Страница 22 из 65
Разорили,исказнили
Алый цвет и белый цвет.
Было много роз и лилий,
Много было, больше нет.
Я сама, как ночь с ночами,
С вечным трепетом души,
Еле скрылась под ветвями
Ивы, плачущей в тиши.
ЗАРЯ
Королева Каралуни,
Над полянами Литвы,
Плачет в месяце Июне,
Плачет с ней листок травы.
А в пределах Норги Фрея
Плачет, глянув на утес,
И болотная лилея
След хранит златистых слез.
И по всем-то странам разно
Плачет нежная Заря,
То жемчужно, то алмазно,
То в сияньях янтаря.
То на быстром Светлогривом,
Приносящем день, коне,
Пролетит она по нивам,
И дрожит слеза в огне.
А порою эта грива
Вся от инея бела,
Поглядишь — и как красиво,
Вон, роса везде легла.
Отчего же это плачет
При начале дня Заря?
Конь ее зачем так скачет?
Это все ужели зря?
Я не знаю. Полагаю,
Тут ничем нельзя помочь.
Ибо Ад привержен к Раю,
И за Днем приходит Ночь.
ЖАЛОБА К ЦВЕТКУ
Цветок, цветок, ты весь — глазок,
Ты весь — красивый глаз.
А мы глядим и вечно спим,
И видит ли кто нас?
Цветок, цветок, ты весь — есть слух,
Ты весь — любовь, уста,
Ты — нежность губ, ты — мысль, ты — дух.
А нам — лишь темнота?
Цветок в росе, ты — нежный глаз,
Твою росу мы пьем.
А наших глаз немой алмаз
Оберет ли кто потом?
ВЛЮБЛЕННОСТЬ
Кто влюблен, тот очарован,
Зачарован, опьянен,
Он не девой заколдован,
Нет, не той, в кого влюблен.
Он пленен не той желанной,
Чьим губам пьянить дано,
Не доступной, не обманной
Сердце с сердцем сплетено.
Мы приходим, мы уходим,
Говорим, и молча ждем,
Мы на Землю Небо сводим,
Мы идем своим путем.
Мы крылатым вьемся змеем,
Мы ползем в пыли змеей,
Но в своем мы не умеем
Сон лелеять вправду свой.
Мы зрачки пьяним зрачками,
Всей душой в глаза глядим,
Но не нами, о, не нами
Создан звездный Серафим.
Серафим? Быть может, Дьявол?
Кто-то есть в нас, в нашем Мы.
Бывший в Море — в Бездне плавал,
Но не смерил этим Тьмы.
ВЕРОЛОМНЫЙ
То, что я отшвырнул с облегчением,
Ты бы принял с великим желанием.
Но, когда засмеялся я пением,
Разразился ты диким рыданием.
А она? Тем рыданьем напугана?
Этой силой страдания темного?
Или тем, что беспечным поругана,
Что любила она вероломного?
Вероломны лишь те, что с красивыми
Смеют — цепкою мглой быть объятыми.
Я как ветер промчался над нивами,
Вам — быть смятыми ветром, и сжатыми.
ИЗМЕНА БЕЗ ИЗМЕННИКА
О, нет, я не изменник,
Красивые мои.
Я был вам верный пленник,
Я ваш был, в забытьи.
Но, ежели с царицей
Я был и царь и раб,
Лечу я вольной птицей
Из царства скользких жаб.
Я был бы вечный пленник,
Всегда б склонялся ниц,
Но медлит лишь изменник
Средь измененных лиц.
Но медлит лишь бессильный
В окованности дней,
Где путь простерся пыльный,
Где больше нет стеблей.
Я никогда не ленник
Нецарственных цариц.
И нет, я не изменник,
Я птица между птиц.
ТЕРЕМНЫЙ УМ
Тесный женский ум живет вечно в терему,
Как ему не скучно там, право, не пойму.
Я привольная волна, весь свой день бежал,
А коль берег наступил, умер пенный вал.
Тесный женский ум, проснись, есть восторг ума,
При котором хороши даже терема.
Ты, проснувшись, в яви спи, встанет вал светло,
Заблестит в твоем окне, как огонь, стекло.
Тесный женский ум, люби, есть восторг ума,
При котором хороши даже терема.
ОХОТНИК
Я охотник, я стрелок,
Я в пути, и путь далек.
Долго я в лесу плутал.
Полон мой ягдташ. Устал.
Отдохни, мое ружье.
Птица там? Оставь ее.
