Месть Атлантиды

— Нет, — сглотнула Элика. При словах Керры об истязании плетью грудь снова заполыхала огнем. Какие звезды?.. О чем она? Наверное, просто подошла к порогу чертогов смерти после таких мучений. Неужели страшно? Это скорее было бы избавлением...

— Мой ныне почивший Арк никогда не возносил меня столь высоко, как это тогда удалось ему... И я не смогла скрыть того, что произошло. Впоследствии сумела, но тогда это произошло впервые...

— Я не понимаю тебя, — честно призналась Элика. Керра изумленно посмотрела на принцессу.

— Не понимаешь, поскольку осуждаешь?..

— Нет... За что осуждать? —Элика дрожащей рукой наполнила кубок, протянув подруге. Она была напугана. Очень хотелось узнать, о чем же пыталась растолковать ей красивая северянка, но страх диктовал иные условия. Девушка осторожно сменила тему.

— А как ты стала женщиной Домиция Лентула? Он благороден и добр. Ты счастлива с ним теперь?

Керра отставила кубок и повернулась к подруге.

— Кассий решил заклеймить меня, как свою рабыню. Этого я допустить не могла. Искала смерти... Домиций вытащил меня из петли.

— И ты стала принадлежать ему?

— Не сразу. Принц овладел мной еще несколько раз, словно утверждая свою власть... Потом я узнала, что советник выбрал очень благоприятное время, дабы на коленях молить своего господина принести меня ему в дар. В те дни во дворец пожаловала благородная кассиопейка Алтаира, на тот момент она была вольной любовницей принца. Ее род настолько влиятелен и могуществен, что даже позволил дочери заседать в совете столицы. Она славилась своей добротой. Возможно, Кассий отказал бы своему советнику, если бы не ее присутствие и личная просьба. Он просто не смог оставить при себе меня как рабыню, не оскорбив благородную любовницу. Да ниспошлют боги благородной женщине здравия и бодрого духа! Кроме того, другую привезенную во дворец девушку леди Алтаира забрала с собой. Зиму спустямоя соотечественница получила вольную. Я не знаю, что бы было со мной, если бы не ее вмешательство.

— Любовница? — кубок замер у губ Элики. — Они по-прежнему близки? Она сюда приезжает?

Керра сочувственно посмотрела на подругу.

— Увы, больше нет, их союз распался. Домиций говорил, что они с принцем очень разные люди. Леди Алтаира не смогла закрывать глаза на его жестокие выходки. Мне жаль. Будь она рядом, Кассий бы не осмелился так поступить с тобой... Иное дело Домиций Лентул, его благородство дар богов, не иначе. Он не взял меня силой. Более того, спустя декаду я сама пришла к нему... И не было ни дня, чтобы я об этом пожалела. Он дал мне свободу практически сразу после того, как я разделила с ним ложе. Но я не вернулась домой. Я не представляю себя вдали от него...

— Ты любишь его, Керра?

— Люблю... — выдохнула девушка. — Он просто не оставил мне выбора. Знаешь, принц был бы в ярости, узнав, что я с тобой говорила. Пусть это останется между нами.

— Конечно, обещаю тебе, —Элика обняла за плечи подругу. Как хорошо, что удалось заручиться поддержкой влиятельной северянки. О ее словах девушка предпочла не думать. Теперь к приезду этого варвара она будет готова. Боль, так боль. Она ее стерпит. Принц просто слабак, если думает так подчинить ее себе.

— Ты знаешь, что он практически не снимает латы, скрывая твою метку? — хитро улыбнулась между тем Керра. — Знала бы ваша матриарх Справедливая, когда снова примет его во дворце, что на его коже отметина вашей империи! Как он будет вести переговоры дальше?

— Переговоры? — удивилась Элика.

— Да, принц сейчас в Атланте. Лично сопровождает партию слез пустыни и торговый флот из трех кораблей.

Принцесса ощутила пустоту.

— Ненавижу, — процедила сквозь зубы. Боль в груди заполыхала с новой силой.

К утру пятого солнечного круговорота жестокое потрясение медленно, но верно начинало сходить на нет. Раны от плети, пересекавшие нежную грудь, уже почти зажили, не причиняя больше боли, лишь напоминали о себе неприятной натянутостью кожи. Личная целительница принца, свободная женщина с лесных долин, принятая вначале Эликой за рабыню, исправно втирала заживляющие мази. Рассечение кожи было поверхностным, и под воздействием снадобий очень быстро исчезало, оставляя лишь незначительные красные полосы с присохшей корочкой крови. Через декаду, по уверению врачевательницы, от них не останется и следа.

Элика часто совершала прогулки по дворцовому саду в компании Керры или Домиция, но, страшась скорого приезда хозяина дворца, больше не замечала окружающей красоты, пения птиц и ласкового солнца. Ее зеленые глаза словно потеряли яркость цвета, а улыбка больше не касалась пухлых губ. Домиций, глядя на терзания принцессы, теперь сожалел, что привез ее сюда. Повторение истории Керры надломило его дух. И если Керра была им спасена, то для Элики он не мог ничего сделать, и это ранило гораздо глубже.

Солнце стояло в зените, когда принц Кассиопеи вернулся в свой дворец. Домиций встретил его в порту, обняв молочного брата в знак приветствия. Кассий был в прекрасном расположении духа. Матриарх приняла его с почестями, оказав содействие в поиске рынка сбыта зерен солнца. Ни старшей принцессы, ни единокровного брата Элики на тот момент не было во дворце, не встретил он там и свидетелей своего недавнего унижения. Об исчезновении наследной принцессы никто не говорил, и заранее заготовленная соболезнующая и возмущенная речь так и не была произнесена. Лаэртия Справедливая предлагала остаться погостить во дворце Атланты, не пренебрегая едва уловимыми методами искусного соблазнения, но Кассий рвался обратно в свой дворец, занимаемый возвышенными думами об укрощении своей царственной пленницы. В обратный путь они отбыли в ночь прибытия, сославшись на беспорядки в кассиопейских землях. Уже на причале, понимаясь на свою шхуну, принц почувствовал что-то сродни раскаянию, вспоминая величественную королеву, так умело скрывавшую свою боль от потери дочери. Но это кратковременное ощущение быстро отступило, когда корабль, ориентируясь по карте звездного неба, на всех парусах устремился в Кассиопею.

В зале дворца уже был накрыт пиршественный стол, организованный умело управляющей Керрой. Северянка держалась подчеркнуто вежливо, поклонилась повелителю, почему-то пряча глаза, произнесла красивое ритуальное приветствие, но попросила принца позволить ей остаться в своих покоях ввиду недомогания по поводу бессонной ночи. Кассий жестом руки удовлетворил ее просьбу, не утруждая себя размышлениями о поведении возлюбленной своего советника.

Утолив первый голод, принц направил разговор на интересующую его больше всего сейчас стезю.

— Как себя чувствует моя невольница?

Домиция этот вопрос застал врасплох. Наспех прожевав дольку плода страсти, он встретил вопрошающий взгляд Кассия.

— Она очень расстроена. Я ее не узнаю. Та девочка, которая вела со мной беседы во время пути и восторженно радовалась каждому новому круговороту солнца, невзирая на цепи и неволю, словно исчезла.

— Она не пыталась лишить себя жизни?

— Нет. Ее вера это запрещает.

— Хорошо, — довольно заметил Кассий. — Я соскучился по этой дерзкой принцессе. В тот раз мне так и не удалось вкусить сладости ее тела. Распорядись, чтобы ее подготовили к ночи в моих покоях. Ее раны уже затянулись?

Домиций не сдержался.

— Почти. Если ты о тех, что на коже...

Принц проигнорировал скрытый упрек и попытку воззвать к милосердию. Сейчас им двигала даже не месть, лишь пожирающая жажда обладания. Никто уже несколько зим не пробуждал в нем такого плотского желания. К чертогам тьмы войны и честные поединки. Ни одна женщина еще не одержала победы в сражении с ним как с мужчиной. Мужчиной, чья страсть ненасытна и разрушительна. Принцесса убедится в ее неотвратимости очень скоро.

— С первой звездой Акрата в ночном небе я буду ее ждать. Приведи ее сам. Рядом с тобой она будет вести себя благоразумнее. Алая лента. Пусть не забывает о своем положении.