Крапленая масть

Зарро рассказал, как искал отца, как убежал из лагеря и всё, что произошло после побега. Декуша слушал его внимательно, но его лицо всё равно говорило о недоверии.

— Кто твоя мать? — спросил он. Зарро хотел ответить, но, неожиданно для себя, увидел, как из кустов на него смотрят глаза зверя

— Ониус! Как ты здесь оказался?

Огромный зверь, сливаясь зелёным отливом с окружающими кустами, подошёл ближе и рыкнул на Декушу, заметив движение его руки.

— Не двигайтесь! — воскликнул Зарро и добавил: — Он очень опасен, так как вас не знает.

Подойдя к зверю, он погладил его по голове и тот лизнул Зарро руку. Потом подошёл к Декуше и застыл, глядя ему в глаза.

— Ониус, это мой папа, — сказал Зарро, обнимая Декушу. Зверь подозрительно сверкнул глазами, но, всё же, провёл своим длинным хвостом, по животу Декуши.

— Погладь его, папа, — сказал Зарро и Декуша осторожно опустил руку на голову зверя.

Полузакрытые глаза хищника внимательно следили за Декушей, но всё-таки, зверь снисходительно лизнул его ладонь. Облегчённо вздохнувший Декуша посмотрел на Зарро и снова спросил:

— Кто твоя мать?

Ониус рыкнул и побежал в лес, откуда пришёл, поворачивая время от времени голову, как будто приглашая за собой.

— Мама! Она здесь! — догадался Зарро и спросил у Ониуса: — Что с ней случилось?

Зверь только рыкнул и побежал вперёд.

— Я должен идти, — сказал Зарро, — что-то случилось с мамой.

И побежал за зверем.

— Автомат захвати, — крикнул Декуша, но Зарро его не слышал.

— Где ты нагрешил, капитан? — спросил старшина Сидоренко.

— Я любил только одну женщину, — сказал Декуша и повернулся к старшине: — Пойдём и разберёмся со всем этим.

Они побежали за Зарро, опасаясь потерять его и необычного зверя, именуемого Ониусом.

Исаева ненавидела многороссиян, несмотря на то, что сама была многороссиянкой. Она никогда не думала, что может так ненавидеть своих соплеменников, но, после того, что произошло в её семье, ненависть к многороссиянам стала определяющей чертой её характера.

Её отец работал на корпорацию «ГоМноРосМет» и, так же как и она, служил бойцом внешней охраны на руднике в цирке Рибо. Однажды они проходили по тропе вдоль обрыва и напарник отца поскользнулся. В тот день в горах разразилась небывалая гроза, а ветер достигал такой сила, что сбивал с ног. В здешних местах такие погодные условия большая редкость, но бойцы, как всегда, несли службу, несмотря на ненастье. Напарник поскользнулся и полетел в пропасть, но отец успел схватить его за руку и неимоверным усилием вытащил наверх.

Боль, возникшую в спине, отец Исаевой списал на неловкое движение и ожидал, что она сама пройдёт, но, при следующей медицинской проверке, его комиссовали и сразу уволили за ненадобностью.

Отец не ожидал такого. Психологическая травма наслоилась на травму физическую, отчего он слёг окончательно. К тому же, за транспортировку его домой он остался должен корпорации «ГоМноРосМет» большую сумму, которую взыскали полностью через суд, забрав их квартиру в центре города. Они переехали в дачный домик, который едва отапливался зимой, перебиваясь собранным с огорода урожаем, да заготовленными летом грибами и ягодами.

Исаева к тому времени подросла и через напарника отца, ещё помнившего, кто спас его жизнь, устроилась в корпорацию «ГоМноРосМет» снайпером, так как с детства неплохо стреляла. К ней относились снисходительно, обращаясь покровительственным тоном, но такое обращение ей не нравилось, так как с такой репутацией много не заработаешь.

А деньги ей нужны и немалые!

Чтобы поставить отца на ноги требовалась дорогая операция на позвоночнике, на которую у семьи Исаевых денег не имелось. Астрономическая сумма не испугала Исаеву и она каждый месяц упорно перечисляла свою зарплату на счет клиники, в которой делали такие операции.