Звери там? Не тронь их рой.
Пусть живут. Иди домой.
Ты болото миновал.
Выпей в честь трясин бокал.
И в трясинах есть краса,
Травы, жизни, голоса.
Не запутал ты души
В чаще, в стонущей глуши.
Там нашел — чего искал.
Выпей в честь глуши бокал.
Дев лесных заслыша зов.
Не свалился в скользкий ров.
Похвала бесовским рвам,
Зорок глаз мой, слава вам.
Я натешился вполне.
Путь далек, но видно мне.
Верен был курок ружья.
Лес, прощай. Есть дом — и я.
ДВОЙСТВЕННЫЙ ЧАС
В вечерней ясности молчанья
Какое тайное влиянье
Влечет мой дух в иной предел?
То час прощанья и свиданья.
То ангел звуков пролетел.
Весь гул оконченного пира
Отобразила арфа-лира
Преображенных облаков.
В душе существ, и в безднах Мира,
Качнулись сонмы тайных слов.
И свет со тьмой, и тьма со светом
Слились, как слита осень с летом,
Как слита с воздухом вода.
И в высоте, немым приветом.
Зажглась Вечерняя Звезда.
ТРИ КОНЯ
На трех конях Властитель Солнца
Свершает выезд в Иванов день.
И конь один красней червонца,
И конь другой есть конь-игрень.
И третий конь весь белый, белый,
Как будто вылит из серебра.
Властитель Солнца, светлый, смелый,
Свершает выезд. — «В путь. Пора».
Но чуть доедет до зенита,
Конь златокрасный горит — и пал.
Властитель Дня хлестнет сердито
Тех двух — и дальше поскакал.
И конь-игрень он тоже красный,
Но с белой гривой, о, с белой он.
Он мчит, бежит, играет, страстный,
И пал, и пал на небосклон.
У бога Солнца сердце сжато,
Ему лишь белый остался конь.
На склонах яркого заката
Горит пурпуровый огонь.
И виден в тучах белоснежных
Конь смертно-бледный из серебра.
Властитель Солнца, в снах безбрежных,
Свершает путь. — «Домой. Пора».
ОЖЕРЕЛЬЕ
СТЕБЕЛЬ ПРИДОРОЖНЫЙ
Тонкий колос нив не наших,
Стебель придорожный, —
Словно пил в нездешних чашах,
Чар Египетских отведал, здесь тебя взр
:тивший, гений,
Бестревожный, —
Так утонченно-спокойный, между дремлющих растений,
Истонченный, нежно-стройный, вознесенный в мир видений,
Ты стоишь, в воздушной грезе, на краю большой дороги,
Как созданье сновидений,
Как Египетские боги.
ЧЕРВОННЫЕ СВЯТКИ
Святая Неделя, Червонные Святки,
Тут Солнце — в веселии нашем сполна,
Дарит нам сиянье свое без оглядки,
А Ночи вещает, мол, ты не нужна.
Во все продолженье Пасхальной седмицы,
Как Солнце взошло, так не хочет зайти,
И долго поют нам полдневные птицы,
И долго хотят нам все травы цвести.
ЗОЛОТАЯ ПАРЧА
Золота парча развивается.
Святочная песня
Золотая парча развивается,
Кто-то в путь в дорогу сбирается.
Это мать ли моя, или милая?
Иль чужая старуха унылая?
Золотая парча развивается,
Путь-дорога в леса означается.
То не милая, нет, не старуха, не мать,
Не хотят они в мире, не могут гулять.
Золотая парча развивается,
Заколдованный замок вздымается.
Это мысли мои, это вольность мечты,
Ей доступны пути Красоты.
БОЖЬЯ
Спросил я весеннюю божью коровку:
Зачем одеваешься в красную кровку?
Наряд у сестренки твоей — золотой.
Но малая божья рубинка молчала,
И двигала крылья, и их расцвечала,
Раскрыла — и прочь от вопросов, домой.
ЗЕЛЕНЫЙ, КРАСНЫЙ, ЧЕРНЫЙ
Зеленый, красный, черный цвет
Литовцы разно чтили.
В зеленом видели расцвет,
Блаженство изобилий.
В гореньи красного — войну,
А в черном — ведьму злую.
Что сонмы душ ведет ко сну
Чрез язву моровую.
Я весь весна — ведь я поэт,
И я война — я ранен,
Но в трех цветах лишь черный цвет,
Мне черный цвет желанен.
ТРИ КАМНЯ