Страница 33 из 69
—Это что? Мне письмо? — спросил он у человека, который в отчаянии перебирал оставшиеся листки, всё время причитая: — Всё пропало …, всё пропало…
— Не переживайте вы так! — успокоил его Тилешко: — Дальше по течению поворот, письма, несомненно, прибьёт к берегу.
Человек, услышав его слова, выскочил на берег и побежал вперёд, к повороту. Там он и впрямь увидел запутавшиеся в прибрежных кустах листки, которые лихорадочно начал собирать. Кот Комка, который первым выпрыгнул из реки, походил не на сеньора Команчо, а на мокрую тряпку, истекающую водой.
— Шрах-шарабах, — только и мог произнести кот, а что в это время говорил Кадерат высоко над планетой, на человеческий язык не переводится. «Ничего нельзя поручить этим людям!» — огорченно подумал он, если назвать «огорчением» то, что он убрал свои симпоты от вестника Аскерона. Последний разложил выловленные листки на берегу, чтобы они подсохли, отчаянно наблюдая необратимые повреждения текста писем, так как некоторые буквы и слова смыло водой.
Тилешко тоже развернул листок и принялся рассматривать знакомые буквы, совсем не понимая значения слов. Вот что увидел Тилешко на листе:
#т#б# угроб#ть лих#дея
# отметкой #тра#### Комара,
че#ыре Мотыл#ка, бл####я,
за#итой #та#у# ##я добра.
Ищи #руз##, тв#й вектор #о#е#,
у ### отметка ## руке.
сл## бабочки ###ет##й оч#нь,
комар у тв### ## щеке.
## сокрушиш# ### основу,
целуя ###й###о врага,
#уть от#####я страсти с#о##,
#у#ь #бн###я донага.
Половина слов смыло водой, но это не смущало Тилешко, так как его радовало само наличие букв. Он бережно положил листочек на песок, подражая Аскерону, и сразу заметил, что тот направляется к нему.
— Немедленно отдайте моё письмо, — возмущённо воскликнул тот, с раздражением рассматривая упитанного юношу и мокрого кота.
— Простите, но на письме мои буковки, — возразил Тилешко, ничуть не опасаясь возвышающегося над ним Аскерона.
— Юноша, какие буквы? — опешил Аскерон и продолжил с пафосом: — Данное письмо мне принадлежит доставить уважаемому Тилешко из Дангории.
Сеньор Команча фыркнул при слове «уважаемый», тем самым выражая своё мнение о данном индивидууме, и с сарказмом заметил:
— Поздравляю, Тилешко, теперь ты – «уважаемый»!
— Ваш кот говорит? — спросил поражённый Аскерон, рассматривая мокрого кота, как ошибку природы.
— К сожалению, только говорит, — сказал Тилешко, рассматривая письмо, лежащее на песке, — а читать, так же как и я, он не умеет.
— Вы, действительно, Тилешко? — спросил Аскерон, тайком заинтересованный в том, что это так.
— Да, я Тилешко, — согласился юноша и добавил: — Сеньор Команчо может подтвердить.
Аскерон оглянулся, чтобы узреть «сеньора», но, не обнаружив никого постороннего, решил, что юноша стукнулся о камень при падении в воду.
— Я могу подтвердить, — согласился кот, довольный тем, что его публично назвали «сеньором».
— Простите, вы что, сеньор Команчо? — спросил Аскерон кота, совсем не понимая значение слова «сеньор», не имеющего употребления на планете Дакорш.
— С рождения, — соврал безродный кот Комка, присваивая себе наследственное право ношения данного звания.
— Я Аскерон, — представился вестник, в полной мере обрадованный, что адресат, которого он и не мыслил найти, оказался рядом.
— Могу я считать, что доставил вам письмо в целости и сохранности, — с надеждой спросил Аскерон, глядя на сохнущий листок.
— Я к вам претензии не имею, — великодушно сообщил Тилешко, неимоверно счастливый тем, что письмо осталось в его руках. Аскерон тут же раскланялся и хотел отправиться собирать остальные письма, сохнущие на повороте реки, но Тилешко, набравшись смелости, попросил:
— Вы не могли бы прочитать моё письмо?
