Страница 20 из 53
— В таком случае, — сказал Коль, не отрываясь от дорожной карты штата Нью-Джерси, — дружелюбный коп не откажется от взятки и исправит ситуацию. И он доберется до дома.
— Ты расставил людей по обе стороны моста?
— И в туннелях. Порой он едет через Линкольн-туннель по Парк-уэй. Со всеми точками связь по радио, — Коль сделал отметку на исчерканном листе бумаги, лежащем поверх карты.
Зазвонил телефон. Грувер подошел к столику у кровати и поднял трубку:
— Грувер… Да? Мы дважды все проверили, и я уверен, что мы еще услышим о нем, если он… Не беспокойтесь об этом. Отлично. Будьте на связи, — Грувер положил трубку и выпрямился.
— В чем дело? — Фассет снял свой белый смокинг и начал закатывать рукава.
— Это из Лос-Анджелеса. Остерман уже покинул свою студию и его засекли в Муллхолланде, но минут двадцать назад потеряли. Считают, что он может встретиться с Кардоне или Тремьяном.
Коль бросил взгляд на стол:
— Час по нашему времени — это примерно десять в Калифорнии?
— Да.
— Скверно. Кардоне в своей машине, а Тремьян бродит по улицам. Никого не поймать…
— А я понимаю, что они сейчас думают, — вмешался Фассет. — Сегодня днем Тремьян упорно старался встретиться с Кардоне.
— Мы учитываем это, Ларри, — сказал Коль. — Если они договорятся о встрече, мы перехватим их.
— Да, я знаю. Хотя это рискованно.
Коль засмеялся, беря со стола свои расчеты:
— Ты планируй, а мы будем контролировать. Вот тут все дороги, ведущие к «Ремню».
— Джордж забыл сделать копию, а все остальные у людей на местах. На командном пункте всегда должна иметься карта поля боя.
— Меа culpa. Моя вина. До двух утра я оставался на брифинге и должен был успеть на рейс в шесть тридцать. Я забыл и бритву, и свою зубную щетку, и Бог знает что еще.
Телефон снова зазвонил, и Грувер снял трубку:
— Понимаю… Минутку, — он отвел трубку от уха и взглянул на Лоренса Фассета: — Наш второй водитель сцепился с Кардоне.
— О Господи! Надеюсь, ничего серьезного?
— Нет-нет. Как настоящий темпераментный американец он хотел выскочить из машины и, видимо, вступить в рукопашную. Но ничего не произошло.
— Вели возвращаться в Вашингтон. Пусть покинет наш район.
— Возвращайтесь, Джим, в округ Колумбия… Конечно, как вам удобнее. Увидимся на базе, — бросив трубку, Грувер вернулся к карточному столику. — Он оставит «ролле» в Мэриленде. Он считает, что Кардоне заметил номер.
— Отлично. А как насчет семьи Цезаря?
— Все наилучшим образом, — вмешался Коль. — Они просто не могут дождаться известий о Джузеппе Амбруццио Кардионе. Что отец, что сын.
— Что это значит? — Грувер поднес зажигалку к сигарете.
— Старик Цезарь раз двенадцать пострадал от рэкета. Его старший сын работает у Генерального прокурора и относится к мафии просто с фанатичной ненавистью.
— Замаливает старые семейные грешки?
— Что-то вроде этого.
Фассет подошел к окну и посмотрел на просторы южной части Центрального парка. Повернувшись к своим напарникам, он заговорил тихим голосом, но удовлетворение, которого Фассет скрыть не мог, заставило его улыбнуться:
— Теперь все в порядке. Мы вздрючили каждого из них. Все они растеряны и напуганы. Никто не знает, что делать и с кем советоваться. Теперь остается только сидеть и ждать. Дадим им двадцать четыре часа. А потом в зрительном зале гасим свет… Выбора у «Омеги» нет. Цугцванг. Ей придется делать первый ход.
13. Среда — 10.15
Таннер очутился в своем офисе только к четверти одиннадцатого. Он с большим трудом заставил себя уехать из дому, но понимал, что Фассет прав. Сев, он рассеянно посмотрел на груду почты на своем столе. Все хотели увидеться с ним. Никто не мог принять простейшего решения без того, чтобы он не сказал свое «да».
