Страница 26 из 77
Он уже овладел собой. И привычное хладнокровие, быстрая реакция вернулись к нему. Осторожно ступая, подошел к тачанке. Из темноты навстречу выросла огромная фигура Прокофьича. Он был начеку.
— Выводи коней быстро! — тихо приказал Рыженко. — Но только не шуми. Жди на соседней улице у колодца. — Павел отошел к огороду, залег. Глаза уже привыкли к темноте.
Через несколько минут хлопнула дверь. Вышли Петр и его знакомый.
Павла с Прокофьичем несколько раз окликнули. Петр, тяжело топая, вернулся в дом. Через минуту вышел снова, на ходу надевая ватник. Свет из окна холодно блеснул на металле ружья.
Следом за сыном выбежала взволнованная мать:
— Куда ж ты, Петенька? Ну, торопятся люди. Ну, поехали с богом. Чего тебе от них?..
Она не успела закончить. Со стороны огородов раздался приглушенный топот ног. Около десятка мужиков вышло на голоса.
— Что, упустили? Эх, вы... — кто-то зло выругался.
«Костя Колобов! Ну конечно же, это его голос», — взволнованно отметил Павел. Теперь можно было и уходить.
Павел знал осторожность Константина. После этой неудачи он, конечно, здесь не останется. Что ж, следы обнаружены. Не потерять бы их, не дать уйти банде!..
В этот день решалась судьба операции. Погода не баловала. Оттепель, стоявшая почти весь декабрь, в последних числах вновь сменилась резким похолоданием. К вечеру задул колючий северный ветер. Тяжелые, серые тучи заволокли горизонт. Небо швыряло колкие пригоршни льдистых снежинок. А к полуночи хрустящая белая крупа уже припорошила землю. Но это было кстати. Вряд ли в эту пору бандиты ждали гостей.
Оперативный отряд из шести сотрудников уголовного розыска и четырех милиционеров, разместившись на двух рессорных тачанках, спешил к Александровскому лесничеству.
Предстояла завершающая операция по ликвидации банды. По данным, которыми располагал Рыженко, главари ее скрывались у лесника Харитона Ермолаева.
До места оставалось километров восемь, когда начало светать. Лошади шли с трудом. Позади — больше полста километров тяжелого пути от Азова. На утреннем морозе от потных крупов коней шел легкий парок. Заиндевели бороды возничих. Холод добирался до тела сквозь тулупы и валенки.
Павел то и дело присвечивал электрическим фонариком циферблат часов. «Успеть бы вовремя!»
Вдали показалась наконец сизая кромка заснеженного леса. Отряд съехал с дороги в сторону, в невысокую ложбинку. Здесь оставили тачанки и, разделившись на две группы, двинулись по белой целине к лесу. Одна направлялась к пятой просеке — месту сбора шайки, другая — к домику лесника.
Идти было трудно. Ноги то и дело проваливались в сыпучий снег. Пока дошли до места, стало жарко.
Вход в дом шел через сарай-пристройку. Дверь туда оказалась незапертой.
Павел резко толкнул ее и вплотную столкнулся с человеком.
— Только тихо! — сказал Рыженко. — Мы из уголовного...
Луч фонарика осветил лицо задержанного. Им оказался сам хозяин — Харитон Ермолаев. В комнатах, видно, спали.
— Харитоша, чего это ты там? — удивленно спросил женский голос. Жена, наверно.
В большой смежной комнате у стола с тестом трудилась над варениками пожилая женщина.
— Ой! — вскрикнула она при виде вооруженных людей.
Дернулся полог, закрывавший проем в соседнюю комнату. Молодой инспектор угрозыска Георгий Ступак направился было к двери, но Павел рванул его в сторону, и в ту же минуту грохнул выстрел. Пуля ударила в буфет. Звякнули осколки разбитой посуды.
Павлу удалось дотянуться из своего укрытия до полога. Рывок — и полог вместе с карнизом обрушился на пол. Снова прогремел выстрел. Пуля, расщепив край стола напротив входа, ушла в саманную стенку дома.
— Брось шалить, Константин Колобов! Еще один выстрел, и я дам команду своим ребятам. Учти, дом окружен отрядом угро. Я — начальник розыска Рыженко. Приказываю сложить оружие! Поднять руки!
