Наемник

Меня хватило только на то, чтобы тупо осведомиться:

— Тебя каким ветром сюда занесло?

— Попутным, — толстые губы чуть заметно раздвинулись в улыбке. Не бойся, я не глюк.

Очевидно, у меня на роже отразилось такое сомнение в последнем утверждении, что Дэн решил выложить один из козырей. Поставив на колени кофр, он двумя пальцами извлек из него за горлышко поллитровку водки:

— Этот довод моего существования, надеюсь, опровергать не собираешься?

Я ошалело потряс головой:

— Погоди… Давай еще по тридцать капель опровергнем, а то башка кругом.

— Годится, — он хрустнул пальцами и взялся за бутылку. — Прозит.

Я снова выхлебнул коньяк одним глотком, втайне все еще лелея надежду, что Дэн растворится в воздухе. Он и не подумал ничего подобного сделать, а наоборот, устроился поудобней, раскурил сигарету и небрежно уронил зажигалку в карман джинсовой куртки. Пижон… Сколько я его знаю, а знаю я его не один год, всегда таким был. И всегда обожал в секреты играть.

Некоторое время мы молчали, Дэн сосредоточенно крутил на столе пустой стакан, а я раздумывал, как бы поделикатней подойти к вопросу о его здесь появлении. А, ладно, у нас в конце концов не дипломатический раут..

— Так откуда ты здесь взялся?

— Из Бурга. Решил, знаешь, проведать старого знакомого. Как-никак, год с лишним не виделись.

Я чуть не ляпнул: «И слава богу!» В самом деле, разлуку с ним я как-то без особых переживаний переносил.

— Допустим. А что теперь в Бурге — мода такая: в гости сквозь стены ходить?

— Нет, в Бурге такой моды нет, — Дэн оставил в покое стакан и занялся цепочкой с брелком, покручивая ее между пальцами. — Ты удовлетворен?

— Нет, конечно. Ты что — не мог по-человечески, в дверь?

— А ты бы открыл?

— Сомневаюсь, — честно ответил я. — Ладно, долго мы еще будем всухую сидеть?

— Алкоголик, — проворчал Дэн, хрустнул пальцами и потянулся к бутылке. — И чем ты в последнее время занимался? — да, сам тон вопроса исключает предположения о какой-либо осмысленной деятельности.

Я, не глядя, протянул руку и взял с тумбочки папку с десятком графических работ, перебросил ему на колени:

— Остальное раздарил. Плюс к этому, оформил спектакль.

Он раскрыл папку, подержал ее на коленях, глядя на нее, как старый холостяк на грудного младенца, потом закрыл и бережно, как хрустальную, переложил на подоконник:

— Я ожидал худшего.

— Слушай, а ты вообще вваливаешься ко мне, как черт к Ваньке Карамазову, только затем, чтоб мои работы обсудить?

— Я же тебе сказал: решил повидать старого знакомого.

— Ладно, не лепи мне горбатого! — я потихоньку начинаю закипать. Что ж он, змей, мне все удовольствие от коньяка портит? — У тебя ж на роже написано, что ты с какой-то целью!

— Блестящий анализ. Догадлив, мерзавец! Я бы даже сказал, умен не по годам.

— Ну так колись! Как ты вообще сюда попал?

— Как черт к Ваньке Карамазову.

Я беззвучно выругался и раздавил в пепельнице недокуренную папиросу. Дэн, развалившись в кресле, наблюдал за мной с легкой, чуть снисходительной усмешкой, щуря глаза за стеклами очков. Цепочка в его пальцах снова начала вращаться. Ладно, если я буду психовать, ничего не прояснится.

— Допустим. И что ж тебе в таком случае от меня надо?

— Для начала хочу задать тебе пару вопросов. Неприятных.

— А с чего ты взял, что я на них отвечу? Во-первых, не я к тебе приперся, а ты ко мне, так что рассказывай, с чем пришел.

— Давай договоримся так: ты удовлетворяешь мое любопытство, а я — твое.

— Лично я ничье любопытство удовлетворять не собираюсь. Я собираюсь пить коньяк и прощаться со славным градом Н-ском.

— Не только с ним, — тихо уронил Дэн.

Я всем корпусом подался к нему:

— Что ты этим хочешь сказать?

— Пока замнем для ясности. Вот такой вопрос: тебе что-нибудь говорит такое имя — Леша Зеленый?

