Страница 154 из 156
У сегодняшних защитников предателей есть такой аргумент: дескать, они рассчитывали, что после разгрома большевиков Россия возродится. Когда-нибудь. Но так ли это?
Вот генерал Краснов. В начале войны он носился с популярной среди эмигрантских «ультра» идеей, что после начала войны в советском тылу начнется восстание, и в результате на той территории, которую не оккупируют немцы, возникнет нечто вроде французского правительства маршала Петена (более известного как «правительство Виши»), «которое заключит мир с немцами, приняв все их условия». Заметим, что в этом случае пришлось бы заключать мир и с японцами — тоже на их условиях. Но это уже мелочи.
Как оказалось позже, Краснов думал совсем не об этом. Вот его обращение, опубликованное летом 1942 года — то есть когда никаких иллюзий по поводу того, что несут немцы нашей стране, уже не было.
«…Казаки! Помните, вы не русские, вы казаки, самостоятельный народ. Русские враждебны вам. Москва всегда была врагом казаков, давила их и эксплуатировала. Теперь настал час, когда мы, казаки, можем создать свою независимую от Москвы жизнь…»
Вот так. И где тут Россия? Краснов попросту возвратился к своим идеям 1918 года — получить собственный кусочек территории под отеческим покровительством Германии. Кстати, план «Барбаросса» предусматривал такой вариант.
Предусматривали немцы и возможность попыток самостоятельных телодвижений русских формирований — поэтому все эти части очень плотно опекались СД. Так что первая попытка сделать хоть что-то, что не понравилась бы немцам, стала бы и последней. Краснов не знать об этом не мог. Но тем не менее…
Заметим, что красновские формирования на фронте особо не прославились. В конце 1942 года они были вообще убраны с территории СССР. (Правда, тут сыграла роль организованная П. А. Судоплатовым операция по дискредитации перед немцами казачьего руководства.) Потом казачки Краснова занимались карательными операциями против партизан в Югославии, где прославились разухабистым грабежом.
Но не все придерживались подобных взглядов — тем более что иллюзии по поводу неизбежного восстания против большевиков рассеялись очень быстро. Конечно, Красная Армия в 1941 году терпела страшные поражения. Однако по сравнению с Францией, которая рухнула в шесть недель, это была иная война. Многим ее начало несколько прочистило мозги. Рухнул базовый тезис эмиграции — что большевики держатся на голом насилии, а народ только и мечтает о том, чтобы свергнуть «красную власть». Например, Шульгин до войны придерживался типичных для его среды взглядов:
«Пусть только будет война! Пусть только дадут русскому народу в руки оружие! Он обернет его против ненавистной ему Советской власти. И он свергнет ее!»
Но уже осенью 1941 года для него стало ясно, что «своей родиной эти люди считают Советский Союз, а Советскую власть считают своей властью».
Стоит привести еще один малоизвестный эпизод. В начале 1943 года генерал Власов озаботился следующей проблемой. Он рассчитывал привлечь в РОА эмигрантов, но понимал, что для них он — не авторитет. Нужно было громкое имя. В поисках такового он нанес визит князю Феликсу Юсупову (участнику убийства Распутина). Тот через своего лакея велел передать, что «с предателями Родины разговаривать не о чем». Вроде бы не такой уж большой героизм — но Юсупов был уже пожилым человеком, а гестапо имелось и в Париже…
Некоторые эмигранты пошли дальше и включились в активную борьбу. К примеру, бывший полковник генерального штаба Ф. Е. Махин. В годы Гражданской войны он воевал против красных в составе армии атамана Дутова. Правда, с колчаковской властью у полковника отношения не сложились, и он убыл в эмиграцию, оказавшись в итоге в Югославии.
В апреле 1941 года, то есть еще до начала войны Гитлера с СССР, Махин ушел в горы к партизанам, где, используя свой опыт, немало сделал для организации партизанского движения. Он состоял советником при штабе Иосифа Броз Тито, что забавно — потому что Тито во время Гражданской войны воевал на Восточном фронте на стороне красных. Впоследствии Махин был награжден орденом Ленина и одной из высших наград Югославии, орденом Белого Орла.