Несколько секунд стояла тяжелая тишина. Потом ширма в дальнем углу комнаты дернулась, и из-за нее показались двое — Константин и другой главарь банды — Семен Шумейко.
— Давай сюда, на середину комнаты! — крикнул Ступак. — Но, но, руки не опускать!
Еще двое милиционеров бросились к бандитам, ощупали карманы.
— Где оружие?
Колобов, бледный, но уже овладевший собой, попытался отшучиваться:
— Такие цацки ни к чему нам.
— Ну да, вон ту дырочку в стене ты, конечно, пальцем сделал, — в тон ему ответил Георгий.
Павел прошел за ширму. На широкой кровати, под небрежно брошенным одеялом, лежал карабин, под подушкой — три револьвера. В ногах стоял охотничий ягдташ, в нем — патроны к карабину и револьверам, флакон со стрихнином, стопка чистых паспортов и различных удостоверений, карточки по учету конского состава. Все это уже было снабжено печатями и замысловатыми подписями.
В комнату входили с докладами оперативные работники. Разоружение остальных членов банды было уже делом нетрудным.
...Когда отряд выезжал в обратный путь, солнце уже пробивалось сквозь еще плотную пелену утреннего тумана.
К полудню отряд прибыл в город. Колобов с тоской смотрел на надвигающуюся серую стену тюрьмы. Скрипнули стальные створы ворот, пропуская конный кортеж. Арестованных вводили на гулкий двор.
— Ну, поторапливайся, — подтолкнул Колобова конвойный милиционер.
Главарь банды жадно смотрел в небо. Потом лицо его исказила гримаса. Он сорвал с головы каракулевый треух и хлопнул им оземь.
— Эх, бита карта! — И злые слезы скатились по обросшему лицу. Плечи бандита поникли. Не стало отчаюги — главаря, не знавшего жалости и снисхождения. Теперь это был лишь арестант.
Утром на Рыженко было совершено покушение. К счастью, пуля лишь легко задела плечо. Стрелявшего схватили. Им оказалась... Евгения Колобова!
Это была последняя страница дела «Червонный туз».
А. ВАЛАЕВ
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
Начальник оперсектора Ставропольского ОГПУ Гофицкий обладал удивительной притягательной силой, которая действовала на окружающих, где бы и с кем он ни работал: в красногвардейских отрядах и в отряде Котовского, в 12-й армии, где командовал ротой интернационального батальона, в комиссариате киевского боевого участка. В 1920 году партия направила Гофицкого на работу в органы ВЧК. Он стал начальником особого отделения и военкомом отдельной Башкирской кавалерийской бригады, потом заместителем начальника особого отдела в Первой Конной армии. Затем — Средняя Азия, Кубань. В 1925 году он был заместителем начальника Северо-Кавказского краевого управления милиции, руководил работой уголовного розыска в Ростове-на-Дону.
Трудные были те времена. То тут, то там ощеривались дула кулацких обрезов. Великое множество крупных и мелких банд гнездилось на раздольных просторах. У работников ОГПУ дел было по горло. В сальских степях особенно свирепствовал со своей шайкой бандит Ключкин. Сын кулака, он люто ненавидел Советскую власть. В его логово, как мухи на падаль, слетались всякие деклассированные отщепенцы. Ключкинцы отличались неслыханной дерзостью, а тесная связь со станичными и хуторскими богатеями помогала им уходить от преследования.
Но пробил наконец и его час!
...В тот вечер Виктор Оскарович Гофицкий засиделся на работе допоздна. Густая ночная темень за окном уже скрыла знакомые предметы: деревья, куст сирени, угол соседнего дома. Из-под двери комнаты, где обычно работали начальник секретно-политического отдела Старшевский и секретарь Гофицкого — Тарасов, пробивалась узкая полоска света.
«Сидят», — укоризненно покачал головой начальник. Еще четыре часа назад он велел своим товарищам отправляться домой. Ослушались. Он устало вздохнул и снова углубился в изучение карты. Надо было выяснить, как Ключкину удалось уйти во время последней стычки. Ведь кажется, все предусмотрено до мелочей. И вот — на тебе! Нашел какую-то лазейку. Да, он хорошо знает эти места. Но перехитрить его все же надо. А для этого — изучить каждый овражек, каждую балку, каждый лесок.