Страница 33 из 162
Главный снаряд для лученья острога весьма нехитрое орудие. Большею частью оно имеет 7—10, но иногда 12 зубцов, около четверти длины, четырехгранной, реже цилиндрической формы; все зубцы имеют в ширину около 4–5 вершков и кончаются несколькими зазубринами вроде рыболовного крючка, но с обеих сторон и наверху соединяются в трубку, которая прикрепляется неподвижно к сухому и тонкому шесту около сажени длиною, редко более, а впрочем смотря по глубине, на которой производится лученье.
Второстепенное значение имеет устройство луча. Для этого существует особое, весьма целесообразное приспособление, т. н. коза. Она состоит из железной изогнутой аршинной рукоятки, к которой с боков привариваются более тонкие железные прутья, которые на конце тоже согнуты, но под прямым углом, так что весь снаряд имеет вид продолговатой жаровни длиною около трех четвертей. Конец рукоятки прикрепляется к носу лодки таким образом, что коза находится несколько выше последнего, по крайней мере на аршин от воды, что необходимо для освещения возможно большего пространства. Вообще при ловле острогой во всем Зауралье употребляются очень легкие лодки, управляемые одним веслом. Гребец сидит здесь уже не в передней носовой части ее лицом к корме, как на гребных лодках, а в корме лицом к носу, где помещается, обыкновенно стоя, главный рыбак с острогой. Самый лучений осветительный материал для луча — т. н. смольё. Это небольшие поленья или щепки, наколотые из смолистых сосновых пней и дающие самое яркое и продолжительное пламя. Смольё всегда заготовляется заранее и высушивается как можно лучше, иначе оно горит гораздо темнее и притом с треском, пугающим чуткую рыбу.
Трудно описать ощущения, которые чувствуешь, когда темною осенью ночью едешь в лодке: кругом мертвая тишина, изредка нарушаемая лаем собак и кряканьем уток; ярко горит смольё, освещая путь; на одну минуту мелькнут все мальчайшие подробности разнохарактерного дна озера, малейшие его углубления, каждая ничтожная травинка — и немедленно сменяются новыми: здесь, точно подводное чудовище, лежит огромная коряга, растопырив свои ослизлые и обросшие ветви; здесь желтеет песок, тут чернеет глубокая «няша», там опять зеленеет водяной мох, виднеются длинные стебли лопуха и его огромные ползучие корни; вот и целая чаща остролистной горошницы, пожелтевшей от осенних морозов. Всюду неподвижно стоят мелкие окуньки, пестрея своими полосатыми спинками, мелькает неугомонная плотва и бойкие ельцы; тоненькими сучочками лежат на дне мелкие щурята; медленно, словно нехотя, плывет широкий желтый линь. Тихо и бесшумно двигается лодка; ни единая капелька не скатывается с весла, не вынимаемого из воды: то осторожно подворачивается оно к корме, то снова выносится вперед в разрез воды, почти касаясь краев лодки. Неподвижно, черною тенью рисуясь на огненном кругу, стоит рыбак посредине лодки, ближе к лучу, и держит наготове острогу. Проворно, но без малейшего шума опускает он ее в воду, вдруг с силою нажимает и вытаскивает пойманную рыбу, ударом другой руки снимает ее с остроги, ловко подкидывает на жаровню свежего смолья и подправляет его зубцами. Трещит огонь, искры и обгоревшие головешки с треском и шипением падают в воду, и снова вспыхивает еще более яркое пламя. Вот и еще новая добыча, другая, третья — чем дальше, тем больше, но чаще становятся и промахи: нередко рыба убегает в то самое мгновение, когда острога готовится пронзить ее. Самое главное в этой ловле — угадать то расстояние, на котором медленное движение остроги должно мгновенно перейти в быстрый удар; притом всегда следует бить рыбу не вертикально, а несколько наискось и сначала опускать острогу как бы мимо рыбы, а на расстоянии полуаршина или менее осторожно переносить ее на цель, т. е. спину рыбы, впереди спинного плавника…
Рис. 32. Лученье
Главный недостаток ловли острогой состоит в том, что довольно много рыбы срывается и уходит с более или менее тяжелыми ранами, почему пропадает без всякой пользы. По этой причине в Западной Европе ловля с лучом и острогой в большинстве случаев запрещена и употребляется сравнительно редко. В последнее время, впрочем, в Англии изобретены особые пружинные остроги (стоктоновские), с которых рыбе почти невозможно сорваться. Рыба ударяется распоркою-насторожкою, которая распирает два стержня с зубьями на концах и сбивается даже от легкого удара, а обе зубчатые половины снаряда, т. е. оба настороженные стержня, с силою вонзаются в бока рыбы под действием пружины. Электрическая острога по своей сложности вряд ли может иметь практическое значение.
Ловля острогой имеет любителей и среди спортсменов и производится ими с большими удобствами и комфортом. Вместо смолья ими употребляются смоляные факелы, нефть или же особые лампы.