Западнее столь ярких имен не было. Но стоит учитывать, что вообще движение Сопротивления в Западной Европе было слабеньким. Точнее, что-то серьезное оно стало из себя представлять лишь в конце 1943 года, когда всё уже было ясно.
Но можно вспомнить княгиню В. А. Оболенскую, которая занималась вербовкой добровольцев для армии де Голля и в конце концов попалась. Арестованная с ней В. Н. Носович (дочь сенатора Российской империи), которой удалось выжить, рассказывала:
«Допрашивали нас пять гестаповцев с двумя переводчиками. Играли они главным образом на нашем эмигрантском прошлом, уговаривали нас отколоться от столь опасного движения, шедшего рука об руку с коммунистами. На это им пришлось выслушать нашу правду. Вики (имеется в виду Оболенская) подробно объяснила им их цели уничтожения России и славянства. "Я — русская, жила всю свою жизнь во Франции, не хочу изменить ни своей родине, ни стране, приютившей меня. Но вам, немцам, этого не понять"».
Оболенская была казнена.
А. Н. Флейшер, выпускник кадетского корпуса, оказавшийся в эмиграции в 17 лет, участвовал в организации побегов советских пленных и переправке их в партизанские отряды. Другой участник Сопротивления, А. В. Коляскин, писал о нем:
«Этот честный и смелый человек помогал своим соотечественникам бежать на волю и снабжал их всем необходимым, включая оружие».
Впоследствии Флейшер вернулся в СССР.
В начале этой главки я упоминал высказывания иерархов РПЦЗ. Но не все священники, оказавшиеся в эмиграции, были такими. Интересна биография экзарха[173] Православной церкви в США митрополита Вениамина. Он являлся убежденным противником Советской власти. Так, в 1921 году он стал одним из организаторов Карловацкого собора. Это было чисто политическое мероприятие.
«На Карловацком соборе было принято решение от лица русской Церкви о восстановлении монархии и призыв к Генуэсской конференции о блокаде большевистской России. Результатом этого стало резкое усиление гонений в Отечественной Церкви, причем всех арестованных в первую очередь спрашивали об их отношении к деяниям Карловацкого собора».
(о. Даниил Сысоев)
Фактически этот собор расколол Православную церковь.
Однако впоследствии Вениамин объявил о своем подчинении Московской патриархии. Когда началась Великая Отечественная война, он обратился к верующим с патриотическим посланием, участвовал в работе комитетов по сбору пожертвований, разъезжал по стране, выступая с речами и проповедями.
И наконец, приведу выдержки из открытого письма Деникина. Бывший командующий РОВС занимал в эмиграции своеобразную позицию. Он, оставаясь непримиримым антикоммунистом, уже со второй половины тридцатых годов стал подчеркивать, что Запад выступает против России, а не против СССР. И уж тем более не поддерживал идею об участии в войне против своей страны.
Очень показательный документ…
«Начальнику Русского Общевоинского Союза генералу А. П. Архангельскому
… Началась война. Вы отдали приказ 1 сентября 1939 г.: "Чины РОВС-а должны исполнить свое обязательство перед страной, в которой они находятся, и зарекомендовать себя с лучшей стороны, как подобает русскому воину".
Что касается принявших иностранное подданство — это дело их совести. Но призывать служить одинаково ревностно всем — и друзьям, и врагам России — это обратить русских воинов-эмигрантов в ландскнехтов.
Советы выступили войной против Финляндии. Вы "в интересах (якобы) русского национального дела" предложили контингенты РОВС-а Маннергейму. Хорошо, что из этого ничего не вышло. Ибо не могло быть "национального дела" в том, что русские люди сражались бы в рядах финляндской армии, когда финская пропаганда каждодневно поносила не только большевиков и СССР, но и Россию вообще, и русский народ. А теперь уже нет сомнений в том, что при заключении перемирия Ваши соратники, соблазнившиеся Вашими призывами, были бы выданы Советам головой, как выдают теперь "власовцев".
