Мой дорогой

– Господи, Дикс, я могла застрелить тебя! – воскликнула она и, обернувшись, с досадой стукнула его по руке.

– Нет, не могла бы! – ответил он смеясь и показал пистолет, который незаметно вынул из ее кобуры, прежде чем напугать девушку.

Нахмурившись, Эсми взяла у него свое оружие.

– Так и быть, я прощу тебя. Но с одним условием – ты научишь меня действовать так же ловко, как умеешь сам. У тебя так здорово получается!

Он заключил ее в объятия и запечатлел на ее розовой щечке шутливый поцелуй.

– Я готов научить тебя всему, что ты захочешь! Никогда не мог устоять против женщины в полицейской форме. Особенно в этой новой, которой так гордитесь вы, новобранцы! – Он вдруг нахмурился. – Слушай, объясни-ка мне… Ребята из полицейского участка говорят, что у тебя стальные нервы. Почему же ты подскочила от страха?

– Потому что не люблю темноту на чердаке. Не люблю пауков. А еще – подлых ослов, которые крадутся за тобой в темноте!

– Тогда зачем ты сюда забралась? Мало того, что в День благодарения приходится ждать до самого вечера, когда твой дед разрежет тыквенный пирог? Так еще ты…

– Терпеть не могу тыквенный пирог, – прервала она его с брезгливой гримаской. – Ты прекрасно знаешь, что я люблю только пироги с персиками.

– Разве это можно забыть! Когда я впервые увидел тебя на пикнике, ты так вцепилась в пирог, что я боялся – ты отхватишь мне пальцы!

Девушка поднесла ко рту его палец и шутливо куснула его.

– Я все еще могу сделать это!

– Все только обещаешь, – уныло прошептал он.

Схватив его за руку, Эсми потянула вглубь, где валялись старые ящики, какие-то испорченные бытовые приборы и поломанная мебель. Диксу приходилось наклоняться, чтобы пройти под низко нависающими балками.

– Ты прибыл как раз вовремя, детектив. Я решила все разведать. Нельзя носить фамилию Дарлинг и не интересоваться своими предками, особенно такими яркими, как мои.

– Я с удовольствием! Как говорит твоя бабушка, все Дарлинги с древних времен рождались, чтобы носить значок шерифа. Когда Адама и Еву изгнали из рая, один из твоих предков наверняка сразу арестовал их за порчу общественной собственности!

Эсми засмеялась.

– Бабушка Анна может покривить душой, если дело касается истории семьи. Уверена, она не сказала тебе, что в этом доме когда-то был самый настоящий бордель, а в этой комнате моя прапрабабушка отдалась тому страшному злодею Билли Дарлингу.

– Она что, была тайным вербовочным агентом? – удивился Дикс.

– Конечно, нет! В конце концов Билли Дарлинг стал моим прапрадедушкой. Мы, Дарлинги, не прячем скелеты в шкафу. У нас в роду все были отчаянные смельчаки! – Она обернулась и взмахнула длинными ресницами. – Должна вас предупредить, сэр, наши женщины всегда питали слабость к разбойникам!

Дикс сразу посуровел.

– Я говорил тебе, что сидел в тюрьме?

Девушка усмехнулась.

– Этот номер у тебя не пройдет. Уголовников не принимают в полицейскую академию.

– А я и не был уголовником. Я просто подбил ребят напасть на дом мэра, когда мне было тринадцать лет, и меня целых три часа продержали в камере.

– Да… – задумчиво сказала Эсми. – Оказывается, ты был очень плохим мальчиком. Может, мне арестовать тебя?

Притворно зарычав, Дикс наклонился к девушке. Она увернулась от поцелуя и, довольная своей ловкостью, рассмеялась. В эту секунду ее фонарик мигнул и погас.

– Дикс? – неуверенно прошептала девушка.

– Я здесь, милая, – ответил он и успокаивающе коснулся ее плеча.

Эсми с досадой встряхнула фонарик.

– Странно, раньше с ним такого не случалось, – огорчилась Эсми и встряхнула фонарик, надеясь, что он загорится.

– Подожди-ка!

Протиснувшись под низким карнизом стены, Дикс оторвал одну из сгнивших дощечек и впустил солнечный свет.

В дальнем углу чердака они увидели одиноко стоящий старый сундучок. Эсми по-детски восхитилась: волшебный сундучок, затянутый густой паутиной.

