Книга чудес

Между тем стало смеркаться, и наши путники вышли на поляну, поросшую колючим кустарником. Место было таким безмолвным и мрачным, что невольно казалось, будто никто никогда здесь не проходил и не жил. Впечатление это усиливал серый сумрак, сгущавшийся с каждой минутой. Персей недоуменно огляделся и спросил Ртуть, долго ли им осталось идти.

– Тс!.. Тише, – отвечал его товарищ. – Именно здесь и сейчас мы можем встретить грай. Будь осторожен, главное, чтобы они не увидели тебя, прежде чем ты их увидишь: хотя у них только один глаз на троих, но он может заменить с полдюжины обыкновенных.

– Что же я должен делать, когда мы их встретим? – спросил Персей.

В ответ на это Ртуть стал объяснять Персею, почему этим женщинам хватает одного глаза на троих. Они попросту передают его на время друг другу, словно очки или лорнет. Лишь только у одной из них истекает время пользоваться глазом, как она вынимает его из глазницы и передает той, чья очередь наступила, причем последняя немедленно пристраивает глаз на место, спеша бросить взгляд на мир.

Теперь, надеюсь, всякому станет понятно, что только одна из грай была зрячей, между тем как остальные две были погружены в глубокий мрак. А в минуту перехода глаза из рук в руки все трое не видели ничего.

Есть много странностей на свете, и я тому свидетель, но, по-моему, ничто не может сравниться с историей о грайях, у которых был один глаз на троих.

Вероятно, так думал и Персей. Юноша был чрезвычайно удивлен рассказом товарища и подумал было, что Ртуть решил подшутить над ним, так как, по его мнению, на свете не могло быть ничего подобного.

– Скоро ты сам поймешь, правду я говорю или нет, – заметил Ртуть. – Слушай же, тс-с-с, тише! Они идут сюда!

И действительно, вглядываясь в сгущавшийся ночной мрак, Персей увидел неподалеку от себя трех грай. Хорошенько рассмотреть их фигуры ему не удалось, он только заметил, что у них длинные седые волосы. Лишь когда женщины подошли ближе, Персей увидел, что у двух из них вместо глаз зияли пустые глазницы, зато во лбу у третьей, подобно алмазу в оправе, сверкал огромный, блестящий глаз. Он так ярко сиял в темноте, что Персей невольно подумал, будто этот глаз дарует своему обладателю способность видеть ночью так же, как днем. В нем одном была заключена сила зрения трех человек.

А три старухи уверенно шли вперед, как будто все были зрячими. Та, у которой в данную минуту был глаз, вела за руки остальных, поминутно оглядываясь по сторонам. Персей испугался, как бы она не заметила его в густых зарослях кустарника, куда он спрятался вместе с Ртутью.

Однако прежде чем они достигли кустарника, одна из старух громко сказала:

– Сестра, сестра Пугало! Ты держала у себя глаз очень долго. Теперь моя очередь!

– Оставь его мне еще на минутку, сестра Кошмар, – отвечала Пугало. – Мне кажется, я что-то заметила в тех кустах.

– Ну и что из этого? – буркнула Кошмар. – Я тоже могу осмотреть кустарник. Глаз у нас общий, и он служит мне не хуже, а возможно, и лучше, чем тебе. Во всяком случае, я требую, чтобы ты немедленно отдала его мне.

Но тут подала голос третья сестра, которую звали Дрожь. Она стала утверждать, что сейчас глаз должен быть у нее, и что Пугало и Кошмар несправедливо присваивают его себе. Чтобы прекратить спор, Пугало вынула глаз и, держа его в руке, воскликнула:

– Хватит спорить! Пусть одна из вас возьмет глаз себе. Что касается меня, то я буду даже рада немного побыть в темноте. Берите скорее, а то я оставлю его у себя!

Кошмар и Дрожь разом протянули руки, спеша поскорее схватить вожделенный глаз, но так как обе они были слепы, им никак не удавалось нащупать руку сестры. Ну а сестра, в свою очередь, не могла найти их рук, ведь теперь она тоже стала незрячей. Старухи попали в весьма затруднительное положение: несмотря на то что глаз сиял и сверкал, подобно звезде, женщины не могли уловить ни малейшего его отблеска и, при всем желании прозреть, оставались во власти слепоты.

Глядя на Дрожь и Кошмар, наперебой старавшихся вырвать глаз у Пугала, Ртуть так развеселился, что с трудом удерживался, чтоб не расхохотаться.