Допустим, что это были ошибки. Всякий человек может добровольно заблуждаться. Но дальше уже идут не ошибки, а преступления.
Челобития Ваши и начальников отделов РОВС-а о привлечении чинов его на службу германской армии, после того, как Гитлер, его сотрудники и немецкая печать и во время войны, и задолго до нее высказывали свое презрение к русскому народу и к русской истории, открыто проявляли стремления к разделу и колонизации России и к физическому истреблению ее населения, — такие челобитные иначе, как преступными, назвать нельзя.
Пропаганда РОВС-а толкала чинов Союза и в немецкую армию, и в иностранные легионы, и на работу в Германию, и в организацию Шпеера, вообще всюду, где можно было послужить потом и кровью целям, поставленным Гитлером.
Уже 23 апреля 1944 г., когда не только трещали все экзотические легионы, но и сама германская армия явно шла к разгрому, Вы еще выражали сожаление: "даже к участию в "голубой испанской дивизии" не были допущены белые русские… Для нас это было горько и обидно…"
Но самое злое дело — это "Шютцкор" — корпус, сформированный немцами из русских эмигрантов, преимущественно из чинов РОВС-а в Югославии. Он подавлял сербское национальное восстание против немецкого завоевания. Тяжело было читать ростопчинские афиши главных вербовщиков и Ваше "горячее пожелание всем сил и здоровья для нового подвига и, во всяком случае, для поддержания зажженного ген. Алексеевым света в пустыне". Должно быть, праведные кости ген. Алексеева, покоящиеся на сербской земле, перевернулись в гробу от такого уподобления.
У Вас не могло быть даже иллюзии, что немецкое командование пошлет "Шютцкор" на Восточный фронт, ибо оно никогда такого обещания не давало.
В результате почти весь "Шютцкор" погиб. Погибло и множество непричастных русских людей не только от злодейства чекистов, но и благодаря той ненависти, которую вызвали у населения Югославии недостойные представители нашей эмиграции. Русскому имени нанесен был там жестокий удар.
Правда, в 1944 г. Вы охладели к "Шютцкору", "из которого стали уходить здоровье и хорошие элементы», но было уже поздно. Ваши устремления направились на РОА, или так называемую "Армию Власова". И в то время, как несчастные участники ее, попав в тупик, проклиная свою судьбу, только и искали способов вырваться из своей петли, Вы с сокрушением писали: "Нас не только не допускают в РОА, но, во многих случаях, даже ограничивают наши возможности общения с ними".
…
Теперь, в свете раскрывшихся страниц истории, невольно встает вопрос: что было бы, если бы все призывы руководителей РОВС-а были услышаны, если бы все намерения их были приведены в исполнение? Только недоверие к нам немцев и пассивное сопротивление большинства членов Союза предохранило их от массовой и напрасной гибели.
Вот те мысли, которые были высказаны мною на закрытом собрании, по возможности щадя Вас, и которые, по словам ген. Ионова (начальника отдела РОВС-а в Северной Америке), вызвали "общее негодование лучшей части Белого воинства против ген. Деникина".
Позвольте мне не поверить ни Вам, ни ген. Ионову.
После четверти века небывалых в истории испытаний уцелевшее русское воинство, раскиданное по всему земному шару, в большинстве своем и "в лучшей части" сохранило русский дух и русское лицо.
Ваше Превосходительство! Когда-то, в роковые дни крушения Российской империи, я говорил: "Берегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности". К Вам и к тем, что с Вами единомышленны, эти слова не относятся.
Деникин А. И.»
173
Экзарх — старший епископ отдельного церковного округа (экзархата), расположенного за пределами страны основной юрисдикции данной поместной церкви (патриархата).