С Хромовым она познакомилась несколько лет назад и он, мразь и поддонок, узнав о её потребности в деньгах, стал использовать в делах, далёких от нравственности и морали. Исаева проклинала свою работу, заставляющую убивать людей, которые мешали Хромову, но иной путь исключался, так как по-другому заработать много денег она не умела.

В последние годы он поручал Исаевой разбираться с бойцами, у которых заканчивался срок контракта, когда им полагалось выплачивать большие премии. Использовались любые методы, чтобы под пустячным предлогом их не платить. Так она стала майором Смерть.

За последний заказ Хромов сулил заплатить двухмесячную зарплату, и она сделала то, что он просил. Зная подлую душу Хромова, она решительно шла к зданию администрации, намереваясь сразу потребовать то, что он обещал. Поднимаясь мимо внешнего поста, она с удивлением увидела лейтенанта Воробья с двумя бойцами. «Он, что, не убит?» — удивилась она и подошла поближе.

— Вы видели капитана? — спросил лейтенант и Исаева ответила: — Да, он преследует нападавших на нас дриддо. А вы, что, живы?— она с удивлением смотрела на его обожжённую грудь.

— Луч попал в металлический футляр фляги, а вырвавшиеся оттуда пары спирта ослабили его действие, — улыбнулся Воробей, показывая свою грудь. Кожа на груди облезла, и рана походила на жареное мясо, но лейтенант держался молодцом. «Слава Богу, что он жив!» — подумала Исаева и, от души пожелав лейтенанту здоровья, стала подниматься к зданию администрации.

Ещё издали она заметила что-то неладное: все работники офиса высыпали из здания наружу и как-то неестественно бродили вокруг, вскидывали руки и что-то кричали.

«Опять что-то Хромов придумал!» — зло прошептала Исаева, не особо обращая внимание на служащих – пусть делают, что хотят. Они и делали, что хотели – орали: «Слава Мануок!» — и поднимали вверх руки. Их глаза не понравились Исаевой – в них светилось безумие.

Не задерживаясь, она по ступенькам поднялась на третий этаж круглой башни. Лифтами пользоваться она опасалась, так как знала, как можно изолировать человека не по его воле. Не переводя дух, она открыла дверь кабинета Хромова и увидела его уродливую рожу, искажённую улыбкой.

— Садись, Исаева, — сказал Хромов, не вставая с кожаного кресла. То, что в кабинете никакой другой мебели, чтобы на неё сесть, не находилось, Хромова не интересовало или он делал так специально, чтобы унизить посетителя.

— Спасибо, я постою, — сказала Исаева и присела на стол Хромова, повернувшись к нему лицом.

Она не заметила у Хромова никакой реакции на её нахальство и внимательно посмотрела ему в глаза: что-то в них светилось необычное.

— Мы будем служить великому человеку, — произнёс Хромов, а Исаева подумала: «Твой Пу такая же сволочь, как и ты!» — но дальнейшее его восклицание её удивило.

— Слава Мануок! — воскликнул Хромов, поднялся и вознёс руки к потолку. «Они, что, все рехнулись?» — подумала Исаева и озабоченно сообщила:

— Я пришла за обещанными деньгами.

Хромов посмотрел на неё, как будто не видел, и произнёс:

— Мы служим Мануок бесплатно! — сказал он, подкрепляя слова излюбленным жестом – вознося руки вверх.

— Отдай деньги, тварь! — не сдержалась Исаева и саданула начальника между ног.

— Ты его полюбишь, — произнёс Хромов, никак не реагируя на удар. Исаева растерялась, а Хромов, сделав ужасное лицо, приблизил его к ней: — А если не полюбишь, умрешь на месте!

— Дай ключи! — произнесла Исаева, вытягивая из чехла лазерное ружьё.

— Деньги принадлежат Мануок! — произнёс Хромов, а Исаева выжгла дыру на его груди. Она обыскала его карманы, но нигде не нашла ключей или карточек. Тогда она наставила ружьё на сейф и выстрелила несколько раз. Дверка открылась с четвёртого раза и то из-за того, что взорвался уплотнитель под действием лазера.

Исаева выгребла деньги, отсчитала, что полагается, и собиралась уйти, но передумала и добавила себе три зарплаты за вредность. Хромов валялся возле стола, и она его оставила на месте. Не обращая внимания на бродивших служащих, она отправилась на взлётное поле, где, как она знала, находится единственный транспортный модуль Хромова.