Страница 12 из 13
Он поднес кляп в виде большого красного шарика и стал засовывать его мне в рот. Я сглотнула, пытаясь подавить слюноотделение, потому что знала, что кляп в любом случае будет вставлен, и когда он уже проталкивал его внутрь, безропотно открыла рот. Я не раздумывала и даже не глянула на него – такова была степень моего послушания. Казалось, новая игра с дыханием и сонливость сделали Софи особенно покорной. Он нежно поднял мою голову, а значит, сумел затянуть кожаные ремешки кляпа, не слишком сильно зацепив мои волосы. Я про себя улыбнулась противоречивости мужчины, который наслаждается тем, что он может причинить мне боль, но хочет делать это только по желанию, а не случайно.
Он снова потянулся к полу. Я подумывала осторожно глянуть, чтобы увидеть, что именно он положил возле моей кровати. Я прямо сгорала от любопытства – сколько же времени он здесь провел, пока я спала? Слишком много для меня, если учесть, что сплю я чутко. Действительно я так крепко спала, или у него больший опыт, чем я думала, пробираться в дома к женщинам в ранние утренние часы? Однако я не осмеливалась пошевелиться, чтобы посмотреть – казалось, у Адама уже дьявольское настроение, а даже у меня есть основной инстинкт самосохранения. По большей части.
Пришла очередь короткой веревки. Он схватил мои запястья и быстро обвил их мягким хлопком. Это был не самый лучший из его узлов, но тоже надежный и тугой. Он привязал его к спинке кровати, и неожиданно я стала совершенно беззащитной в своих маленьких кружевных трусиках. Он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся, но это была зверская улыбка, и выглядело это так: «я тебя имею там, где хочу». Я занервничала, хотя почувствовала, что между ног стало мокрее; он определил это тоже, заставив меня покраснеть.
Адам снова наклонился и что-то взял, а потом вернулся к спинке кровати. Он вложил мне в руку маленький колокольчик, вроде тех, что бывают на кошачьих ошейниках. Это была гарантия моей безопасности: если я уроню его – он остановится, приняв его в качестве стоп-слова, поскольку говорить я не могла. Я крепко сжала колокольчик руками, цепляясь за свою драгоценную жизнь, хотя и не знала, то ли потому, что хочу уронить его, то ли от испуга, что могу сделать это случайно. Ох уж эти противоречия между повиновением и моим своевольным разумом!
Адам взобрался на кровать, перешагнув через мое тело. Он расстегнул молнию и вывалил свой налившийся член, поместив его между грудями, в нескольких сантиметрах от моего рта (хотя это носило до некоторой степени академический характер, учитывая кляп, туго втиснутый между моими губами).
Секундой позже я поняла, что он выбрал кое-что другое. Не было времени сопротивляться, и некуда было бежать, даже если бы я и могла. В его руках оказалась цепь, блеснувшая под случайным солнечным лучом. Это был набор зажимов для сосков. Он начал прикреплять их к моей груди. Я тревожно смотрела на свирепого вида металлические зажимы, а Адам наслаждался моей осторожной мимикой и попытками нервно сглатывать с кляпом во рту. Затем он ощупал грудь, подергал соски, выкручивая их пальцами, тихо посмеиваясь над моим приступом стыда от того, как они были возбуждены и тверды благодаря закрученному сценарию, разыгрывавшемуся между нами. Когда, наконец, он приделал зажимы, боль оказалась меньше, чем я опасалась, но в целом эксперимент был впечатляющим. Это было странное чувство – Адам был сконцентрирован не на садистском причинении боли, как это делал Джеймс; казалось, он тащится от смущения, которое я испытываю от того, насколько сильно боль возбуждает меня. Это был совершенно другой вид руководства соитием, и я не могла в нем разобраться, хотя, посмотрим правде в глаза, любой из этих способов – просто чудо, будившее чувства еще до первой за день чашки кофе.
С того момента, как Адам прикрепил зажимы и один раз сильно потянул за них, чтобы убедиться, что они надежно зафиксированы, он лежал рядом со мной на кровати. Должно быть, мы представляли собой странную картину: он, одетый в джинсы и темный шерстяной свитер, выглядевший скорее так, как будто готов с утра прогуляться в Starbucks, лежал на боку, подложив под голову руку и уставившись на меня. Рядом с ним я – почти полностью раздетая, залитая краской стыда, привязанная к спинке кровати, со слюной вокруг рта и невероятно торчащими сосками. Нелепость этого зрелища заставила меня улыбнуться, в то время как я осторожно наблюдала за Адамом, чтобы увидеть, что случится дальше.