Сняв трубку, он набрал номер в Нью-Джерси:
— Алло? Элис?
— Да, дорогой. Ты что-то забыл?
— Нет… нет. Просто стало скучно без тебя. Чем ты занимаешься?
В доме на Орчард-драйв 22 в Сэддл-Уолли, Нью-Джерси, Элис улыбнулась, испытав прилив теплого чувства:
— Чем я занимаюсь?.. Ну, в соответствии с указаниями Великого Хана наблюдаю, как твой сын чистит подвал. И так же по повелению Великого Хана его дочь проводит жаркое июльское утро, читая обязательную литературу. Как иначе она попадет в Беркли?
Таннер понял, на что сетует жена. Когда она сама была девочкой, летние месяцы оставили о себе память как о поре одиночества и тоски. И теперь Элис хотела, чтобы Джанет сохранила совсем другие воспоминания.
— Ну ладно, пусть не переутомляется. Пригласи каких-нибудь ребят к ней.
— Так я и хотела. Но позвонила Нэнси Лумис и спросила, не может ли Джанет придти к ней на ленч…
— Элис… Я бы не очень хотел встречаться с Лумисами хотя бы несколько дней…
— Что ты имеешь в виду?
Джон припомнил встречу с Джимом Лумисом в ежедневном экспрессе в 8.20:
— Джим доводит меня до белого каления разговорами о каких-то сделках. И в поезде ему сопутствует целая толпа разной публики. Так что если бы я смог ускользнуть от него до будущей недели…
— А что говорит Джой?
— Он ничего не знает. Лумис не хочет, чтобы Джой знал. Думаю, боится конкуренции.
— Только я не понимаю, какое к этому имеет отношение приглашение Джанет на ленч…
— Просто чтобы не было лишних сложностей. У нас нет таких денег, о которых он ведет речь.
— Аминь!
— И… слушай, сделай мне одолжение. Не отходи сегодня слишком далеко от телефона.
Элис Таннер уставилась на трубку, которую держала в руке:
— Почему?
— Не могу сейчас все рассказывать, но может раздаться очень важный звонок… То, о чем мы с тобой говорили…
Улыбнувшись, Элис тут же невольно понизила голос:
— Кто-то тебе что-то предложил!
— Вполне возможно. И могут позвонить домой и пригласить на ленч.
— Ох, Джон! Это потрясающе!
— Да… это может быть интересно.
Внезапно он почувствовал, что ему до боли трудно говорить с ней:
— Позвоню попозже.
— Звучит восхитительно, дорогой мой. Я включу сигнал на такую громкость, что его будет слышно в Нью-Йорке.
— Я позвоню тебе попозже.
— И тогда расскажешь все подробности.
Таннер медленно положил трубку. Началась ложь… но по крайней мере его семья останется дома.
Он понимал, что теперь надо заняться проблемами телевизионной компании. Фассет предупреждал. Не должно быть никаких отступлений от привычного образа действий, а нормальный ритм для любого директора службы теленовостей означал предельное напряжение. Таннер должен был контролировать возникновение возможных сложностей. В своей профессиональной деятельности ему, как и сейчас, предстояло бороться с хаосом.
Он снял трубку телефона:
— Норма, я просмотрел список тех, с кем надо встретиться утром. Вызывайте. Предупредите всех, что встречи должны быть очень краткими и не позволяйте никому оставаться дольше пятнадцати минут, если от меня не поступит других указаний. Посоветуйте всем изложить свои проблемы и предложения в письменном виде — не больше половины странички. Действуйте. У меня куча дел.
Он был по горло занят до половины первого. Затем закрыл двери кабинета и позвонил жене.
Ответа не последовало.
Он сидел, прижав трубку к уху, минуты две, пока не стало казаться, что время между звонками тянется невыносимо долго.
Ответа не было. Никто не снимал трубку телефона, звонок которого можно было услышать и в Нью-Йорке.
12.35. Должно быть, Элис решила, что между полуднем и половиной второго звонить никто не станет. И ей, скорее всего, что-то понадобилось в супермаркете. Или решила взять детей с собой в клуб и угостить их гамбургерами. Или же не могла отказать Нэнси Лумис и пошла с Джанет на ленч. А может, заскочила в библиотеку — летом Элис обожала читать, сидя рядом с бассейном.