Страница 11 из 136
Марвелл. Да.
Еще один блестящий режиссер Игр! Как и я!
– Меня зовут Спингарн.
– Я видел запись твоего тайм-аута! Потрясающе! Ты обвел Арбитра вокруг пальца, как последнего болвана, - ты сохранил свою интуицию, Спингарн… Куда ты направлялся?
Спингарн пожал плечами.
– Я сбежал. Марвелл отвел взгляд.
– Кто-нибудь должен тебе сказать. Здесь некуда бежать.
– Некуда?
– Ты думал пробраться в Сцены?
– Да.
Торопливые пилоты решили, что Марвелл сможет немного прожить без них, и отправили крабоподобных роботов за кофе. Яркий свет над головой погас, перестав освещать дорогу двадцатого века, на которой остановились дна огромных экипажа.
– Не пытайся. Старая случайная переменная, которую ты вписал, стерта. Великолепный образец инженерного искусства! Пока компьютеры не поймали тебя в капсуле тайм-аута, никто ничего не понимал в математике переменной, встроенной тобой. Как тебе удалось?!
На какое-то мгновение потрясенный Спингарн узнал правду о странной математике, в которой не смогли разобраться огромные компьютеры. Ответ, как и ответы на все остальные загадки, лежал в Сценах Талискера.
– Я много думал.
Марвелл заговорил конфиденциальным тоном.
– Послушай, как тебя там… Спингарн?
– Спингарн.
Имя уже стало его частью, заметил Спингарн с удовлетворением. Все же лучше, чем полное отсутствие личности, которое он ощущал, когда робот тайм-аута привел в движение механизмы, вытащившие его из-под воссозданного Турне.
– Да, Спингарн. Ладно. Послушай, ты всегда мог справиться с мелкими проблемами Игр, хотя, вероятно, но помнишь этого. Вот почему я поспешил тебя перехватить. Когда я увидел Арбитра, запрыгавшего от восторга, то понял, что у тебя сохранились уникальные способности. Ты не выручишь меня? Ради старой дружбы?
Теперь, когда Спингарн преодолел страх, он мог расслабиться. Он смирился с тем, что Марвелл сказал ему.
Его слова подтверждали то, что говорила капризная Этель, и то, что поведал ему под принуждением маленький робот. Спасения не было. Обитатели цивилизованной части галактики могли только либо играть в Сцен ах, либо создавать их. А его искалеченная память подсказывала с полной ясностью, что и то и другое исключено. Если не считать таинственной заколдованной планеты, где были построены самые первые Сцены. Талискер!
– Послушай, я знаю, что у тебя есть проблемы, но сейчас мне нужна твоя помощь, э-э… Спингарн.
Марвелл был человеком той же породы, к которой, как чувствовал Спингарн. принадлежал и он, - изобретательным, энергичным, объединяющим огромные знания и неограниченные физические резервы, чтобы воссоздать исторические события возможно ближе к правде.
– Насчет этой вещи, из двадцатого века.
– Нам ничего не известно о том периоде.
– Ты прав! Что они сделали со своей планетой! Почему они её сожгли?
– И ты не знаешь, как сделать Сцену?
Почти против своей воли Спингарн на мгновение почувствовал профессиональный интерес. Всего через несколько минут после того, как он в ужасе сбежал из своего кабинета, он слушает бывшего коллегу, заболевшего Ядерной Эпохой, невзирая на почти полную невозможность воссоздать Сцену тех давних времен.
– Сухопутный транспорт - вот верный путь к успеху!
– Ну нет, не согласен!
Спингарн посмотрел на гигантские машины. Они сияли медью и железом. Большие трубы паровых машин окутывали молчаливых пилотов черным дымом.
– Да! Мы узнали, что эти машины использовались как личные экипажи - у каждого была такая. Ничего себе каталки, верно?
– Личные экипажи?
– Именно! Компьютер говорит, что они были чем-то гриле идола в двадцатом веке.
– Нет!
– Да! Смотри.
Марвелл махнул рукой, и к ним подбежал робот с почерневшим бронзовым диском. Надпись па диске была едва различима: «Вручается многоуважаемому Альберту Джорджу Россу в память о безупречной пятидесятилетней службе на Старом Варвикском заводе паровых машин, 1937 год».
