Страница 35 из 97
Голос жены ласкал слух подобно легким крыльям бабочки.
— Сожалею, что поставила тебя в неловкое положение перед твоими соплеменниками. У меня сегодня выдался трудный день. Я ведь не привыкла жить среди людей, которым я не нравлюсь. Раньше, с кем бы я ни встречалась, все меня обожали. — Она посмотрела на мужа через плечо. — Все, кроме тебя.
Ее лицо тронула грустная улыбка, отозвавшаяся жгучим стыдом в душе Моргана, но внешне он остался невозмутим.
Сабрина вновь повернулась к окну и задумчивым голосом продолжила:
— Мне никогда прежде не приходилось прилагать каких-либо усилий, чтобы завоевать чужие симпатии. Достаточно было мило улыбнуться или похихикать, а если это не действовало на некоторых самых свирепых родственников, я пела какую-нибудь красивую песенку, которой меня научил Брайан, или просто взбиралась им на колени и начинала дергать за бороду. Морган скрестил руки на груди.
— Я бы не рекомендовал тебе взбираться на колени моим родственникам.
— Право, не знаю, — Сабрина принялась медленно водить пальцем по подоконнику. — Как видишь, Энид пошла именно таким путем и весьма преуспела. — Вытерев пыль с рук, она опять повернулась лицом к мужу. — Если мое поведение покажется тебе странным, имей в виду, что я просто еще не смирилась с тем, что меня ненавидят уже за то, кто я, вне зависимости от того, какая я.
— Со временем все придет.
Морган был вынужден признать в душе, что ему досталась мудрая жена, отказывающаяся искать поддержки и сочувствия у мужа, готовая справиться с возникшими трудностями собственными силами. Их взгляды встретились и замерли, глаза Сабрины сверкали в непривычно ярком свете. И тут только до Моргана дошло, что в комнате не пахнет паленым и вместо дымной плошки с вонючим жиром, обычно с трудом освещавшей один угол, в спальне горят настоящие стеариновые свечи, стройные и грациозные, как и подарившая дому свет девушка. Свечи горели ярким ровным пламенем, будто бросая вызов тьме и холоду наступающей зимы.
Оглядевшись вокруг, Морган заметил брюссельские кружева, наброшенные на стоящий торчком сундук, на котором расположились бутылочки и флакончики с духами и косметикой. Поверх края одеяла блистала умопомрачительной белизной льняная простыня, и сразу возникло непреодолимое желание как можно быстрее юркнуть в постель. На комоде аккуратно выстроилась стопка плотной белой бумаги, а из чернильницы кокетливо торчало гусиное перо. На изрезанном царапинами столе красовалась шахматная доска с расставленными на ней фигурками из яшмы. Над камином висел церемониальный палаш Камеронов.
Теперь Морган понял, что хранилось в тяжелых сундуках, которые сегодня утром он сам занес в спальню, — плоды цивилизации, с которыми ему довелось познакомиться лишь после первого визита в замок Камеронов.
Сабрина внимательно следила за взглядом мужа и с каждой секундой все больше тревожилась. Сейчас ей казалось, что она зря трудилась, стараясь украсить унылую комнату; это была пустая ребяческая затея.
— Прости, мне следовало испросить твоего разрешения, прежде чем хозяйничать здесь. Если тебе не нравится, я готова…
Движением руки Морган прервал жену, и она была крайне удивлена странным выражением его глаз. Великан казался приятно пораженным чудесными переменами в спальне, но стеснялся в этом признаться. Хозяину замка Макдоннеллов требовалось время, чтобы прийти в себя от всего увиденного и по достоинству оценить хлопоты жены. Всего за несколько часов ей удалось превратить мрачное и убогое звериное логово в дворец, куда не стыдно пригласить хоть короля. Или принцессу. На лице Моргана заиграла довольная улыбка. «Все же девочка кое-что унаследовала от матери», — подумалось ему. Его улыбка по непонятной причине напугала Сабрину, невольно сделавшую шаг назад.
