Месть Атлантиды

— Здравствуй, Эл, — его голос не нарушил хрупкой атмосферы непонятного, логически, казалось бы, невозможного очарования. — Я польщен, моя девочка. Ради меня ты подняла на ноги всю империю.

— Оставь свои иллюзии, Касс, — мягко ответила Элика. — Мне нужна твоя земля. Твои непревзойденные слезы пустыни. Твоя безоговорочная капитуляция. И уж точно, не ты сам.

— Эл... хватит воевать. Ты можешь обманывать саму себя. Свой народ. Своих богов. Но меня обмануть не удастся − ты не похоронишь свои чувства на поле боя. Загляни в свои потаенные уголки души и пойми, что я прав. Ничего не изменилось. Кто мы такие, чтобы противиться тому, что происходит между нами?

— Что это, Касс? — злорадная улыбка изогнула ее губы. — Тебе страшно, великий воин и правитель? Численность моего войска сперва удерживала тебя в стенах города, затем заставила искать иные пути бесславной мольбы? Прекрасная новая тактика! Не противиться. Только знаешь, никого это уже не спасет. Потому что слабаков я истреблю первыми!

— Не беги от себя. Моя смерть не принесет тебе счастья,— на миг серые глаза мужчины полыхнули призрачно-голубым светом. Но даже этой кратковременной метаморфозе не удалось нарушить атмосферу мечущихся чувственных искр. Она затягивала, лишая смысла любые слова, любые поступки, будь то простой жест ладони или же война на поражение.

— Ты понимаешь, что можешь совсем не выйти отсюда? — шокирующая, первобытная жажда близости уже завладела рассудком Элики, еще чуть-чуть − и контролировать ее будет невозможно. — Сейчас царит закон ночного времени... нет − военным действиям, нет − переговорам... Твой приход, он вне закона. Это либо отчаянная безрассудность, либо глупость. Что же это? Я очень хочу знать.

— Переговоры, Эл. Завтра же на рассвете. И ты поблагодаришь меня впоследствии за это. В тебе есть свет и любовь, ты сломаешься после войны. Сможешь ли ты спокойно наблюдать гибель империи и столь большого количества людей? Я, загреби тебя Лаки, пришел, чтобы тебя спасти! - резкая перемена в голосе, одновременно с решительным шагом вперед... Все произошло мгновенно.

— Стоять на месте! — прошипела Элика, вскидывая ладонь с зажатым в ней кнутом. Захват "ласкового касания", в который было вложено куда больше усилий, чем требовалось. Кожаная полоса кнута обхватила в жалящем поцелуе запястье мужчины, разрывая кожу, перебивая поверхностные сосуды, неся ломающую, обжигающую боль. Рывок - петля затянулась сильнее, усилив эти ощущения до максимума.

Ни один мускул не дрогнул в волевом лице Кассия. Он даже не отвел взгляда, словно не было этого маневра. Движение рукой − кнут натянулся между ними тугой тетивой, словно укрепляя неистребимую связь. Элика сглотнула, заметив ручейки крови, брызнувшие из-под оборота на мужском запястье. Но он словно этого не заметил!

— Ты преуспела, — ровный, спокойный голос. Ни малейшего намека на страдание. — Давай, Эл. Давай, отрада моего сердца. Сделай это снова. Тебе же хочется. Давай.

— Думаешь, не смогу?.. — внезапная слабость подкосила ноги девушки, она поспешно уперлась о резную столешницу стола, сметая карты и планы наступления. Кассий был неумолим.

— Давай. Станет легче... Почему так боишься сделать следующий шаг? Ты же хотела моей крови. Какая разница, как? Здесь, сейчас? Луше не медлить. Потому что у меня своя война, и, если ты проиграешь, ты никогда не простишь себе сегодняшнего бездействия! Не получается? Да признайся себе в том, в чем боишься. Ты просто не можешь!

Словно в полусне, Элика наблюдала за его крадущимся, неспешным приближением. Неотвратимо. Безжалостно. С замиранием сердца − но в этом хаотичном трепете больше не было первобытного страха. Дрожащие пальцы разжались, словно им в этом помогла некая невидимая сила, выронив рукоять кнута. В то же время мужская ладонь, залитая кровью от захлеста, перехватила его в падении. Элика встретила его взгляд, и небеса раскололись надвое, унося в сладкую пучину безумия.

