил он и замечание секретаря райкома об усилении застав на случай возможного прорыва банды через границу.
— Сумеете вы быстро усилить ваши заставы? — спросил он начальника погранотряда.
— Сумеем! — ответил тот. — Усилим завтра же, хотя до прорыва, я думаю, дело не дойдет, если мы замкнем кольцо окружения. Такова наша главная задача, и мы должны ее выполнить.
— Так-то оно так… — сказал Капралов, поморщив лоб. — Но мы не должны забывать о том, что наш противник тоже думает… — И он посмотрел на секретаря райкома, явно ища у него поддержки.
Но секретарь райкома молчал. Своего военного опыта он, видимо, сейчас не только не преувеличивал, но считал явно недостаточным, чтобы вмешиваться в дискуссию военных людей, профессионалов, подлинных мастеров своего дела, за плечами которых тоже была война и была еще не одна послевоенная боевая операция.
И тогда взял слово старший лейтенант Артеменко, друг и земляк Петра Ищенко. Капралов всегда брал его с собой, будь то совещание или командировка, потому что этот рядовой сотрудник обладал прямо-таки феноменальной памятью, был незаменим по части секретной и обычной информации, поступавшей сверху и снизу, мог процитировать любой документ почти наизусть. Капралов и настраивал себя сейчас на получение от него какой-то важной информации, касающейся предстоящей операции. Но Артеменко ни о чем собравшихся не информировал, хотя и не отошел от главного вопроса совещания. Более того, он заставил всех подойти к этому вопросу с самых реалистичных позиций, исходя из сложившейся на сегодняшний день ситуации.
— Мы сейчас, — сказал он, — оцениваем свои силы и возможности, прикидываем и анализируем силы и возможные ходы противника, и это, конечно, правильно. Но мы почему-то словно забыли о Петре Ищенко, который снабдил нас бесценной информацией и который сейчас находится не здесь, с нами, а там, в банде, в том самом логове, которое мы собираемся ликвидировать… — Посмотрел на Капралова и продолжал: — Не могу понять, товарищ подполковник, вашей позиции. Вы вроде бы и не возражаете против немедленного начала операции и в то же время не настаиваете на ее скором начале. Но вы ведь хорошо знаете Ищенко! Он просто так в банде бы не остался. Я думаю, здесь был точный расчет. Ищенко поставил себе целью задержать банду во что бы то ни стало до нашего прихода. Я не знаю, как он это сделает, но зато я абсолютно не сомневаюсь, что он постарается это сделать! И если мы не накроем банду как можно скорее, то может случиться непоправимое. В тот момент, когда бандиты выступят, он примет бой. Другого решения этот человек принять не может, а уж пулемет или пару автоматов с гранатами, поверьте мне, он как-нибудь раздобудет…