Аромат можжевельника обволакивал Моргана, гоня прочь воспоминания о женщинах, пахнувших потом и дымом торфа, а не розами. Восторг грозил захлестнуть сурового воина с головой. Хотелось сорвать со стены палаш, бросить на пол и пуститься в пляс в диком горском танце; хотелось сжать Сабрину в объятиях и закружиться по комнате, но больше всего не терпелось как можно скорее измять вдвоем девственно чистые простыни. Однако Морган сдержался и скрыл свои эмоции единственным известным ему способом — делом, а не словом.
Прокашлявшись, он насупил брови, придав себе, как он надеялся, достаточно устрашающий вид:
— Если память мне не изменяет, детка, ты дала мне кое-какое обещание, когда я согласился помочь твоей кузине.
«Началось, — подумала Сабрина, внутренне содрогнувшись. Она уже горько сожалела, что сгоряча ляпнула лишнее; теперь приходилось расплачиваться за собственную глупость. — Надо же быть такой дурой, чтобы довериться этому грубому мужлану! Надо же было сдуру пообещать, что сделаю все, чего он пожелает!»
— Хорошо, Морган, но, по-моему, не надо спешить, — она на всякий случай отодвинулась от него еще дальше.
Морган принялся мерить комнату широкими шагами.
— Дни становятся короче, а ночи длиннее. У меня сейчас по горло работы: нужно заготовить корма для скота и вообще подготовиться к зиме. Домой буду возвращаться после заката солнца усталый, насквозь продрогший и злой.
— Подумать только, — едва слышно прошептала Сабрина.
Морган круто развернулся и внимательно посмотрел на жену, встретившую его взгляд слабым подобием улыбки.
— Наверное, ты успела заметить, что мои родичи готовы заняться чем угодно, кроме работы, они думают только о выпивке, гулянке и бабах, а от честного труда бегут, как черт от ладана, так что с раннего утра до позднего вечера мне предстоит и пример показывать, и заставлять других потрудиться в поте лица. По возвращении я желаю видеть приветливую улыбку на твоем лице и огонь в камине, чтобы согреться. Ничего не имею против беседы о чем-то приятном; при желании можешь мне демонстрировать плоды своего рукоделия за день. — Морган ткнул пальцем в еще не разобранный сундук. — Надеюсь, там найдутся книги?
Сабрина молча кивнула, распахнув от удивления глаза так широко, что лица практически не стало видно.
— Прекрасно, — заключил Морган. — Значит, будешь мне читать по вечерам. Когда выпадет снег, все вокруг занесет и из дома носа не высунешь, так что появится уйма свободного времени. Вот тогда начнешь меня обучать грамоте и арифметике. Да, чуть не забыл, — добавил он, — еще научишь меня играть в шахматы, и на первых порах постарайся проигрывать, если желаешь доставить мне удовольствие. Я привык только побеждать.
Сабрина открыла рот и тут же захлопнула; она была столь поражена происходящим, что утратила дар речи. Никогда ей в голову не приходило, что молчун Морган обладает столь богатым запасом слов да еще способен столь непринужденно ими пользоваться. Уверенность мужа в его способностях быстро преуспеть во всех науках и удивляла, и восхищала Сабрину одновременно. Она едва удержалась от искушения преклонить колена у его босых ног.
Воспользовавшись замешательством жены, Морган направился к выходу.
— Куда ты?
— В свою спальню, — пояснил Морган с таким видом, будто разговаривал с несмышленым ребенком. — Ведь у твоих родителей отдельные спальни, не так ли? Во всех приличных домах так заведено.
Сабрина задумчиво потерла виски. «Что-то сегодня туго соображаю, — пронеслось в голове, — видно, с голоду. Ничего не понимаю. Морган не из тех, кто легко сдается, но, судя по его словам, готов дать мне как раз то, чего бы я хотела больше всего: мы остаемся мужем и женой чисто формально». Но почему-то это ее не слишком радовало. Кроме того, как он мог ожидать от нее сына, если собирался спать отдельно? Ведь не настолько же он необразован, чтобы не знать, откуда берутся дети?
Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы получить ответ на свой невысказанный вопрос. Этот зеленоглазый мужлан, безусловно, знал все на этот счет, чуть ли не с рождения. О нем наверняка мечтали все Девки в округе, и его же люто ненавидели их отцы.
— Думаю, в большинстве семей у каждого супруга своя спальня, — выдавила из себя Сабрина, — но зимой довольно часто матушка и батюшка…