Большинство охотников-рыболовов, разумеется, ловят линей удочкой. Уженье линей имеет очень многих любителей, но, как исключительно прудовая ловля, она довольно скучна и утомительна, тем более, что лишь клюет крайне вяло и продолжительно, так что в состоянии вывести из терпения всякого речного рыболова, не привыкшего иметь дело с такими флегматичными и ленивыми рыбами. Кроме, того, линь Относительно своей величины принадлежит к числу слабых рыб и стоит в этом отношении почти наравне с лещом, густерой, налимом и карасем. Большого искусства ужение линя также не требует: он берет очень хорошо и на грубые снасти. Главное в этой ловле — не торопиться подсечкой. Поэтому с истинно-охотничьей точки зрения ужение линей стоит ниже ловли ботальной сетью, наставкой, малушкой и острогой.
Лучшим временем для уженья линей считается всюду конец весны или начало лета, когда эта рыба всего более бродит около берегов, сначала в поисках икряников с созревшими половыми продуктами, а затем, после нереста, отыскивая себе пищу. В мае и в начале июня попадается на удочку по крайней мере % всех выуживаемых линей. Однако местами, особенно в неглубоких проточных прудах, рано вскрывающихся и скоро нагревающихся, лини отлично берут через несколько дней после того, как растает лед и притом гораздо вернее и жаднее, чем в мае и июне. Во время нереста клев, по мнению многих рыболовов, прекращается, но это не совсем верно, так как линь, как и всякая другая рыба, не берет вовсе насадки только в момент самого процесса икрометания, а незадолго до него или вскоре по его окончании кормится, хотя и очень вяло и, так сказать, машинально, попутно. С середины лета клев линей почти прекращается; в это время они держатся в травяных зарослях, сыты, и притом (в жары), по-видимому, даже зарываются в ил или прячутся под плавучие берега, поэтому попадаются в очень небольшом количестве, и то на заранее расчищенных и прикормленных местах. В августе и сентябре, когда похолодеет вода и трава поредеет, лини ведут сравнительно бродячую жизнь и начинается их осенний клев, тоже известный не всем рыболовам. Может быть, впрочем, что лини жадно берут осенью только в менее кормных прудах, озерах И затонах. В более южных губерниях этот поздний клев бывает в сентябре и даже в первой половине октября, только в теплую погоду. По некоторым наблюдениям, надо полагать, что осенний клев продолжается только около недели, т. е. весьма непродолжительно, почему легко может пройти незамеченным. В Харьковской губернии, например, местами во время этого жора ловят линей десятками.
Наилучшим временем дня для уженья линя надо считать утро, притом не особенно раннее. Местами, однако, лучший клев замечается под вечер, около заката и до сумерек, но среди дня, около полудня, так же как и ночью, линь попадается на удочку только случайно; последнее обстоятельство довольно странно, потому что эта рыба может быть названа почти ночною: на это указывают как сравнительно маленькие глаза ее, как у налима, так и то, что линей можно наблюдать гуляющими по ночам иногда у самой поверхности воды, причем, перекувыркиваясь, они производят звуки, напоминающие бульканье падающих в воду комков глины. Весьма вероятно поэтому предположение, что лини не берут или почти не берут ночью потому, что в это время ходят в более открытой, в более глубокой воде и не на дне. Дневная ловля линей тоже является исключением из общего правила, и барон Черкасов ошибается, считая лучшим временем для уженья этих рыб время с 8–9 ч. утра и до 3–4 часов вечера (?). По моим наблюдениям, линь лучше всего берет в промежуток времени от 7 до 9 часов утра; самые частые поклевки, иногда следующие одна за другой, бывают около 8 час. На этом основании, а также по некоторым другим наблюдениям я пришел к заключению, что лини ночью и ранним утром бродят зря, без определенного направления, но перед тем, как возвратиться на свои обычные места, где проводят день, лини подходят к берегам и идут вереницами, один за другим, большею частью окраиной камышей, тростников и других водяных трав, останавливаясь здесь на дневку. Затем, незадолго до заката, начинается обратный ход линей, и они идут сначала травой, а потом, когда стемнеет, переходят на средину. В небольших прудах лини в мае и в начале июня положительно ежедневно совершают по два, так сказать, кругосветных плавания. Позднее, когда они отъедятся и животная пища станет изобильнее, эти странствования постепенно сокращаются, и, наконец, линь не выходит из района нескольких десятков квадратных сажен. Судя однако, по тому, что лини редко берут на одном месте одинаково хорошо утром и вечером, надо полагать, что утренний тракт не совсем совпадает с вечерним. Но что линь, как и многие другие рыбы, имеет свои излюбленные водяные пути — это не подлежит никакому сомнению. В изучении этих путей и лежит залог успеха уженья всякой рыбы, линя же в особенности.