Вестник Аскерон озабоченно поднял письмо, опасаясь, что не сможет прочитать смытые водой слова. Он начал читать с надписи на обратной, адресной стороне листа:
«Доставить письмо Тилешко, живущему в герцогстве Дангория».
Тилешко и кот Комка захлопали, точно они встречали заезжего комедианта, работающего за кров и еду. Аскерон, остановившись и переждав аплодисменты, перевернул лист и продолжил:
тб угробть лихдея
отметкой тра Комара,
чеыре Мотылка, бля,
заитой тау я добра.
Ищи руз, твй вектор ое,
у отметка руке.
сл бабочки етй очнь,
комар у тв щеке.
сокрушиш основу,
целуя йо врага,
уть отя страсти со,
уь бня донага.
Тилешко замер, вместе с котом, поражённый мудростью читающего, а потом юноша спросил, смущённый текстом письма:
— Простите, кого я должен поцеловать?
— Целуя йо врага, — расшифровал Аскерон, опасаясь, что Тилешко передумает и не подтвердит целостность письма.
— А эти Мотылки, они, почему ругаются? — спросил Тилешко, стесняясь того, что не очень сведущий в способности понимать смысл присланного письма.
— Из-за отметки Комара, — сообщил Аскерон, полагая, что точно передает содержание прочитанного. Тилешко не стал продолжать расспросы, опасаясь обнаружить свою несостоятельность, и поблагодарил Аскерона за его терпеливость. Аскерон, отпущенный Тилешко, глубоко вздохнул и побежал спасать остальные письма.
— Что-то он не договаривает! — сказал сеньор Команчо, подозрительным взглядом провожая вестника, а Тилешко, узрев свою шляпу в кустах, побежал её спасать.
«Получилось лучше, чем я предполагал», — подумал Кадерат, размышляя о том, что человек – самое непредсказуемое животное во Вселенной, непрерывно увеличивающее энтропию всего сущего.
Хоббо решал ужасную дилемму, поставленную парадоксальной жизнью перед несчастным момом. Исходя из принципов гостеприимства, он должен приютить незнакомцев у себя дома хотя бы на время. Но, если об этом узнает Приобщённый Мом, то Хоббо, в лучшем случае, грозит отлучение от общества сородичей, так как первое правило гласит: «Момам категорически запрещается показывать путь к своему дому, чтобы не навлекать опасности на всё племя момов».
Хоббо подумал, что если он никому не расскажет о своих посетителях, то никто и не узнает. Когда они дошли до дома Хоббо, там стало ужасно тесно и все поняли, что долго здесь они не задержаться. Как-то сразу завели разговор о том, что нужно добраться до королевства Аморазон.
Аэлло знала путь, по которому она летела, а вот по земле проводник из неё никудышный. Зарро, имея общие представления о планете Дакорш, не знал детали, а Юра детально знал только цирк Рози и, немного, цирк Рибо. Александра, знакомая с планетой меньше всех, больше молчала и слушала других. Хоббо, слушая эти разговоры, понял, что ему придётся вывести этих людей. Данное обстоятельство не пугало его, так как время, проведенное рядом с Аэлло, Хоббо считал счастливым.
Они сидели вокруг вынесенного на улице стола, на котором стояла глиняная тарелка с кучей грибов трутто, разместившись, кто как, кто на камне, кто просто на траве. Зарро стоял, прислонившись возле окна к скалистой стене дома, и смотрел вдаль, на открывающуюся панораму цирка Баг. «А здесь красиво!» — подумал Зарро, представляя, как мом Хоббо сидит на стульчике перед домом и наблюдает эту красоту.
Быстро бегущие облака проплывали мимо, отражаясь в зеркале озера внизу, а когда достигали гор, то чесались об их вершины, расплываясь длинными космами. Подножия гор заливали тёмно-зелёные волны деревьев, пятнами выделяя разные породы, в то время как выше растительность ограничивалась кустарником и травой.
Мом Хоббо наблюдал за гостями, которые по кусочку бросали в рот грибы трутто, и считал, сколько штук они съели. Данный подсчёт не являлся крохоборством, а имел цель предупредить их от переедания, которое грозило галлюцинациями. Наблюдая за другими, он забыл, сколько съел сам и обеспокоенно проверял внутреннее я, не стало ли оно двоиться.