Медленно, лениво он начал забавляться со мной. Не такой грубый, как перед этим, Адам дразнил щекочущими прикосновениями.
Медленно, лениво он начал забавляться со мной. Не такой грубый, как перед этим, Адам дразнил щекочущими прикосновениями, наслаждался тем, как я вздрагиваю, чувствуя его обтянутые кожей пальцы, которые двигались по моему телу, наблюдал за увеличением количества мурашек, улыбался, когда я глубоко втягивала носом воздух, и пытался регулировать мое дыхание. Он задел бедра, провел пальцем по цепочке между грудями перед тем, как осторожно потянуть за нее. Затем нежно убрал волосы с моего лица, тихо хохотнул, когда я залилась краской, заметив, что он видит струйку слюны в уголке рта, пролившуюся из-под кляпа. Он был похож на ребенка с новой игрушкой, и единственное, что я могла сделать – это лежать и принимать все это, сжимая в руке колокольчик и ожидая, что он будет делать дальше.
Потом Адам несколько раз погладил мои бедра, изнутри и снаружи, а также кружевной край трусиков, и, наконец, просунул руку между ног, поверх кружев. Я знала, что сейчас стану теплой и влажной, несмотря на холод в спальне: приключение в целом возбуждало меня и заставляло постоянно краснеть. Адам надавил ладонью на влагалище и одновременно смотрел на меня; и то, как он самодовольно улыбался и явно развлекался при виде моего смущения, заставило меня фыркнуть с кляпом во рту. В приливе досады я сдвинула ноги, приподняла бедра и попыталась отодвинуться, свирепо глядя на него. Он шлепнул меня – довольно сильно, так, что секундой позже я заметила красный отпечаток руки. Его голос звучал нереально, откуда-то издалека. Это было первое, что я услышала с тех пор, как проснулась.
– Веди себя прилично!
Я посмотрела на него, чувствуя, как раздуваются ноздри, как нарастают ярость и возмущение, зная, что борюсь я не только с ним – с частью себя, той, которая явно возбуждается от этого, наслаждаясь каждой порочной минутой.
Он ущипнул внутреннюю часть бедра – жесткий, болезненный щипок предупреждения. Я тихо всхлипнула. Он посмотрел на меня, еще не полностью уверенный, какой может быть моя реакция, по-видимому, готовый выбрать линию поведения в зависимости от того, что последует дальше. Неприятно, но я точно знала, какой она может быть, и это было неизбежно, даже когда часть меня восставала против этого. Я глянула на него, пытаясь сглотнуть скопившуюся за кляпом слюну. А потом посмотрела в сторону, не в силах выдержать его победный взгляд так близко – это действительно было гребаное самодовольство, – и медленно раздвинула ноги.
Его рука возвратилась к трусикам, поглаживая их вверх и вниз и заставляя ткань намокать. Он до сих пор игрался. Времени было предостаточно, и он наслаждался тем, что дразнил меня. Иногда он немного надавливал на клитор, и я стонала сквозь кляп. Напряжение от этого и отсутствие оргазма перед сном накануне сплели мои нервы в клубок отчаяния. Я с нетерпением ожидала, отчаянно пыталась продолжать, но нервничала оттого, что все это значит. Я хотела сделать его гордым, счастливым, сбросить с кровати и – кончить.
Через некоторое время мне показалось, он решил, что сделал мои трусики достаточно мокрыми. Адам переместился из своего положения ближе ко мне, встав на кровать на колени, у меня между ног, откуда, я не сомневаюсь, он мог великолепно рассмотреть мое блестящее от влаги, некогда шикарное, а теперь невероятно распутного вида белье. Я снова закрыла глаза. Просто это помогало справляться со стыдом.
Он поднял мои колени и толкнул их назад, к груди. В белье я чувствовала себя совершенно голой; даже с закрытыми глазами я ощущала, как он пристально смотрит мне между ног. Я чувствовала, как он движется по кровати, продолжая удерживать меня вверху в раскрытом положении, его пальцы немного впивались в мое тело, пока я лежала неподвижно. Он полизал мое бедро до самого края трусиков. Я вся трепетала. Он перешел на другое бедро и сделал то же самое, и в это время я обрела контроль над своими реакциями, хотя плыла против течения чувств. Он двигал ртом и останавливал его в нескольких сантиметрах от влагалища, дыхание его было теплым и ровным – гораздо ровнее моего, определила я с разочарованием.