Страница 25 из 114
как в Индии, так и в Ханаане, как, например, изображения Египетской Исиды или Деметры и Баубо греков. Обнаженная богиня, "томно лежащая на земле и отдавшаяся любви" — ранний вариант Великой Матери, но в уродливых женщинах-идолах времен неолита можно видеть еще более ранние ее варианты. Ее атрибутом является свинья, очень плодовитое животное; и на ней, или на корзине —символ женщины, как и рог изобилия — богиня сидит, широко расставив ноги, даже в великой Элевсийской мистерии. [74]
Свинья
в качестве примитивного знака Великой Матери встречается не только как символ плодородия, на очень ранней стадии ее можно встретить также в виде космической проекции:
" Еретическое изображение небесной женщины в виде свиньи, в пасть которой заходят дети-звезды, подобно тому, как свинья поедает свое потомство, можно найти в очень раннем, в лингивистическом отношении, драматическом тексте, сохранившемся в ложной гробнице Сети 1 в храме Осириса в Абидосе". [75]
Исида
, подобно Нут, как и Коче Когти (небесная дева), [76]
появляется как "белая свинья", [77]
а голова старого бога Сета интерпретируется как голова свиньи. [78]
В Трое Шлиманн нашел фигуру свиньи, усыпанную звездами, [79] очевидно
, представляющую небесную женщину как свинью, культ свиньи как матери-богини оставил после себя многочисленные следы.
Наверное, самой примитивной и самой древней из связанных со свиньей ассоциаций является таковая с женскими половыми органами, которые даже на греческом и на латыни назывались "свинья", хотя эту ассоциацию можно проследить еще дальше, к примитивному названию раковины каури. [80]
Образ
Исиды, сидящей с широко расставленными ногами на свинье, продолжает линию через Крит и Малую Азию к Греции. Говоря; о Крите, где свинья вскормила Царя Миноса, Фарнелл говорит:
"Критяне считают это животное священным и не едят его мяса; а мужчины Пресса отправляют тайные обряды со свиньей, делая ее первым подношением жертвоприношения". [81]
То
, что сирийцы Гиераноля во времена Луциана могли дискутировать о священности или несвященности свиньи, является просто признаком невежества и упадничества. Ее священность подтверждается не только барельефом матери-свиньи, обнаруженным в Библе [82]
и, вероятно, относящимся к культу Адониса, но даже в большей мере финикийским обычаем не употреблять в пищу свинину и приносить в жертву свиней в годовщину смерти Адониса. Фрезер [83]
продемонстрировал идентичность Аттиса, Адониса и Осириса и их отождествление со свиньей. Повсюду, где принятие в пищу свинины запрещено, а свинья считается нечистым животным, мы можем быть уверены в ее первоначально священном характере. Ассоциация свиней с плодородием и сексуальным символизмом сохранилась и по сегодняшний день там, где сексуальные вопросы все еще отрицательно описываются как "свинство".
Керени привлек внимание к связи свиньи как "маточного животного" земли с Деметрой и Элевсином. [84]
Однако
интерес автора исключительно к греческой мифологии не позволяет ему достаточно ясно выделить архетипический характер этого явления. Важно вспомнить, что, когда Элевсину разрешили чеканить свою собственную монету, в качестве символа мистерий была выбрана свинья. [85]
Большой
праздник Афродиты в Аргосе, когда женщины наряжались мужчинами, а мужчины надевали фату, называлось "Истерия" в честь связанных с ним жертвоприношений свиней.
"Во время празднований этих годовщин жрицы Афродиты доводили себя до состояния дикого исступления, и термин Истерия стал отождествляться с состоянием эмоционального расстройства, которое ассоциировалось с такими оргиями... Слово Истерия употреблялось в том же смысле, что и Афродизия, то есть как синоним праздников этой богини". [86]
Мы
можем также упомянуть, что именно Афродита в ее первоначальной сущности Великой Матери насылает "Манию Афродизии". (афродизиак – средство усиливающее половое чувство)
Это не только подчеркивает связь архетипа Великой Богини с сексуальностью и "истерией", но еще более важно то, что гермафродитное празднество с его взаимообменом полами и одеждой называлось "Гибристика". Отречение патриархальной Греции от гибридного, уроборического состояния выражено в этом названии, которое, как предполагается, происходит от одного корня со словом гибрис("разврат", "безобразие").