Но Марвелла восхищало изображение, а не слова.
– Большинство механических деталей мы взяли отсюда!
Спингарн кивнул. Простая паровая машина, вероятно, устаревшая даже для двадцатого века. Изображение, видимо, было более-менее стилизованным представлением самого замечательного инженерного достижения того периода.
– Вы взяли детали отсюда!
– Именно! Мы знали, что они работали на ископаемом топливе. Может быть, на дровах - при необходимости, но скорее всего на угле. Ну разве не здорово?!
В гравюре чувствовались тайна и очарование минувших лет.
Спингарн был почти восхищен ею. Марвелл прикоснулся к струне, которая зазвенела в нем ещё в капсуле тайм-аута. Он знал, что был почти одержим тонкостями механики Игр, и неожиданно обнаружил в себе забытое мастерство. Годы обучения вернулись в его тело, и, как в капсуле, он превратился в неподвижную фигуру, которая лишь безучастно контролировала человека, называвшего себя Спингарном.
Марвелл начал говорить о функциях вероятностей и обычаях Механической Династии двадцатого века, но Спингарн не слушал. Он был зачарован личной сопричастностью к истории.
Очевидно, это был обрывок старинной рекламы, предшественника настойчивых умственных излучателей, оповещавших население Галактики о том, что происходит в Сценах.
Хрупкому материалу удалось пережить уничтожение поверхности планеты. Каким образом?
Марвелл вернул его в настоящее.
– Ну? Разве не ясно? Смотри - «Бамперные автомобили Баркера - наивысшее наслаждение! Бампером по соседу! Часы веселья!».
– И компьютер показывает, что они использовали такие механизмы?
– Именно! Машины па картинке не похожи на машину, которую вручили Альберту Джорджу Россу, но, возможно, это вольность художника!
– И у тебя машины врезаются друг в друга?
– Именно! Нам пришлось приделать пару небольших силовых щитов, чтобы предохранить их от чрезмерных повреждений, но я не думаю, что мы допустили слишком большую вольность на стадии экспериментирования. Нужно узнать, как быстро они могут столкнуться. Затем мы постепенно уберем силовые щиты.
– Значит, все, что у вас есть, - гравюра и кусок бумаги?
– Скажи, где можно достать другие документы того периода?
– Ты ошибаешься.
– Возможно, но разве они не великолепны?
– Ты используешь их в Сценах Ранней Ядерной Эпохи?
– Они - последнее, что осталось разработать.
– Так не пойдет.
– Смотри!
Марвелл выкрикнул команду, и две чудовищные машины пробудились к жизни.
Пилоты надели индивидуальные защитные костюмы. Машины находились примерно в трехстах метрах от людей, их блестящие металлические бока дрожали под ударами яростно колотящихся паровых машин. И.) медных труб с ревом извергался густой черный дым, разбрасывая снопы искр. Прицепы, полные блестящего угля, двигались рывками вслед за тянущими их машинами. Сорока-пятидесятитонная масса металла ползла по дороге, колеса прорывали в грунте глубокие колеи.
– Нет, не то, - сказал Спингарн.
– Мы перерыли всю Землю!
– Все было совсем не так, - повторил Спингарн, когда водители взглянули на Марвелла.
– Я запускал машины на самой Земле, чтобы узнать правильное соотношение массы и веса! - возразил Марвелл.
– Это безумие!
– Вперед! - проревел Марвелл. - Быстрее! Водителям нравилась их роль.
– Рекламные сети оторвут у нас их с руками! - ревел Марвелл. - Смотри!
Машины издавали такой назойливый шум и механический грохот, что Спингарну пришлось спрятаться за защитный экран Марвелла. Чудовищные механизмы летели вперед, с трудом выбираясь на дорогу. Оба водителя-испытателя сконцентрировали внимание па прицепах, виляющих из стороны в сторону. Они напоминали каких-нибудь низших демонов, распоряжающихся громом и молнией. Облако густого жирного дыма окутало огромную декорацию. Куски угля падали сверкающим потоком по гладкому белому желобу и размалывались в блестящую угольную пыль, пока огромные колеса снова и снова врезались в поверхность, покрытую колеями. Умственные излучатели надрывались: «Бампером по соседу! Часы веселья! Бампером по соседу! Часы веселья!».