Страница 7 из 144
Император одобрил этот план кивком головы. Идея его увлекла: очень редко ему доводилось видеть, чтобы кто-то устраивал показательное отступление.
И вот антенны взмыли в воздух, сигнальщики стали подавать световые сигналы. Из-за горизонта вынырнули корабли тактического космофлота и очень реалистически на преющем полете пронеслись прямо над парадным плацем.
Эти аппараты прилетели за отступающими солдатами. Зенитки “противника” вели интенсивный огонь (на самом деле это были заранее запущенные в небо шары с газом легче воздуха, выкрашенные в небликующий темный цвет, с зарядом и таймером, который приводил в действие взрывное устройство). Невзирая на бешеный заградительный огонь, спасательные корабли сели, и, соблюдая строжайшую дисциплину, отступающие войска погрузились на них. После этого корабли поднялись высоко в небо, зависли над плацем… и воздух внезапно наполнился ревом и грохотом. Стоял сущий ад. Корабли уничтожали все живое под собой. Зрители на трибунах, вскочив, завопили от возбуждения. Сам Император стал сползать с кресла и чуть было не шлепнулся на настил трибуны - до того был поражен. Он тщетно гадал, как кто-то ухитрился так точно имитировать выстрелы пушки-мазера.
Были уже сумерки, на небе высыпали звезды, но теперь их скрыли от глаз километровой длины корпуса двух космических линкоров класса “Герой”. Лазерные пушки обоих линкоров открыли огонь; из портов, полыхая пламенем, вылетали боевые ракеты. И вот мало-помалу все наземные огневые батареи “противника” на земле были подавлены и прекратили огонь. Тем временем тактические корабли взмыли еще выше, под брюхо линкорам, и исчезли в его раскрывшихся люках. Подобрав тактические корабли, линкоры ушли вертикально вверх, с хлопком преодолели звуковой барьер и почти мгновенно исчезли из вида, покинув атмосферу Прайм-Уорлда.
Полмиллиона зрителей бесновались на трибунах от восторга.
Вечный Император налил себе большую порцию виски, выпил, тихо крякнул и решил, что Двенадцатой гвардейской не грозит опала и откомандирование в Драконию.
Годфри Алэна била легкая дрожь, когда он наблюдал, как имперские военные корабли исчезают в небе. Он мысленно представил, как именно эти боевые машины станут подниматься над планетами его родного союза звездных миров - превратив эти планеты в пепел, уничтожив все живое. И случится это, по его подсчетам, не позже чем через год. Будут сеять смерть во имя мира…
Алэну доводилось сталкиваться с имперскими гвардейцами прежде - и лично, в бою, и при разработке военных операций против них, поэтому он не с чужих слов знал подлинную мощь имперских сил. Но, странным образом, вид всех этих космических боевых кораблей и то, как они плавно уносят на своих бортах разом двенадцать тысяч великолепно обученных головорезов, потряс его до глубины души.
“И я фактически единственный человек, который может отвратить возможность этого массированного вторжения. Таанский Союз будет взирать на это безучастно. А мой родной народ в результате такого нападения будет попросту уничтожен до последнего человека. И дело, за которое я боролся всю жизнь, будет навсегда проиграно”.
Годфри Алэн отнюдь не был самоуверенным эгоистом - все действительно складывалось так, что именно он, и только он мог спасти свой народ. К несчастью, ему оставалось жить лишь двадцать четыре часа.
Кто не любит клоунов и акробатов! А сейчас больше тысячи клоунов-акробатов заполнили парадный плац. Среди их номеров был, например, такой: взвод мнимо пьяных солдат, которые решили приветствовать Императора, но спьяну не знают как. Все кончается дракой между ними; в результате они неожиданно выстраивают пирамиду из своих тел, самый “пьяный” карабкается наверх - и по-настоящему четко отдает честь Императору, после чего теряет над собой контроль, снопом валится вниз, делает сальто и ловко приземляется на пятки. Были на арене и люди в бочках, которые скатывались по наклонным плоскостям между препятствиями и чудом не разбивали свои бочки в щепы. А еще акробаты, проходившие сотни метров на руках. И гимнасты, которые чего только не вытворяли в воздухе. И клоуны-боксеры, которые осыпали друг друга страшными ударами и вскакивали, как ни в чем не бывало…
Публика была в восторге от представления.
