Страница 77 из 131
— Говорите, зачем вы явились сюда? — воскликнула пророчица.
— Мы пришли за твоим советом и помощью, — начал Гассан, — открой нам местопребывание одной заключенной девушки!
— Как ее зовут и чья она дочь?
— Реция, дочь Альманзора!
Тут только узнала Сирра Гассана.
Но она не должна была обнаружить этого, не смела подать и вида, что имя Реции было близко ее сердцу. Она не имела права сказать ни одного слова от себя, она должна была только повторять все то, что подсказывал ей стоявший за портьерой.
— Что желаете вы знать? — спросила она.
— Мы пришли узнать у тебя, где содержится в заключении Реция, и нельзя ли освободить ее?
— Через час, с наступлением ночи, отправляйтесь в развалины Кадри! — прозвучал снова ангельский голос пророчицы. — Там с одной стороны увидите вы длинный, открытый, мрачный коридор, войдите в него.
— Доберемся ли мы этим путем до тюрьмы Реции?
— Вы дойдете до лестницы, поднимитесь по ней и войдете в первый боковой коридор направо от главного.
— Там найдем мы Рецию?
— В конце коридора увидите вы камеру — она там. Своей цели достигнет лишь тот, кто презирает опасности. Строго следуйте моим указаниям и отправляйтесь туда не раньше и не позже того, как я сказала!
— Благодарим тебя за сообщенные нам сведения, — сказал Гассан, — они помогут нам совершить доброе дело!
С этими словами он вместе с Юссуфом вышел от пророчицы, и оба оставили дом софта.
Вскоре после них и Мансур-эфенди вышел из дома и отправился к своему экипажу, ожидавшему его около кустарников, окружавших минарет.
Оба сторожа также ушли и оставили Сирру одну.
Невыразимый страх и беспокойство терзали ее. Она не могла предостеречь Гассана, друга Сади и Реции. Скрепя сердце, должна она была повторить слова Мансура. Она знала, что Гассан и товарищ его погибли, если последуют ее словам, а внутренний голос говорил ей, что они это непременно сделают.
Что ей было теперь делать? Она должна была спасти их. Но как она могла совершить это? Она сама, словно заключенная, содержалась под стражей. Через час Гассан отправится в развалины; если бы ей теперь удалось вырваться из дома, то она могла бы еще догнать его, могла бы предостеречь его, так что он и не узнал бы в ней ту, которая, повинуясь чужой воле, заманила его в ловушку.
Но как ей было уйти? Ворота были уже, наверное, заперты, да и сторожа внизу непременно задержали бы ее. Медлить больше было нельзя, время шло, и час быстро подходил к концу.
Сирра взглянула на окно, оно, как во всех гаремах, было заделано решеткой. Отсюда убежать было невозможно. Но были еще комнаты, окна которых не были заделаны решетками и выходили на безмолвную и пустынную Садовую улицу.
Очень часто и прежде случалось Черному гному совершать путешествия через окно, когда ее стерегли, а ей хотелось уйти. Теперь, правда, у Сирры была всего одна рука, но она и не думала об опасности, не знала страха. С непреодолимой силой влекла ее мысль, что она должна предотвратить беду и загладить свою вину, совершенную по воле другого. Она обязана была предостеречь Гассана. В эту ночь освобождение Реции не могло ему удаться. Скорее всего, ему угрожала опасность самому попасть в число заключенных. Сирра хорошо знала Мансура и его планы. Противодействовать ему и уничтожить его замыслы было ее единственной целью.
Сторожа были внизу и, конечно, уже спали. Она была одна наверху, никто не наблюдал за ней.
Она сбросила с себя длинный плащ и осталась в своем прежнем черном платье.
Тихонько прошла она в одну из передних комнат. Хотя они были и не слишком высоко от земли, но все-таки спуститься вниз через окно было нелегко.
Сирра взяла одеяло, зубами разорвала его пополам и связала оба конца вместе. Затем один из них она прикрепила к окну и отворила его.
Она осторожно выглянула на улицу и внимательно прислушивалась к малейшему шуму, но все было тихо и безлюдно.
С ловкостью кошки вскочила она на окно, схватила рукой свернутое в трубку одеяло и начала спускаться.
