Страница 106 из 136
Сказать, что нас приняли с распростертыми объятиями, значит погрешить против истины. На «двойке» никогда не любили «варягов», и только напоминание о том, что мы бывший их филиал, сгладило все неприятности.
Все члены бригады сразу отметили, что бытовые условия здесь на порядок выше, чем на 43-й: гостиничные номера квартирного типа на 2–3 человека в комнате, кондиционеры, холодильники, а главное, душ и в изобилии вода.
Подготовку «Молний» на 2-й площадке можно считать вторым пришествием нашей фирмы на Байконур. Но это было уже качественно новое явление: на полигон прибыли не желторотые юнцы, а уже возмужавшие специалисты, прошедшие хорошую школу не только при испытаниях ракет-носителей 11К65, 11К65М и первых КА собственной разработки (11Ф610, 11Ф611), но и стажировку в Подлипках при передаче «Молний», и во главе этого списка 30-летние «ветераны» первого десанта на 43-й площадке: Ю. М. Князькин — руководитель подготовки, испытатели-управленцы: Н. Г. Рабочий, В. П. Ганженко, Л. Г. Осипова, И. Н. Ловушкин. Рука об руку с ними работали ведущий конструктор Л. М. Чирков, начальник группы А. П. Ремнев, специалисты-системщики А. Н. Рахматуллин, В. Макурин, А. Семенцов, Г. Казаков, В. Г. Васильев, Г. И. Каталов, телеметристы А. П. Малахов, А. И. Матвиенко, А. В. Мясников, конструкторы Г. И. Кузьминых, бригада МЗ — Ю. Г. Шахворостов, Ю. Индюков, В. Горячевский.
На любых этапах испытаний космических аппаратов всегда, что крайне нежелательно, происходят отказы, выявляются непонятные и трудно объяснимые замечания. Хорошо, если это происходит в условиях предприятия, когда за спиной коллектив и есть время провести анализ, оценку замечания в спокойной обстановке, а при необходимости всегда под рукой и приборы, и оборудование, и материалы, и специалисты.
Когда же стоит конкретная задача, определены дата и время пуска и малочисленная группа специалистов должна уложиться в установленные сроки, и не дай бог их сорвать, в такое время любая задержка запуска грозила большими неприятностями.
Вот в таких-то экстремальных ситуациях и определяется уровень подготовки специалистов, которые могут принимать самые неординарные решения по устранению возникших отказов, замечаний. И самую главную роль играет техническое руководство, осуществляющее руководство всем комплексом и данной конкретной работой.
За тот период первых запусков «Молний» к нам относились как к «темным» лошадкам. Но техническая эрудиция, а главное, дружеское расположение в короткий срок позволили завоевать уважение среди военных и гражданских.
А казусов и неприятностей было предостаточно. Так, при подготовке очередной «Молнии» произошел отказ РТР. Замена его по всем канонам должна производиться на ЗИ. Но опять же поджимают сроки, опять ищется неординарное решение, и опять малочисленный коллектив, днюя и ночуя в МИКе, восстанавливает аппарат. И как обычно тогда писалось в прессе: «Работа была выполнена в срок!»
Вспоминается, как в юбилейном 1967 г. пришлось трижды производить разборку и сборку аппарата. Учитывая, что вся подготовка заняла полмесяца, сегодня мы попали бы в Книгу рекордов Гиннесса!
Сломанные тандеры выпиливали вручную в допотопной мастерской. Прыгали на обтекатель (11-й уровень качающейся фермы обслуживания), чтобы вскрыть люк и добраться до разъема с «заломанным» контактом… Всего сейчас и не перечислишь!
Аппарат «Молния-1», успешно запущенный с Байконура 31 августа 1967 г., имел в своем составе аппаратуру ДРС (дальней радиосвязи). Это прототип командно-измерительных систем (КИС), используемых в дальнейшем на спутниках-стационарах и на спутниках к планетам Солнечной системы. Трудность состояла в том, что подготовка аппарата велась на 2-й площадке, а проверочные включения аппаратуры ДРС — на 31-й площадке, где размещалась ее КИА. Во время работ было получено замечание по функционированию бортовой батареи: «залипание» контактов датчиков давления.
Аппарат проходил испытания еще на 31-й площадке, и, чтобы не терять времени, которого у нас как всегда было в обрез, на «двойке» началась автономная работа с зиповой БХБ, так называемые зарядно-разрядные циклы. Заряд проводится с контролем емкости, получаемой батареей до срабатывания датчиков давления.
Вот здесь-то и пришлось поволноваться: величина емкости по документации составляет ориентировочно 80 ампер-часов, а батарея уже «приняла» 90, 100, 120… В воздухе витает тревога — заряд идет 6 часов. Аппарат уже прибыл, проведена его разборка для замены БХБ, естественно, весь коллектив в волнении: «Когда же наконец это кончится?!» С этим вопросом в разных вариациях пристают все, страсти накаляются с каждой минутой, и уже на слуху разные досужие мысли. Смежник-разработчик тоже запаниковал. Проходит еще час, второй, и только на исходе третьего часа, когда нетерпение достигло наивысшего накала, все мучения разом кончаются: заряд закончен! В батарею закачали 150 ампер-часов, т. е. почти в 2 раза больше, датчики отпустили вовремя. Вот только тогда смежник и я смогли перевести дух. Все хорошо, что хорошо кончается! А объяснение оказалось до боли простое. Батарея была «свеженькой» (т. е. недавно изготовленной), все ее банки подвергались дополнительному контролю и отбору. Но выяснилось это после того, как все перипетии уже закончились!
Недаром говорят: «Бог троицу любит!» Так случилось и с нашим предприятием. После того как вся основная тематика (включая и «Молнии») перебазировалась в Плесецк, на Байконур приезжали, и то нерегулярно, бригады, которые к 1973 г. были прекращены. Наше третье явление на Байконур — 95-я площадка. Оживление наступило с конца 1973 г., когда должны были начаться летные испытания блока «Д» НПО «Энергия» и совмещенные с ними испытания разработанного КБПМ и изготовленного Омским авиационным заводом (ОАЗ) головного обтекателя.
Вспоминает один из разработчиков головного обтекателя Ю. В. Белавенцев:
«Макет КА пристыкован к разгонному блоку, надвинут и пристыкован обтекатель, и вся сборка отправлена на ЗС. Весь объем наземной отработки закончен, мы облегченно вздыхаем и поднимаемся в помещение ВЧ связи. Там нас ожидает известие, которое повергло всех в ужас! По результатам температурных испытаний предлагалось произвести перерегулировку нескольких замков продольного стыка обтекателя.
Блок уже заправлен, а замки находились в зоне, перекрытой конструкцией блока, и были практически недоступны. Нужно было либо возвращать блок назад, предварительно слив компоненты, все расстыковать или искать нестандартное решение.
На следующий день на полигон прибыли М. Ф. Решетнев и один из заместителей С. П. Королева Садовский. После обсуждения сложившейся ситуации было решено провести перерегулировку на заправленном блоке с максимальным соблюдением предосторожностей. Из помещения удалили весь персонал, не участвующий в работе. Вокруг блока несколько человек с огнетушителями наготове. Через открытый люк ГО внутрь обтекателя, заполненного макетом спутника, проник Д. А. Новожилов.
Через показавшимися всем бесконечно длинными полтора часа Д. А. Новожилов выпал из люка. Рабочий халат его был мокрым от пота, но выражение лица свидетельствовало, что цель достигнута!»
Время не терпит, на выходе первая «Радуга». В спешном порядке ведется оборудование рабочего места в сооружении 92-1 для «Экрана».
Рядом поднялись стены нового МИКа — сооружение 95А-50, где специалисты, и гражданские и военные, готовят новые рабочие места для «Протонов», «Глонассов», «Лучей» и т. д. Новые КА поступают на полигон один за другим.
Распад СССР усугубил обстановку на Байконуре, оказавшемся в ближнем зарубежье. В нормальном состоянии поддерживались только сооружения, связанные с запуском космонавтов и выполнением международных заказов, а содержание остальных фактически прекратилось. Поездки бригад на подготовку изделий стали рассматриваться как подвиги.
Из воспоминаний Г. И. Кузьминых:
«Зима 93–94 гг. на Байконуре выдалась снежной и морозной. На дорогах были такие снежные заносы, что в них бульдозерами прорывали тоннели, в которых скрывались автобусы «ЛАЗ». Я ежегодно бывал на полигоне с декабря 1963 г., но не помню ни одной такой зимы. Морозы достигали — 37 °C. Но ко всем этим бедам прибавилась еще одна — вышла из строя котельная на пл. 95, в результате чего ни гостиница, ни МИКи не отапливались. Вот в такой обстановке в декабре — феврале и велась подготовка «Радуги-1» в coop. 92А-50, внутри которого температура не поднималась выше -15°! Ни один документ не позволяет вести испытания при такой температуре. Чтобы создать более сносные условия, вокруг КА соорудили шатер из брезента. Обогревали это пространство калориферами. Кранами при этом работать было совершенно невозможно, поэтому установку двигателей и подвеску штанг панелей Б С производили вручную.
О людях, работавших в таких условиях, хочется сказать особо: они вынесли все! Дискомфорт на рабочей площадке, дискомфорт и адский холод в гостинице, где спать приходилось в меховой одежде. Надежды на ослабление мороза в январе не оправдались. Из-за снежных заносов мотовоз из Ленинска порой не мог дойти до площадки, так что хлеб доставлялся нам вертолетом. А тут еще сгорела подстанция, и 95-я несколько дней была обесточена, пищу готовили раз в сутки на кострах. Комнаты в темное время освещались, как в старину, свечами.