Наемник

— Штаны не обязательно, только куртки и плащи.

— Поздно, — откликнулся Старый, затягивая пояс широченных форменных шаровар, натянутых поверх своих. Я до сих пор продолжал, вполголоса матерясь, возиться с рукавом, который никак не желал слезать с руки Секретника. Может, конечно, его и оглушило, но мне сдается, он просто мертвецки пьян — дыхнул мне в лицо многолетним перегаром и что-то невнятно пробормотал. Зато куртка слезла! Я принялся напяливать ее поверх камзола, а Малыш недовольно пробормотал:

— Копаетесь, копаетесь… Эх, не гнить же зерну, — с этими словами он подставил кружку под струю из крана, а потом жадно припал к ней.

— Не увлекайся, — предупредил Старый, уже облачившийся в полную форму. — У нас боевая операция, а не пьяный дебош. И вообще, дай сюда, — он выхватил кружку у Малыша и моментально прикончил.

— Быстрей, быстрей, — заторопил Роджер. — Тревогу уж наверняка подняли.

— Вот тут-то мы им и поможем, — я радостно потер руки, справившись, наконец, с широким кожаным поясом. — Значит, кто в форме, будем орать про мятеж и про то, что в цитадель куча народу прорвалась.

— И так прорвалась, — буркнул Роджер, кивком указывая на проскакивающие в пролом фигуры. Я напоследок развел и свел руки, раздался громкий треск рвущихся ниток.

— Не слишком аккуратно, зато функционально, — пояснил я уже на бегу.

Мы в полдесятка прыжков добрались до двери кладовой, за нашими спинами слышалось уже множество грубых голосов — корпоранты почуяли поживу. Как только мы выскочили, за нашими спинами тут же захлопнулась дверь, лязгнул засов. Не хотят ребята, чтоб им жратвой запасаться мешали. И к лучшему: авось будет тут Секретникам повозиться, а мы под шумок и проскочим… Только вот куда? От кладовой пока только одна лестница, крутая и вверх. Роджер выругался, но Старый обогнал его и кинулся по ней. Так, а вот и первые ласточки — кто-то грохочет сапогами вниз, и этот кто-то не один.

А в следующую секунду они вывернулись нам навстречу — трое, с оружием. Старый, не раздумывая, прыгнул через три ступеньки и пригнулся, бросаясь им под ноги. Такого подлого приема они не ожидали, и результат превзошел все ожидания: передовой полетел головой вперед, где-то внизу глухо ударившись о ступеньки, второго, тоже споткнувшегося, Роджер аккуратно поймал на каблучок, а третий, столкнувшийся с Малышом, тоже полетел, только вверх.

— Ремиз, — сообщил Малыш. — Чем дальше займемся?

— Свалим подальше от этой крысоловки.

Лестница завивается под ногами, только не сбить дыхание… Коридор, откуда-то слева накатывается топот, Роджер поспешно гасит факел. Секретники, человек двадцать, выкатываются на нас:

— Что? Что случилось?

Хриплым, задыхающимся голосом сообщаю:

— Мятеж. Прорвались в цитадель из Нижнего города.

Роджер ревет начальственным басом:

— А ну, шевелитесь! Вниз, живо! А то на южную границу загремим завтра же!

Упоминание о южной границе действует на Секретников, как ушат скипидара — исчезают за полторы секунды. Отходим поглубже, в правый коридор, в темноту. Старый, переведя дух:

— Знать бы теперь, куда идти…

Интересный вопрос…

— Есть мнение — посоветоваться с аборигенами, — Малыш небрежно помахивает секирой. — Ученик Чародея, у тебя должно получиться — ты в форме. И рожа у тебя самая деревенская — должны поверить.

Я было взъелся на него за «деревенскую рожу», но тут кто-то гулко затопал из левого коридора по направлению к нам. Я повернулся к ребятам:

— Значит, так. Ушейтесь куда-нибудь, чтоб видно не было. Малыш, не светись, но будь наготове.

Договаривал я уже с пустым пространством — рассосались моментально. Интересно, кто там плетется?

Я рассчитал довольно точно, мы столкнулись с ним прямо под факелом — толстый, плешивый и усатый дядька, в такой же форме, как у меня, только пуговицы золотые и нашивка на груди. Начальство, видать… Я вытянулся и проорал что-то наподобие «здравия желаю» с набитым ртом. Плешивый неодобрительно посмотрел на меня и пробурчал:

— Смотри куда прешь!

— Ага, — нейтрально согласился я. Толстяк фыркнул:

— Ты, сопляк, что, не знаешь, как отвечать?