Диктор объявил, что эта тысяча клоунов - часть имперского гимнастического полка. Но такого полка не существовало. Лишь Император знал, что это единственный возможный вариант появления на публике людей из подразделения Богомолов - лучшей, элитной части особого назначения, отряда коммандос, самого тайного и самого опасного орудия Вечного Императора.
Впрочем, дети - и, между прочим, сам Император - искренне наслаждались клоунской частью этого празднества.
В обычное время доктор Харс Стинберн наблюдал бы за празднованием Дня Империи из частной ложи. В худшем случае его место находилось бы во втором ярусе. Но вероятнее всего, профессора пригласили бы в первый - гостем лечившихся у него высокопоставленных больных.
Однако сейчас время было необычное.
Стинберн сидел далеко-далеко от места, где приземлялись корабли тактического космофлота - не в кресле, а на голой скамье. Такие скамьи предназначались для рядовых праймуорлдцев.
Рядовых праймуорлдцев. Крестьян. Рабочих.
Стинберн был стопроцентным расистом. Но у богов очень едкое чувство юмора. Весь ряд перед ним занимали грузчики из космопорта. И не люди-грузчики, а грузчики - осьминогоподобные существа из какого-то далеко мира. Они размахивали щупальцами с флажками, жевали что-то мерзкое, что-то несъедобного вида, пили что-то еще более непотребное и временами обдавали профессора вонючим перегаром. Хуже того, грузчики неведомой расы выражали свой восторг от происходящего широко раскрывая желеобразные серые пасти, расположенные на верхней поверхности их тела, вбирали побольше воздуха, а затем внезапно и с силой выталкивали его с трубным звуком через ноздри.
Стинберн попытался сделать вежливое замечание разбушевавшимся грузчикам, когда один из них небрежно вышвырнул объедки своей трапезы - нечто вроде вареной шляпы - и те угодили профессору в лицо. Вместо извинений грузчик спросил, не хочет ли господин хороший, чтобы ему ради праздничка сделали вот так - и "осьминог", выставив свои остренькие яйца, сделал жест, будто откручивает их.
Стинберн нервно пригладил аккуратно причесанные седые волосы и, стараясь больше не думать о хамах, уставился на ближайший голографический экран. Тот показывал сперва крупные планы клоунов, потом - на мгновение - почти плачущего от хохота Императора, затем разных знаменитостей, смеявшихся в своих уединенных удобных ложах.
У Стинберна кошки на душе скребли. Когда он только шел на трибуны, осторожно оглядываясь и воображая, что его никто не узнает, ему почудилось, будто он перехватил в толпе взгляд нанятого им человека.
Он ошибся, но настроение его решительно испортилось. Откуда ему было знать, находится ли его человек в назначенном месте? Известно, что для грязной работы надо нанимать профессиональных преступников. Но собственный опыт подсказывал и другое: эти мерзавцы крайне ненадежны.
Стинберн немного повеселел, когда парень из службы охраны порядка подошел к грузчикам и приказал им вести себя приличней, не то он вышвырнет их вон. Блюститель порядка прошел вверх по ступенькам мимо Стинберна и задержался на нем подозрительным взглядом.
“Нет, проходи мимо, - подумал Стинберн. - Стало быть, по мне видно, что я здесь не на своем месте? Чего он так уставился?… Нет, парень, ступай дальше. А не то тебе крышка”.
И Стинберн не преувеличивал. Несколько лет назад хирурги вшили ему вместо аппендицита трубочку со взрывчатым веществом и детонатор между лопатками. Чтобы взорвать капсулу и покончить с собой, уничтожив все живое в радиусе двадцати метров, профессору было достаточно неестественно предельно свести лопатки.
Но эта крайняя мера не понадобилась - блюститель порядка проследовал дальше, а Стинберн заставил себя перевести взгляд на арену, где клоуны заканчивали представление, и издать смешок в знак одобрения их очередных кульбитов.