Таким образом, свинья символизирует женщину, плодоносное и восприимчивое лоно. Как "маточное животное" она относится к земле, зияющей яме, которая во время Тесмофории оплодотворяется через жертвоприношение свиньи.
К символам пожирающей бездны мы должны отнести лоно в его угрожающем аспекте, сверхъестественные головы Горгоны и Медузы, женщину с бородой и фаллосом и паука, пожирающего мужчин. Открытое лоно является пожирающим символом уроборической матери, особенно когда оно связано с фаллическими символами. Скрежечущая пасть Медузы с кабаньими клыками совершенно отчетливо выдает эти черты, в то время как выступающий язык очевидно связан с фаллосом. Кусающее — то есть, кастрирующее — лоно представляется челюстями ада, а змеи, извивающиеся вокруг головы Медузы, являются не личностной составной частью — лобковыми волосками — а агрессивными фаллическими элементами, характеризующими пугающий аспект уроборического лона. 86а
К этой группе символов можно отнести паука, не только потому, что самка пожирает самца после совокупления, но также потому, что он в целом символизирует женщину, которая расставляет сети на неосмотрительного мужчину.
Этот опасный аспект значительно усиливается элементом плетения, как в случае Богинь Судьбы, вьющих нить жизни, или Норны, плетущей паутину мира, в которую попадает каждый мужчина, рожденный женщиной. И наконец мы приходим к покрывалу Майя, которое и мужчины и женщины считают "иллюзией", засасывающей пустотой, ящиком Пандоры.
Повсюду, где пагубный характер Великой Матери превосходит ее положительную и созидательную сторону или равен ей, и везде, где ее разрушительная сторона — фаллический элемент — появляется вместе с ее плодородным лоном, на заднем плане все еще действует уроборос. Во всех этих случаях юношеская стадия Эго еще не пройдена, и Эго еще не отвоевало независимости от бессознательного.
Отношения между сыном-любовником и Великой Матерью
В отношениях юного любовника к Великой Матери мы можем различить несколько стадий.
Самая ранняя из них отмечена естественной покорностью судьбе,. силе матери или уробороса. На этой стадии страдания и горе остаются анонимными; юные, подобные цветам, боги растительности, обреченные на смерть, все еще слишком близки к стадии приносимого в жертву ребенка. Этой стадии свойственна благочестивая надежда природного создания на то, что он, подобно природе, возродится через Великую Мать, благодаря всей полноте ее милости, без всякого участия или заслуги с его стороны. Это стадия полного бессилия перед лицом уроборической матери и ошеломляющей силы судьбы, как мы до сих пор находим это в греческой трагедии и особенно в фигуре Эдипа. Мужественность и сознание пока еще не завоевали независимости, а уроборический инцест уступил место матриархальному инцесту юности. Смертельный экстаз полового инцеста симптоматичен для юношеского Эго, еще недостаточно сильного, чтобы противостоять силам, символизируемым Великой Матерью.
Переход к следующей стадии осуществляется "борцами". Их страх перед Великой Матерью является первым признаком центре-версии, формирования "я" и стабильности Эго. Этот страх выражается в различных формах бегства и сопротивления. Первичным символом бегства, все еще выражающим полное превосходство Великой Матери, является самокастрация и самоубийство (Аттис, Эшмун, Бата и т. д.). Здесь позиция неповиновения, отказ любить все равно приводит именно к тому, чего хочет Ужасная Мать, а именно к жертве фаллоса, хотя эта жертва делается в отрицательном смысле. Юноши, которые в ужасе и безумии бегут от требований Великой Матери, в акте самокастрации выдают свою постоянную фиксацию на центральном символе культа Великой Матери, фаллосе; и они предподносят его ей, хотя и с возражениями сознания и протестом Эго.