— Не-а…

— Новенький, что ли? С южной границы?

Так, похоже, к ним пополнение недавно пришло… Бог обманщиков ко мне сегодня милостив. Я заговорил, изо всех сил подражая знакомому мне по Западной цитадели грубому акценту горцев:

— Так эт-тэ… Только сэднэ пришел… А тут началнику мне сказал: «Вэдьму, значитсе, говорит, пымали», так тут эт-тэ проводить надо, как оно? Чтоб узал, мож я эе на границе встречал…

— Опознание? — нетерпеливо прервал мои заикания толстяк, я, внутренне улыбаясь, кивнул:

— Во.

— Так куда ж ты прешься, балбесина?! Понабрали вас тут, орясин горных — росту много, ума нет! Тебе ж, кретин галахарский, на четвертый ярус, в подвал надо, а ты тут ошиваешься!

Я состроил рожу еще поглупей — вот-вот слюна потечет — и тупо осведомился:

— А эт-тэ который?

— Недоумок! — толстяк в сердцах сплюнул. — Второй! Торчал бы у себя на южной границе, так ведь нет, сюда пихнули, будто нам своих дураков не хватает! Спустишься на два яруса, найдешь лейтенанта а-Брогана… Стой, — он подозрительно прищурился и словно невзначай уронил ладонь на рукоять меча, — а какой твой номер? А ну-ка, покажь бляху!

— Сейчас, будет тебе бляха, — пообещал я и негромко позвал: — Малыш!

Малыш выскочил из темноты бесшумно, как большой кот. Голова толстяка сбрякала о стенку как пустая тыква. Остальные тут же выросли рядом, Роджер с восхищением пробормотал:

— Ну, ты — артист!

— Куда уж мне с моей деревенской рожей… Упустил свой шанс. Малыш, ты его хоть не убил?

— Нет, если череп крепкий. Ладно, орлы, ноги в руки.

— Если что, запомните, — пропыхтел я на бегу, — четвертый подвальный ярус, лейтенант а-Броган.

И снова коридор, петляющий зигзагами, факела мелькают через каждые метров пять, как сигнальные огни. Узенькие коридорчики — не разойтись в них, тут же в этом убеждаюсь — навстречу, дробно топоча, выворачиваются пятеро гориллоподобных ублюдков в коричневой форме с обнаженным оружием. Не успев ничего понять, вытаскиваю Хельмберт, передовой уже со всхлипом обвис на клинке Старого. Кто-то успевает еще заорать, сзывая подмогу, но крик обрывается. Что, как — не вижу, передо мной вырастает здоровяк с секирой, ухожу нырком, вижу искры, высеченные железом из камня, снова замах… не теряя времени и не думая о последствиях, сношу его знаком Молота. Выпрямляюсь — кончено, ребята вытирают физиономии:

— Дальше!

Несемся, петляем коридорами. Зря я, дурень, Силой воспользовался — уж теперь-то Чародеи меня наверняка засекли, это уж сто процентов… Ладно, появятся — тогда и разберемся…

Поворот, двадцать метров по прямой, поворот, прямая, перекресток… Факелов пока не зажигаем, тут их и так хватает, неверный, копотный оранжевый свет… Двери по бокам, и все заперты. Топот слева, быстро скрываемся за поворотом, пережидаем — и снова вперед. Поворот налево, а за ним — о радость, о счастье! — лестница вниз.

— Ноги!

Карусель винтовой лестницы, сердце колотится… Только не споткнуться! Решетка двери не заперта, точно везет сегодня… Малыш в один прыжок обгоняет меня, скрывается из виду, сразу вслед за этим — чей-то короткий вопль наподобие хриплого мява. Оказываюсь замыкающим, вылетая на поворот, на третий ярус, мощный удар отбрасывает меня к стене, выпад Хельмбертом — мимо, тут же мелькает лезвие короткого меча, входит снизу в горло типа в коричневом. Роджер.

— Налево, — хрипло выдыхаю, снова несемся по низкому каменному коридору, на сей раз я впереди, а сзади — пока еще далекий топот. Сигнал Юрда: «Справа!», отскакиваю, занося меч, клинок поджидавшего меня типа походит в каких-то сантиметрах от моего живота, смаху опускаю Хельмберт на щетинистый затылок. Упал… преодолевая подступившую к горлу кислую тошноту, выдергиваю клинок, наступив ногой на раскинувшееся, нелепо вывернув руки, тело, обтираю его полой плаща. А топот все ближе…