Наконец она была на свободе, но уже час, назначенный адъютанту принца, должен был скоро пройти, а до развалин оставалось еще достаточно далеко.
Если бы кто-нибудь в ее отсутствие прошел мимо дома софта и увидел свисающее из окна одеяло, то побег ее был бы открыт. Но все эти мысли исчезали перед необходимостью предостеречь Гассана и его спутника, которого сразу узнал бы Мансур-эфенди, но которого Сирра еще никогда не видела.
В смертельном страхе оставила она дом: она боялась прийти слишком поздно. Торопливо пошла она ближайшей дорогой по улице, которая вела ко дворцу Беглер-бегу. Затем она свернула влево на дорогу, ведущую в развалины.
Туда же стремились в это время и Гассан с принцем. Нетерпение их было так велико, что они на четверть часа раньше срока пришли в развалины. Сирра опоздала. Когда Гассан и Юссуф дошли до развалин, она была еще далеко.
Они строго следовали указаниям пророчицы, и оба были твердо уверены в возможности найти и освободить Рецию.
Следуя описанию Сирры, они искали в указанной им стороне развалин открытый, длинный, мрачный коридор и скоро действительно нашли его. Это был коридор, ведущий в Чертоги Смерти, тот самый, через который Реция и Саладин были отведены в темницу.
Гассан шел впереди, за ним ощупью следовал принц. Было так темно, что невозможно было увидеть даже своей руки.
Ни один луч света не проникал в этот длинный со сводами коридор, и странно отдавались в нем их шаги.
Отважный Гассан не думал о себе, но за принца он очень боялся в этом совершенно незнакомом для него месте. Принцы в Турции, как уже неоднократно было замечено, и без того часто подвергаются опасности.
Но он успокаивал себя той мыслью, что никто не мог ничего знать о присутствии Юссуфа в развалинах.
Наконец они почувствовали под ногами довольно крутую витую лестницу, которая вела в верхние помещения. Слабый свет проникал теперь сверху.
— Не лучше ли тебе здесь внизу подождать меня, принц? — тихо спросил он своего юного спутника.
— Нет, мой благородный Гассан, где ты, там и я! — отвечал принц. — Не теряй напрасно слов, я пойду за гобой наверх.
— Мне страшно за тебя, принц, весь этот дом кажется мне тюрьмой!
— Что бы ни было, Гассан, я иду с тобой!
После такого решительного ответа Юссуфа Гассану ничего не оставалось делать, как отказаться от своих попыток удержать принца.
Молча поднялся он по ступеням лестницы. Принц тихо следовал за ним.
На верху лестницы он заметил еще один длинный высокий коридор, в конце которого горел фонарь.
Свет был ему необходим. Он попросил принца остаться на лестнице, а сам отправился по пустому коридору к фонарю. До него доносились страшные стоны и крики томившихся в тюрьме заключенных.
Дрожь пробежала по телу принца. Первый раз в жизни находился он в таком месте, в первый раз слышал он стоны и мольбы несчастных.
Между тем Гассан снял со стены фонарь и вернулся с ним к Юссуфу, бросая подозрительные взгляды во все стороны на многочисленные мрачные боковые коридоры; но, к своему удивлению, он не видел никого. Не потому ли назначила им пророчица этот час, что сторожей в это время не было поблизости?
Они должны были идти по первому боковому коридору, вправо от главного, в конце которого, по словам пророчицы, находилась темница Реции, цель их стремлений.
Каждый боковой коридор отделялся от главного большой тюремной дверью. Только некоторые из них были заперты, большинство же стояло настежь, в том числе и та, что вела к первому коридору направо.
Коридор этот был довольно длинный. Гассан с фонарем в руках шел впереди, Юссуф следовал за ним, держа правую руку под серой шинелью у пояса, на котором висели его шпага и кинжал.
Но вот, когда они дошли до конца коридора и при слабом свете фонаря могли уже видеть дверь указанной им камеры, позади них вдруг раздался глухой шум. В первую минуту ни тот, ни другой не могли понять, в чем дело. Удивленно озирались они вокруг, но свет фонаря не доходил до начала коридора.