— Как же, как же… Это в Бурге, Заводской район держит, чуть не самый крутой из тамошней мафии. Так?

— В общих чертах, — он внимательно смотрел на меня поверх края стакана. Уж мне его следовательские манеры…

А он, убрав пустую бутылку со стола, выстрелил в меня следующим вопросом:

— Далее: тебе знакома некая Лариса Карцева?

Опаньки! Не нравится мне упоминание Ларико в таком контексте. И как он вообще о ней узнал? Общих знакомых у них, вроде бы, только я.

— Допустим.

— И в каких ты с ней отношениях?

— В хороших, — сквозь зубы ответил я. Терпеть не могу распространяться о женщинах, и уж меньше всего намерен посвящать Дэна в свои дела с ними.

А он не унимается:

— Конкретней, пожалуйста.

— Да какое твое собачье дело?! — взорвался я. — Я ж в твои дела нос не сую, так какого лешего ты…

— У меня есть на то причины, — перебил он веско, потом добавил, словно оправдываясь:

— Тем более, эти вопросы я задаю тебе не по своей воле.

— Та-ак… А по чьей же тогда?

— Тебе это знать ни к чему. Пока.

— Интересное кино. Слушай, а что мне вообще позволено знать? И с чего ты взял, что я на твои вопросы отвечать собираюсь?

— Повторяю еще раз: у меня есть на то причины.

— Слушай ты, агент дьявола, либо рассказывай, какого черта это представление затеял, либо забирай свою бражку и катись отсюда.

На Дэна мое красноречие никакого впечатления не произвело, бражку забирать он явно не собирался, вместо этого извлек из кармана миниатюрный кнопарь и четким, почти профессиональным жестом срезал пробку с бутылки:

— Ты правильно определил: я бы не стал появляться здесь, да еще таким способом, только для того, чтобы общением с тобой насладиться.

— Мне, между прочим, такое общение тоже удовольствия не доставляет, — уведомил я.

Дэн хрустнул пальцами, плеснул в стаканы водки и сообщил:

— Ладно. Неприятных вопросов больше не будет.

Так, а я уже настолько разозлился, что меня даже его присутствие здесь не удивляет.

Я склонился в комическом поклоне:

— Ой, обрадовал! Спасибо, отец-благодетель! А теперь, может, снизойдешь, просветишь дурака…

— Не юродствуй, — строго прервал меня Дэн. — У тебя тоже ко мне возникли вопросы, так? Задавай, чтобы я знал, с чего начать.

Я проглотил водку и, жуя ломтик колбасы, беспечно предложил:

— Ладно, начни с самого худшего.

Он смерил меня тяжелым взглядом:

— Думаешь? Хорошо. Через две недели тебя убьют.

Ба-бах! Ну и приколы у него. Тут еще вопрос, кто из нас спятил, я или он? Или оба? Как хотите, но это бред. Цветной и объемный.

Я принужденно рассмеялся:

— Откуда такая точность? По законам драматургии, ты теперь должен мне сообщить, что именно тебе поручено привести приговор в исполнение, — а потом поглядел на него и осекся. Дэн не шутил.

Он протирал очки полой куртки, стараясь не смотреть на меня. Да, вид у него не блестящий: я только теперь заметил, что он осунулся, под глазами темные круги, на щеках — сероватый налет щетины, глаза как у больного пса.

А он, перехватив мой взгляд, снова стал прежним Дэном — помесью рейнджера с Великим Инквизитором:

— Это не тема для шуток. Мое дело — предупредить тебя. И, возможно, предложить вариант дальнейших действий.

— Ага. И завещание заверить. Кому это я помешал, чтоб меня убивать?

— Помешаешь, — поправил он.

— Так. И кому же?

— Помешаешь ты упоминавшемуся уже сегодня Леше Зеленому.

— Да? А как насчет колумбийской наркомафии? Им я еще не мешаю жить?

А Дэн выпрямился в кресле, точно аршин проглотив, и жестко отчеканил:

— А подставит тебя ему так же упоминавшаяся уже сегодня Лариса Карцева.

Вот это уж совсем никуда не гоже. Слишком я к Ларико хорошо отношусь, чтобы позволять бухому эпигону Дж. Бонда ее имя в своих параноидальных речах трепать.

— Слушай, ты определи какие-нибудь границы своему вранью, если хочешь, чтоб тебе верили!

Дэн оставил мой сарказм без внимания. По-прежнему глядя в стену, он тусклым, невыразительным голосом спросил: