Страница 69 из 77
..Прошел день, другой. Через неделю Митя Залужный вновь предстал перед лейтенантом Обоймовым. Похудевший, осунувшийся беглец переминался с ноги на ногу и упрямо не хотел отвечать на вопросы.
В детской комнате, кроме Обоймова, за столом сидела Шевцова. Она укоризненно посматривала на строптивого подростка.
— Почему ты молчишь, Митя? — спросил Всеволод. — Расскажи где был, что видел?
— Зачем вы меня назад привезли? — не выдержал Митя. — Я бы в Одессе моряком стал!
— Эх ты, пятнадцатилетний капитан, — улыбнулся Обоймов. — На море знаешь, какая дисциплина нужна! А ты даже на суше в руки себя взять не можешь.
— Что вы ко мне привязались?! — выпалил Митя. — Надоело одно и то же слушать!
Шевцова сокрушенно покачала головой:
— И не стыдно грубить? Придется, видно, тебя в колонию отправить.
Услышав это, паренек сразу присмирел. На лице его появилось растерянное выражение. Не ожидал, видно, что так может обернуться дело.
— Ты, Залужный, останешься пока здесь, — строго сказала Шевцова, — а мы к начальнику пойдем. Как он решит, так с тобой и поступим...
Начальник горотдела майор Новиков внимательно выслушал старшего инспектора детской комнаты.
— Все воспитательные меры мы исчерпали, — сделала вывод Шевцова, — как ни печально, а придется, видно, ходатайствовать перед комиссией по делам несовершеннолетних об отправке Залужного в колонию.
— А ваше мнение? — обратился Новиков к Обоймову.
— Я думаю, товарищ майор, стоит еще попытаться исправить паренька. Отпустите Залужного домой, под мою ответственность.
Майор одобрительно взглянул на Обоймова:
— Дело говорите, товарищ лейтенант. Пусть будет по-вашему. Но если ваш подопечный опять в бега пустится, тогда уж колонии ему не миновать.
Возвращаясь от начальника, Шевцова остановила Обоймова:
— Всего два слова, Всеволод Иванович. Я буду рада, если вы добьетесь своего...
Митя с тревогой посмотрел на Обоймова, когда тот вернулся в детскую комнату. В глазах паренька застыл немой вопрос.
— Не захотел ты меня слушать, Митя, — сказал Всеволод, — и чуть в колонию не угодил. Разве можно так вести себя?
— А что же еще делать, когда все ругают меня, когда мне никто больше не верит?!
— Я тебе верю. А сейчас иди домой и успокой родителей...
Прошла ночь, наступило утро и Всеволод постучался в квартиру Залужных. На этот раз дверь открыла Митина мать.
— Разрешите?
— Пожалуйста, товарищ лейтенант. Проходите.
Митя, умытый и причесанный, подошел к Обоймову.
— Вот это другое дело, — одобрил Всеволод. — Собирайся, пойдешь со мной.
— Куда? Что, передумали?
— Нет. Пойдешь ко мне домой, в гости тебя зову.
Мать и отец недоуменно переглянулись. А на лице Мити настороженность сменилась любопытством.
— Сейчас, товарищ лейтенант, я быстро оденусь!
— Можешь называть меня по имени-отчеству...
Дома их радушно встретила Лилия Евгеньевна. Познакомились, разговорились, выпили чаю с домашним печеньем.
— Знаешь что, Митя, — сказал Всеволод, — давай-ка я тебе нашу библиотеку покажу.
Подошли к вместительному стеллажу.
— Сними с полки вот эту, — указал Всеволод, — такая книга — клад для будущего морехода.
Митя поспешил взять в руки увесистый том в голубом коленкоровом переплете. На обложке золотом сверкали слова: «Краткий словарь морских терминов».
— Ух, здорово! Вот это книга!
— Возьми ее почитать.
— Можно? Спасибо, Всеволод Иванович!
— Не за что. Осилишь эту — получишь другую. У меня есть еще несколько сборников морских рассказов. Как раз для тебя.
А потом Всеволод долго беседовал с Митей. О чем? О море и моряках, о смелых и честных людях. Осторожно Всеволод выведывал у Мити то, о чем паренек не хотел говорить вчера в детской комнате.
Оказывается, Митина «одесская жизнь» была отнюдь не сладкой. Ночевал сначала на вокзале, а когда заприметили милиционеры, спал ночами на берегу под старыми шаландами. Хуже было с едой. Просить не позволяла гордость, воровать не решался. Пять рублей, с которыми Митя отправился в дальнее путешествие, быстро растаяли. Тогда стал подносить чемоданы пассажирам в морском порту. Платили не густо, но на хлеб хватало. Однако первая же попытка устроиться юнгой оказалась и последней. Митю отправили в детприемник, а оттуда привезли в Гуково...
«Будет, обязательно будет из парня толк», — повторял про себя Всеволод, слушая Митю.
...Но прошло несколько дней и Митя опять сорвался. Уже было все оговорено: он вернется в школу, будет наверстывать упущенное. Так нет же! Встретили Митю старые дружки, посоветовали ему «плюнуть на все», вином угостили. Еле приплелся домой. Мать — в слезы, у отца — сердечный приступ.
Узнал об этом Обоймов от самого Дмитрия Семеновича Залужного. Узнал и расстроился. А потом сказал себе: «Надо этих «дружков» выявить и взяться за них». Поговорил Всеволод кое с кем, побывал кое-где и вот уже у него в записной книжке — фамилии и адреса двух великовозрастных шалопаев. Вызвали обоих в милицию. Лейтенант Обоймов предупредил:
— Если не отстанете от Мити Залужного, пеняйте на себя. Не поможет и то, что вы на работу недавно устроились. Я ведь знаю, что вы зарплату пропиваете, родителям ни копейки не даете. Знаю, что вы с темными личностями якшаетесь... Вам все ясно?..
Еще бы не ясно! Оба кое-что слыхали о лейтенанте Обоймове. От такого спуску ждать не приходилось... Короче говоря, «дружки» после визита в милицию за версту стали обходить Митю, да и сами заметно присмирели.
...Всеволод навестил Залужных. Не стал лейтенант читать Мите мораль, только сказал:
— Еще раз напьешься — меня подведешь. Я ведь за тебя перед начальником поручился.
Паренек покраснел до ушей:
— Вы ко мне как к человеку, а я... Простите, Всеволод Иванович, больше... Больше никогда не буду к вину прикасаться. Да и не люблю я его. Пил, чтобы товарищи не подсмеивались.
— Что ж, поверю и на этот раз. А про тех товарищей забудь. Они не товарищи, а недруги твои...
И вот, с новеньким портфелем в руках пошел Митя Залужный в школу. Нелегко ему пришлось. Отстал от одноклассников, отвык от учебы. Но паренек твердо держал слово. Несмотря на то что до конца занятий оставалось совсем мало времени, Митя добился своего. Хоть на «троечках», а все-таки перебрался из седьмого класса в восьмой.
Конец учебного года отметили торжественно в квартире Обоймовых. Лилия Евгеньевна приготовила немало вкусных вещей, а Всеволод собственноручно по своему рецепту заварил чай. Митя, сияющий, как именинник, сидел за столом и рассказывал, рассказывал:
— По физике я совсем было захромал, да Костя-дружок помог. А по геометрии Вася со мной вечерами занимался...
Потекла хорошая, дружеская беседа. Разговорились о литературе, об искусстве. Выяснилось, что Митя, кроме моря, любит музыку, особенно эстрадную.
— Утесова, Магомаева, Трошина я бы никогда слушать не устал, — сказал Митя. — Задушевно поют.
«Надо запомнить и это, на всякий случай», — подумал Всеволод.
А потом он вместе с Митей пошел к нему домой. Поздравил родителей, похвалил их сына. Надо было видеть, какой радостью засветились глаза Дмитрия Семеновича и его жены!
...Пришло лето. Все ярче сверкало солнце. По вечерам городской парк заполнялся гуковчанами. Уставшие от дневной жары люди спешили на свежий воздух.
Всеволод мечтал об отпуске. Но до него еще было далеко, а работы все прибавлялось.
Не такой уж большой опыт у Обоймова, но главное в своей работе успел он усвоить. Подростки — народ увлекающийся, к необычному тянет их неудержимо. А романтика бывает разная. Встретится пареньку «сильная личность» с обаятельной улыбкой и с финкой в кармане. И что же? Такой подлец постарается мальчишку к рукам прибрать. Разрисует ложными красками воровскую жизнь, увлечет рассказами о мнимом благородстве жуликов. И эта блатная романтика может засосать паренька, утопить его в омуте преступного мира.