Страница 52 из 114
Тремя основными элементами мифа о герое являются герой, дракон и сокровище. Сущность героя разъяснена в главе, касающейся его рождения, а значение дракона — в главах об убийстве матери и отца. Остается проанализировать третий элемент, цель сражения с драконом.
Эта цель, будь то возлюбленная, девушка, попавшая в беду, или "трудно достижимое сокровище", тесно связана с тем, что происходит с героем во время битвы.
Только в этом сражении герой проявляет себя как герой и меняет свою сущность; ибо будь он вершителем, который избавляет, или победителем, который освобождает, то, что изменяет он, преобразовывает также и его самого. Поэтому третьей и последней стадией является миф о трансформации. Мифы первой стадии о природе и сотворении, которые привели к борьбе сущностей в мифе о герое, достигают своей вершины в триумфальном мифе о трансформации, о котором сказано: "Природа правит природой".
[1]
Van der Leeuw, Religion in Essence and Manifestation.
[2]
Отношения между Я и бессознательным.
[3]
Bin Gorion, Sagen der Juden,Vol. II, "Die Erzvater", XI.
[4]
О. Ранк. Миф о рождении героя.См. A. Jeremias, обоснованные надличностные интерпретации которого персонализированы и доведены банком до абсурда.
[5]
Моисей и Монотеизм.
[6]
См. связь между Сетом, братом Исиды, и кремниевым ножом; или между Марсом, любовником Афродиты, и железом.
[7]
Ранк (Psychoanalytische Beltrage zur Mythenforschung,p.374), как и вес фрейдисты, просто заменяет проблему близнецов конфликтом между старшим и младшим братьями, а затем между отцом и сыном, чтобы снова свести все к Эдипову комплексу. Обсуждаемые здесь исторические и психологические стадии необходимо разделять и нельзя интерпретировать персоналистически.
[8]
Бриффо (.The Mothers,Vol. I, p.201) продемонстрировал, что начала общества лежат не в патриархальной семье, а в матриархальной, и что психология человекообразных обезьян не дает никаких свидетельств в пользу первичности патриархальной семьи.
[9]
Mutterrechtliche Familie und Odipus Komplex', The Father in Primitive Psychology,etc.
[10]
Aldrich, The Primitive Mind and Modern Civilization,p.6.
[11]
Leisegang, Die Gnosis,pp.129 f.
[12]
Даже если филологические исследования докажут, что рас hadозначает "родство" и что интерпретировать его как "страх" неверно, последнее значение пользуется общим признанием и поэтому действенно. (См. А1-bright, Stone Ageв отношении интерпретации слова "родство".) Исаакова психология отец-сын характерна для еврея, у которого она до сих пор встречается как комплекс Исаака. Для него закон и старый порядок служат убежищем от требований реальности. Закон становится "грудью Авраама", а Тора ·- чем-то типа мужского духовного лона, из цепкой хватки которого не может родиться ничего нового.
[13]
"Из истории одного детского невроза".
[14]
См. ниже, с. 360 и далее.
C. Миф о трансформации
I. ПЛЕННИЦА И СОКРОВИЩЕ
Мифологической целью сражения с драконом почти всегда является дева, пленница, или, более широко, "трудно достижимое сокровище". Следует отметить, что чисто материальная груда золота, такая как клад Нибелунгов, является более поздней и выродившейся формой первоначальной темы. В самых ранних мифологиях, в ритуале, в религии, как в мистической литературе, так и в сказках, в легенде и в поэзии золото и драгоценные камни, но особенно бриллианты и жемчуг ( [1]
), первоначально были символическими носителями нематериальных ценностей. Точно так же и живая вода, исцеляющая трава, эликсир бессмертия, философский камень, волшебные кольца и кольца исполнения желаний, магические шлемы и крылатые плащи - все это также символы сокровища.
Существует одно явление, которое имеет большое значение в психологической интерпретации, и это явление мы назовем типологическим двойным фокусом мифа и символа. Это значит, что характерным для мифов и сказок является одинаковое воздействие, хотя и различным образом, на противоположные психологические типы ( [2]
). То есть, как экстраверт, так и интроверт находят "себя" изображенными в мифе и видят в нем обращение к себе. Поэтому для экстраверта миф нужно интерпретировать на объективном уровне, а для интроверта - на субъективном, ( [3]
) но обе эти интерпретации необходимы и взаимодополняемы.
Например, "пленницу" на объективном уровне следует понимать как реальную живую женщину. Проблема взаимоотношений мужчины и женщины, ее сложности и пути решения будут понятны и самому недалекому уму, если он найдет аналог этому в мифе. Но в примитивные времена, когда вопрос партнера не представлял такой проблемы, какую он представляет сегодня для нас, завоевание и освобождение пленницы означало намного большее. Борьба за нее была формой встречи мужчины и женщины, но, подобно Первой Матери и Первому Отцу, эта женщина является надличностной и символизирует коллективный психический элемент человечества.
Таким образом, наряду с объективной интерпретацией, с самого начала существует другая, настолько же обоснованная интерпретация, которая видит пленницу как нечто внутреннее - то есть саму душу. Мифы затрагивают отношение мужского Эго к этой душе, приключения и опасности борьбы и ее окончательное освобождения Волшебное и нереальное в событиях, достижение цели борьбы с драконом, выдвигается на такое видное место, что происходящее на психическом заднем плане - а для интроверта именно это является центром внимания - несомненно должно было отразиться в мифологическом символизме.
Естественно, реакции разного типа, когда акцент ставится то на психической подоплеке, то на мире как внешнем объекте, всегда остаются бессознательными. События, происходящие на заднем плане души проецируются вовне и воспринимаются через объект как искусственное единство, состоящее из внешней реальности и психической активации этой реальности. Однако миф и его символизм характеризуются преобладанием внутреннего психического элемента, который отличает мифологическое событие от "фактического".
Кроме двойного фокуса мифологических тем, психологическая интерпретация должна также учитывать наложение личностных и надличностных факторов. Это не значит, что разница между личностной и надличностной интерпретацией такая же, как и уже упомянутая нами разница во взглядах экстравертного и интровертного типа. Оба типа могут иметь архетипические впечатления, так же как и оба могут быть ограничены чисто личностным уровнем. Например, интроверт может задерживаться на личном содержимом своего сознания или своего личного бессознательного, которое наполнено значением для него, в то время как экстраверт может воспринимать надличностную природу мира через объект. Поэтому "пленница" как внутренняя величина может восприниматься и личностно, и надличностно на субъективном уровне, точно так же как она может восприниматься личностно и надличностно в качестве внешнего женского объекта. Личностная интерпретация не более свойственна объективному уровню, чем надличностная интерпретация - субъективному.
Миф, будучи проекцией надличностного коллективного бессознательного, изображает трансперсональные события, и независимо от того, интерпретировать ли их объективно или субъективно, личностная интерпретация ни в коем случае не будет адекватной. Кроме того, так как миф зародился в коллективном бессознательном, субъективная интерпретация, воспринимающая миф как надличностное психическое явление, является более справедливой, чем попытка интерпретировать его объективно, например, как метеорологическое или звездное явление.