– Теперь пора! – шепнул он Персею. – Ну, живо, живо! Прежде чем кто-нибудь из старух завладеет глазом, вырви его из рук Пугала!

Пользуясь тем, что старухи все еще продолжали ссориться, Персей выпрыгнул из-за кустов и выхватил глаз у Пугала. Чудесное око сияло в его руке и, казалось, лукаво смотрело на него и словно подмигивало, хотя у него и не было век. Что касается грай, то они, ничего не зная о случившемся и предполагая, что глаз находится у одной из них, продолжали спорить до тех пор, пока Персей не решился сказать им правду.

– Добрые женщины, – произнес он, обращаясь к старухам, – прошу вас, не сердитесь понапрасну. Если кто и виноват во всем случившемся, так только я. Сейчас ваш чудесный глаз находится у меня.

– Наш глаз у тебя? Но кто ты такой? – разом воскликнули грайи, ужасно напуганные как звуками незнакомого голоса, так и известием о том, что их глаз попал в чужие руки.

– Что же нам теперь делать, сестры? Что нам делать? Ведь мы ничего не видим. Отдай нам глаз, наш единственный драгоценный глаз: ведь у тебя и без того их целых два! Отдай нам глаз!

– Скажи им, – прошептал Персею Ртуть, – что они получат его немедленно, как только скажут, где найти нимф, у которых есть крылатые сандалии, волшебная сумка и шлем-невидимка.

– Добрые женщины, – начал Персей, обращаясь к старухам, – вам незачем бояться меня, я не сделаю вам ничего дурного. Вы получите ваш глаз целым и невредимым, если скажете мне, где найти нимф.

– Нимф! О горе нам, сестры! О каких нимфах ты говоришь? – воскликнула Пугало. – Ведь нимф очень много: одни занимаются охотой в лесах, другие живут в дуплах деревьев, третьи – в ручьях и источниках. Мы не можем быть знакомы со всеми. Мы всего лишь три несчастные старухи. У нас был один глаз на троих, но ты и его похитил. Отдай его нам, добрый человек, кто бы ты ни был, отдай его нам!

Во время этого разговора старухи тянули к Персею руки, пытаясь схватить его, но юноша благоразумно держался на некотором отдалении.

– Добрые женщины, – начал он (Даная учила сына всегда быть вежливым), – ваш глаз у меня, но я верну его вам, если вы скажете, где найти нимф, у которых есть волшебная сумка, крылатые сандалии и… Что еще? Ах, да – шлем-невидимка.

– Горе нам, сестры! Что говорит этот юноша? – одновременно воскликнули Пугало, Кошмар и Дрожь, очень искусно притворяясь изумленными. – О каких крылатых сандалиях он говорит? Да ведь у всякого, кто вздумал бы их надеть, ноги тотчас поднялись бы выше головы! И что это за шлем-невидимка? Разве какая-нибудь шапка, если только она не настолько велика, чтобы под ней можно было спрятаться, способна сделать кого-то невидимым? А что это за небылица о волшебной сумке? Нет, нет, добрый человек, мы никогда не слыхали о таких чудесных вещицах. Впрочем, у тебя ведь два глаза, а не один на троих, как у нас, поэтому ты скорее разыщешь эти чудеса, нежели мы.

Услыхав это, Персей готов был поверить, что грайи в самом деле ничего не знают о нимфах. Юноше стало неловко, что он без нужды причинил им столько беспокойства, и он уже собирался отдать им глаз и извиниться за случившееся, но Ртуть удержал его за руку.

– Не позволяй им одурачить себя, – настойчиво проговорил он. – Эти женщины – единственные существа во всем мире, способные указать тебе, где найти нимф. Если ты не узнаешь этого, тебе ни за что не удастся добыть голову Медузы Горгоны. Не отдавай глаз даром, и все закончится хорошо.

Персей последовал совету Ртути и правильно сделал: немного найдется на свете вещей, которыми бы люди дорожили больше, чем зрением. Грайи не были исключением из этого правила. Поняв, что другого средства вернуть глаз нет, они сообщили Персею все, что он хотел знать. Поблагодарив старух за оказанную услугу, Персей вернул глаз одной из них и отправился в путь. Однако прежде чем юноша успел отойти от них, все трое опять заспорили: оказалось, что Персей случайно отдал глаз Пугалу, которая пользовалась им последней.