Бремя

БРЕМЯ

История одной души

Посвящается моим родителям — Ивану и Лидии, чья любовь питала меня.

Раздвоение личности — психический феномен, при котором в человеке сосуществуют независимо одна от другой две личности, каждая со своим собственным восприятием и взаимодействием с окружающим миром. Диссоциативное расстройство, как еще называют расщепление личности, связано с глубокой душевной травмой и, как правило, сопровождается провалами в памяти.

Из диагностического справочника

Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?

Мф.16: 26

СОДЕРЖАНИЕ

Убиение винограда

Прекрасный Алконост

Ванесса

В доме Деда

Васса

«...И воды дошли до души моей»

Не покидай меня, моя опора

Чужой, кто мог бы стать своим

Амнезия

В желтом заведении

Шестое чувство

Скажи, что я живу...

Рожденная женщиной...

Эрика

Погоня

Счастье

Призрак

Андрей

Бес

Воля вольная

Не убий!

Лишь помяни меня в молитвах...

Секрет доктора Берри

Тайный свидетель

Идиот

Электрошокотерапия

Блаженная нищета

Неожиданная встреча

Где нет тебя

Странница

Явь

В ночлежке

Джонни

Душа и тело

Смысл жизни

«Да возвратятся сердца отцов к детям их»

Казнить нельзя, помиловать!

Глава 37

«Письмо к райской серне»

«От людей, одержимых бесами...».

Исповедь

«И бремя Мое легко...»

Эпилог

Часть I

Господи, помилуй чадо мое, умершее в утробе моей. За веру и слезы мои, ради милосердия Твоего, Господи, не лиши нерожденную дочь мою Света Твоего Божественного.

Молитва

ПрологУбиение винограда

В тот год виноград уродился особенный, с отливом — черный с бордовым, зеленый с золотом — и с терпкой сладостью, бьющей прямо в солнечное сплетение. В нем самом будто сплелось солнце, вспенилось гроздьями от бурной радости бытия. Сбор уже закончился, а виноград все плодоносил и плодоносил. Мой счастливый дед, сторож виноградных полей, словно отважный рыцарь, охраняющий свое царство, на Рыжем Рыссе, любимой объездной лошади, вихрем проносился мимо дома и скрывался тут же в облаке придорожной пыли. И в очередной раз, не успев добежать, перехватить устремленный в нечто ему одному видимое взгляд, я стояла и с волнением ждала следующего его появления. И тогда он брал меня в седло, ласково приговаривая: «Ну, держись, Иванка, держись, внучка...». И мы неслись все быстрее, быстрее, поднимаясь все выше и выше, к самым облакам, и я видела собственными глазами, как у легкого и сильного Рысса открывались крылья... (Славный, милый краснокрылый скакун моего детства, где ты теперь? Кого несешь в летучую даль?)

Тем трагическим утром я проснулась чуть свет от страшного грохота за окном и сразу ощутила тревожное трепетание испуганной бабочки в животе: так потом всегда чувствовалось приближение зла. Я выбежала за калитку, босая, в ночной сорочке и обмерла от горя...

Поле еще спало безмятежным сном, но по окраинам, как хищники, уже выстроились «мирные» трактора. Зачем они здесь? Что означает их зловещий, рвущий рев? (За всю свою жизнь мне так и не удалось заглушить его в себе.) Проснулись виноградники, еще не веря своему концу, и доверчиво протягивали спелые кисти — берите, угощайтесь, мы принесли вам жизнь... Но человек уже резал, нес погибель. Огромный трактор, словно голодный стервятник, кромсал сочное поле на куски, и подрезанные кусты вместе с обильными гроздьями падали по обеим сторонам борозды, разбиваясь в кровь. Погибал мой мир, хранящий самые потаенные мечты, и я бросилась спасать, размахивая руками, всхлипывая и крича, не разбирая дороги. Он все же не хотел убить ребенка, тот человек за рулем бездушной машины. Тормознул, так что вздыбленные комки веером взлетели в воздух, сбив меня с ног и привалив тяжестью. В тот краткий миг погребения в густую и холодную темноту земли навсегда поселился во мне страх отлучения от неба.

После выкорчевки виноградников я несколько дней не выходила из дома, говорила с заиканием, чем сильно напугала родных. Иногда слышала, как Дед, тяжело вздыхая, говорил сам с собой: «Э-э-э, а этот на кукурузе помешался, окаянный... Э-эх, какой виноград загубили... Будь они не ладны... Антихристы...».

«Значит, все это — не было ночным кошмаром», — думала я.

«Не могли бы вы вспомнить наиболее травмирующее событие вашего детства?» — вопрошали позже множество раз оценщики моего душевного состояния. И я всегда отвечала: «Виноградники... Они зарезали мои виноградники».

Каким страшным сопоставлением явится много лет спустя истинный смысл истребления винограда в то незабываемое трагическое утро. Откроется однажды метафоричность слова, метафоричность жизни. Сколько раз потом, повзрослев, опускаясь до самых низин своего существа, потакая дурным инстинктам, я сама ломала зародившиеся во мне в детские годы ростки добра, повинуясь некой чудовищной силе разрушения, которой сама когда-то ужаснулась ребенком. И как потом плакала над надломленными ветками.

«Я есмь истинная виноградная лоза, — много лет спустя читала мне вслух из Евангелия удивительная женщина, мудрая Васса, борясь с моей депрессией, борясь за несчастную душу мою всею своею непоколебимой верой, — а Отец мой — Виноградарь, всякую у меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает, а всякую, приносящую плод, очищает, чтобы больше плода приносила... Я есмь лоза, а вы ветви и плоды».

Так говорил Бог, и всякий из нас прошедший мимо, ушел в пустоту.

Глава 1Прекрасный Алконост

В древнерусской мифологии Алконост — полуптица-полуженщина, олицетворение божественного промысла.

Я долго боялась выходить из дома, а когда однажды решилась, то увидела за оградой через дорогу пустырь — голое, израненное поле. На краю, на кочках сидел Дед в старом своем тулупе. Он выглядел воином, проигравшим битву, — взлелеянную и бережно охраняемую им много лет землю разрушили варвары.

— Деда, почему ты здесь сидишь один?

Дед оглянулся.

— А я и не один, — сказал, сразу улыбнувшись, — иди сюда, — и распахнул тулуп, — ты же замерзнешь. Осень уже… Нет, я не один, — добавил Дед, укутывая меня в овчинную теплую, как печка, подкладку, — ты у меня есть.

— Деда, а зачем они это сделали? — устраиваясь в уютном убежище, спросила я.

— Бог их знает зачем. Кукурузу будут садить...

— Я что, кукуруза важнее винограда?

— Нет, не важнее, Иванка. Виноград важнее. Намного важнее.

— Тогда почему они его зарезали?

— Видишь, Ваня, некоторые люди, ничего не понимают в винограде. Не понимают, что без винограда им не выжить.

— И без виноградарей?

— И без виноградарей...

— А я, деда, когда вырасту, виноградарем буду, как ты...

— Будь, Ваня, будь. Я стану молиться об этом...

— Ведь правда, Деда, если винограда и виноградарей не будет, люди сами в кукурузные кочаны превратятся?

— Правда, внуча, так оно и будет...

— А я хочу, хочу, хочу, чтобы все они в кочаны превратились...

Дед посмотрел грустно, и глаза его затянулись голубым туманом.

— Пойдем домой, — встал и взял меня за руку. — Нас там уже, наверное, давно потеряли.