Страница 8 из 158
А Окунев меня под локоток взял, в сторонку отвел и та-ак пропесочил! «Где, — говорит, — Вячеслав Сергеевич, глаза твои командирские, а? Ни дозора, ни охранения!»
Я ему:
«Антон, мы же за водой вышли, да и до лагеря рукой подать…»
А он сплюнул зло и, как говорится, на пальцах мне объяснил, что они на пару нас за пять минут на ноль бы помножили и за лагерь взялись. Потом назад по дороге повел, попутно объясняя, на что я, как старший группы, должен был внимание свое обратить…
Ну а бойцов Люк воспитывал, да так, что, когда мы вернулись, они уже на вторую сотню отжиманий пошли. У него еще присловье было подбадривающее: «Ну, еще пять раз за Осназ!»
Вот такая вот история с воспитательным моментом, товарищ журналист.
Но не думайте, члены группы нас не только с утра до вечера пинками воспитывали. Они и сами постоянно занимались. То товарищ Демин с ними занятия по немецкому языку проводил, то Антон по рукопашке гоняет, а то товарищ капитан хитрым приемам стрельбы учит…
А вечером, если только Окунев не на задании, — культурная программа. С хорошей песней, сами знаете, и жить веселее, и работать легче. Мы даже потом, когда уже разделились, их пели. Товарищ Белобородько, комиссар наш, большим охотником до поэзии оказался! И пока Антон песни исполнял — слова записывал. С мелодиями похуже, конечно, выходило. Но не это ведь главное, верно? Вы, к примеру, «Песню про шахтерскую любовь» знаете? Да, ту самую, которая «Марк Шнейдер был маркшейдер…» Так окуневская песня-то…
Конечно, не все гладко было — Антон сам признавал, что голос у него не очень… Но у нас один боец был, Вася Давыдов, так у него голосище — хоть прям сейчас в оперу. Вот они песни на пару и разучивали. Жаль, погиб он осенью сорок второго… Такой талант был!
А одну песню, помню, Окунев про нашего бойца написал. Точнее, про бойца их группы. Лешку Дымова. Он, насколько я знаю, в группу из милиции пришел и воевал с ними, считай, с самого начала. Так Антон не только про него, но и про победу нашу написал. Вы ее точно слышали — каждую весну по радио крутят. Но я только после войны понял, как много Окунев тогда угадал:
Дымов-то у нас питерский, и тогда в аккурат сержантом был. Понятное дело, в песне Окунев не уточнял, по какому ведомству герой проходил, но оно и лучше. Ближе к простому человеку. Кстати, Дымова я видел недавно, в больших чинах он теперь — генерал-лейтенант!
С немецкими «ищейками» пришлось повозиться. Минут пятнадцать мы безуспешно пытались докричаться до лагеря. Закончилось все тем, что волевым решением я был послан на елку для обеспечения связи.
– База — Арту! База — Арту! — Кукушку пришлось изображать еще минут пять, прежде чем в наушнике раздалось:
– Казачина в канале! Слушаю тебя. — Голос Ивана звучал тихо, да и помехи были. Все-таки почти семь километров — приличное расстояние для наших рацаек.
– Бродягу срочно позови. Фермер говорить будет!
Александра Сергеевича ждать пришлось долго — ответил он ровно через четыре минуты:
– Бродяга на связи. Что у вас?
– Поисковая группа с пеленгатором, — начал я, как водится, с самой плохой новости.
– Черт! Я только без четверти два сеанс закончил! — Я передал Саше его слова.
– Спроси, сколько он в канале висел? — раздался в ответ голос командира.
Я передал вопрос Бродяге.
– Двадцать минут. — В голосе старого опера, несмотря на плохую связь, я расслышал неприкрытое беспокойство. — Слишком быстро среагировали, гады.
– Это если они рядом не были. До Бобруйска километров сорок — оттуда они приехать бы ни за что не успели, но вот если они по шоссе мотаются — тогда вполне… — поделился я с ним своими предположениями.