Горячие губы скользнули по ее шее, мимоходом, слишком стремительно, перед тем, как накрыть ее губы в утверждающем свою власть поцелуе, безжалостном и невероятно нежным одновременно, выплеснув в этом священном единении всю ненависть, страх, тоску и ожидание. Сильные руки опалили пламенем, подхватив, усадив на стол, уже освобожденный от лишних бумаг, одним беспощадным рывком ухватив кожаные полы ее юбки. С треском она разорвалась надвое, открывая ее тело горящему взгляду Хищника, перехватившего первенство одним движением.

— Моя! — прошипел Кассий в ее губы. — Полностью, без исключения!

Робкая попытка возразить, но из пересохшего горла не вырвалось ни звука .Ток по коже, вместе с касаниями его ладоней, все выше и выше, безжалостно, ломая барьеры ее крепостных стен одними выверенными движениями − от прикосновения пальцев Элика застонала, забыв обо всем на свете, резко толкая бедра вперед, принимая в себя его пальцы. Хриплый стон, похожий на отчаянное рыдание экстаза.

— Отпусти себя... Забудь обо всем...

Она уже не осознала, прозвучали ли эти слова, и если прозвучали,то кто же именно их произнес. Страсть завладела полностью ее воспаленным сознанием, срывая покровы со всех без исключения задавленных в себе желаний, освобождая истинную сущность. Лишь на один миг открыла зажмуренные глаза, отметив, как должное, что ее кнут зажат в его ладони − но сейчас этот порядок вещей был настолько закономерным, что руки сами собой обвили его тело, прижимаясь ближе в немом порыве, требуя большего.

— Моя! — прорычал Кассий.

— Хозяин... — выдохнула Элика, перед тем, как рассудок окончательно померк, вручая скипетр правления бесконтрольной страсти. Каскады сладких судорог сотрясали ее, словно подбрасывая, овладевая, вытесняя долгие дни ожидания и ужасную взаимозаменяемость этим военным походом, призванным лишь унять боль истерзанного сердца.Кровь из раненого запястья Кассия окрашивала ее кожу в алые узоры, готовые по одному велению мысли написать новую историю этого неподдающегося никаким законам вожделения, которое, прими она его полностью, навсегда решило бы ход истории.

Жаркие поцелуи... Следы безжалостных пальцев на нежной коже... Словно огненные крылья держали ее в полете под сильной властью мужчины, в котором был заключен весь смысл бытия − не только в данный момент... Изначально и навсегда. Она отдалась его абсолютному владению, податливая и покорная в этих сильных руках, которые с легкостью могли ее уничтожить, но, она знала − никогда бы этого не сделали. Скользила по его коже, послушная и истекающая от страсти, столь сильной, что ни одна клеточка, ни один участок любимого и желанного тела не остался без поцелуя... Руки сами тянулись навстречу, жаждущие абсолютного порабощения, даже если сейчас на них сомкнутся тяжелые оковы - не заметит... Только выше воспарит от этого долгожданного единения, безоружная и трепещущая от только больше усиленного противостоянием экстаза...

— Моя! — который раз за последнюю меру масла прошептал Кассий, содрогнувшись от яркого оргазма, и только тогда Элика услышала его крик. Тот, что не могла выбить боль − от кнута ли, от ее потери после расставания, − все равно.

Им было хорошо. Недолгое время. А когда рассудок вновь вступил в свои права, Элика, обернув вокруг талии полы разорванной юбки, поспешно перепоясала тело тем самым поясом с кристаллами пустыни, что был призван напомнить воинам об одной из целей их похода.

Руки Кассия все еще держали ее плечи.

— Моя атланская девочка... Ты же понимаешь, что делаешь ошибку. Как и я в свое время. Отмени бой. Я готов к переговорам. Если ты хочешь земли или рудники − забирай, это малая часть того, что я готов тебе дать. Ты же понимаешь, что иначе никак?!

Элика слабо улыбнулась. Затем, отпив глоток воды из чудом устоявшего на столе кубка, шумно выдохнула.

— Царь, отправляйся домой. Выпей лучшего вина, приголубь покорную и готовую на все рабыню, или отдайся объятиям сна. Завтра мы встретимся снова на поле боя, и выживет только один. И это буду я.