Она уселась на пол, совершенно забыв о мышах, пауках, о таинственно поскрипывающих в углах досках. Дикс опустился на корточки рядом с ней.

Немного волнуясь, Эсми подняла крышку и увидела аккуратно сложенное старое платье.

– Это свадебное платье, – прошептала Эсми, проводя кончиками пальцев по истлевшей ткани.

Золотистый шелк буквально рассыпался от прикосновений, но фата оказалась еще достаточно крепкой и выдержала испытание, когда девушка осторожно накинула ее на голову. Она уловила слабый, странно знакомый аромат. Изящное кружево нежно ласкало щеки.

Эсми смущенно сняла фату.

– Не очень подходит к моей форме, да, Дикс?

– Ты выглядела просто замечательно, – тихо проговорил он.

Его обожающий взгляд заставил девушку залиться краской. Она поспешила снова нырнуть в сундучок.

– Посмотри, что я нашла! Это же автобиография моего предка – Бартоломью Файна Третьего! Он начал с того, что писал повести, которые печатались в мягких обложках, а в 1918 году выиграл премию Пулитцера за лучший роман. – Она рассеянно перелистала несколько страниц и отложила книгу в сторону. – Здесь мы не найдем ничего скандального. Согласно семейной хронике он был ужасно скучным человеком.

– А это что? – спросил Дикс, вынимая тоненькую тетрадь в оранжевой обложке. Он поднес ее к свету и, шутливо понизив голос, прочитал: «Уильям Дарлинг, легендарный шериф. Написано мистером Бартоломью Файном». – Этот твой дед, кажется, вовсе не походил на преступника!

– Тогда как ты объяснишь вот это?

Эсми торжественно развернула пожелтевшее объявление о розыске. С портрета на них смотрели стальные глаза бесстрашного человека.

Дикс отпрянул, будто увидел привидение.

– Что с тобой?

Он поежился.

– Я видел точно такое же выражение на твоем лице, когда тебе вручали оружие.

Эсми бережно сложила объявление и задумчиво посмотрела на Дикса.

– Видишь ли, это очень романтическая история. Он отрекся от своей прежней, недостойной жизни из-за любви к порядочной девушке. Мой дядя Вирджил, который считается историком нашей семьи, уверяет, что Билли Дарлинг так влюбился в мою прапрабабушку, что принял приглашение участвовать в шоу о Диком Западе и поехал за ней в Лондон.

Она перебирала старые афиши с приглашениями на шоу «Дикий Запад» и с обещаниями показать уважаемым зрителям благородных защитников закона, трусливых и подлых преступников, диких индейцев, а также необъезженных лошадей.

– А ты бы поехал за мной в Лондон, Дикс?

– Если бы ты пообещала испробовать на мне эти новые наручники!

– Можешь мечтать об этом сколько угодно, – рассмеявшись, ответила девушка.

– Буду мечтать об этом каждую ночь! – многозначительно пообещал он.

Эсми извлекла из сундучка серебряный медальон на цепочке. Она осторожно открыла его и увидела поблекшую миниатюру с изображением серьезной девочки рядом со смеющимся мальчуганом. Потом нашла еще одну фотографию. Невеста в том самом свадебном наряде стояла на фоне празднично украшенного свадебного поезда. В уголках ее строго поджатых губ пряталась загадочная улыбка.

– Кто эта девушка? – спросил Дикс, вглядываясь в снимок через плечо Эсми.

– Кажется, моя тезка, – прошептала она. – Моя прапрабабушка Эсмеральда. Она происходила из какого-то знатного рода. Графиня или герцогиня – не помню точно. – Увидев дату на обороте фото, девушка мечтательно вздохнула: – Посмотри! Разве не странно?! Мне как раз сейчас столько лет, сколько было ей, когда она встретила человека, с которым ей суждено было прожить всю жизнь!

– По-моему, это совсем не странно, – охрипшим голосом ответил Дикс.

На другой фотографии, тоже свадебной, они увидели Билли Дарлинга без усов. Он был одет, как Роберт Редфорд в фильме «Батч Кассади и Санданс Кид», но озорные искорки в его глазах удивительно напоминали Пола Ньюмена. Дикс взял еще один снимок.

– А это что за пожилая пара? Женщина с таким надменным лицом и парень с волосами, как у Баффало Билла, и усами, как у Кстера?