– Похоже на правду. Спроси Саню, что делать надо.
– Пусть готовится по сигналу выйти в эфир на той же частоте. И лагерь пусть сворачивают. Через полчаса чтобы как штык! — Продолжалась игра в «неиспорченный телефон».
Стоило мне спуститься с дерева, как я оказался на импровизированном «военном совете».
– Давай, Тошка, присаживайся — мозговать вместе будем, — поманил меня Фермер. — Значит, считаешь, это бродячая группа?
– Ага… Машина у них больно гражданская. На таком «крокодиле» хорошо на улицах какого-нибудь Гамбурга «Красную капеллу» ловить, а не по здешним буеракам раскатывать.
– Похоже на то, ребята, — поддержал меня Люк. — Объект мы четырнадцатого исполнили. Сегодня шестнадцатое. Вполне могли фрицы из Варшавы или Кракова по свистку с самого верха спецтехнику перекинуть. Железка, как я понимаю, до Барановичей работает, а там уже своим ходом.
– Могли и из Кенига перебросить…
– Да не важно, откуда они прикатили! — отрезал командир. — А вот то, что они в наших краях новички, может нам нехило помочь. Давайте прикинем, когда они нарисовались. Сейчас у нас четырнадцать тридцать семь, — добавил он, посмотрев на часы.
– Старый сказал, что час назад закончил передачу. А машину я увидел примерно в четырнадцать десять. Может, на пару минут позже — я не фиксировал.
– Плохо, что не фиксировал. — Командир достал из планшета карту. — Считаем, что они летели, как на пожар, и за час делали тридцать километров. От момента начала передачи до появления гостей прошло около часа. Отнимаем время на реакцию… И получается, что они были от нас не дальше чем в десяти километрах!
– Но это именно от нас, так? До лагеря они бы добрались еще хрен знает когда, верно? — уточнил я.
– Правильно мыслишь. Сань, в тот раз они через сколько объявились?
– Больше двух часов с начала передачи прошло, почти три, — ответил Люк. — Но там все не так «горячо» было. И кодла сразу приличная приехала.
– Получается, что они сразу никого взять не рассчитывали, — принялся размышлять вслух командир. — Но петельку затянуть у них бы получилось — это точно. Если они на «точку» где-нибудь в ближайших окрестностях сядут, время реакции раза в два сократится. Так. — Он склонился над картой. — Вот шоссе, по которому они курсировали до, будем считать, Чечевичей, поскольку до Могилева далековато. «Плечо» в сто километров — это явный перебор. И им просто фантастически повезло, что в момент передачи они были поблизости. Скажем, тут! — Палец его уперся в поселок с надписью «Каплановка». — Как раз десять камэ выходит. Но повезло и нам — «погулять» очень своевременно вышли. Опять же, мы о них знаем, а они о нас — нет. От этого плясать и будем.
– А если затаиться? Массив здесь огромный, искать будут до морковкина заговенья, — предложил я.
– Ошибаешься, Тоха! Он огромный только с виду. Ну и что, что полтыщи квадратных километров? Зато с базой все нормально. Пригонят в Кличев дивизию и за неделю нас найдут.
– А сейчас не пригонят?
– Доказухи нет. Один выход, тем более из глухого места ничего, по большому счету, не значит. Они тоже не дураки и понимают, что уже через два часа радиста можно и не поймать. А вот повторные сеансы уже на «стационар» тянут. Эти, — Саша махнул рукой в сторону предполагаемого местонахождения группы пеленгации, — потому и примчались, что новенькие и от европейских расстояний не отвыкли еще. Тем более что взвод — это вам не полк и не дивизия, пару-тройку дней на одном месте его подержать — не проблема.
– О, смотрите! — отвлек нас от спора Люк. — Они в деревеньку завернули!
До околицы Дубников было всего-то метров триста, и машины немцев мы с командиром не заметили только потому, что сидели к деревне спиной.