Страница 25 из 85
Инга – девочка весьма физически развитая, сельская жизнь она вообще этому способствует, свежий воздух там и правильное питание натуральными продуктами, да и регулярные упражнения – как же без них. Но этот небольшой горшок, который Кисуня между прочим принесла в одной лапке без всякого напряжения, Инга одной рукой даже пошевелить не смогла – будто к корни пустил. Двумя руками и правильным хватом приподнять его, конечно, получилось, но не так чтобы легко – пуда полтора где-то.
Под крышку после этого можно было и не заглядывать, но глянула – полюбопытствовала, хотя как выглядит этот элемент таблицы Менделеева, который до сих пор почему-то считается эквивалентом человеческого труда, представление имела самое отдаленное.
Захотелось обнять этих доброхотов и расплакаться, но как оказалось сюрпризы на сегодня были не все. Сбоку подошел Бой и протянул ей чашку на дне которой плескалась чистая вода из ручья. Видя, что его не понимают, взял руку и заставил пощупать в чашке дно. Там действительно, как оказалось, что-то лежало. Три маленьких, с пол ногтя на мизинце, прозрачных камешка.
Инга долго вертела в руках один из них – довольно невзрачная вещица, пока поймав удачный угол солнечного луча, он не полыхнул яркой радугой, чтобы в следующий миг погаснуть и опять стать прозрачным.
В бестолковке щелкнуло и наверх всплыла вычитанная в какой-то книжке фраза «алмаз чистой воды», преломление этого камешка таково, что в чистой воде его просто не видно – сливается.
Камешки завернули в листик и положили в заветную кубышку, а кубышку – в рюкзачок, который вызвался нести Бой, проявил, так сказать, галантность. А перед выходом с этого волшебного ручья Кисуня принесла наполненную водой из него поллитровую пластиковую бутылку, что обычно Инга использовала как флягу, да и сунула небрежно в открытый боковой карман рюкзака, внимательно посмотрев перед тем в глаза – на память так сказать, на очень долгую память…
Тут Инга все же не выдержала и расплакалась, обняв своих успокаивающе ворчащих мохнатиков.
______________
Прилет коптера с «властью» это всегда событие. С ним привозят свежую почту – далеко не все доверяют электронной почте и продолжают переписываться по старинке, тоже касается книг и журналов. Он же привозит лекарства для фельдшерского пункта, официальные бумаги и много еще чего. С ним же вывозятся самые дорогие плоды труда, и решается множество организационных вопросов.
«Событие» - это для жителей, а вот для инспектора, что мотается по десяткам поселков, работая извозчиком для почты и всевозможных «оказий», разбирая все мелкие дрязги и принимая товар от заготовительных контор – это жуткая унылая рутина, бег белкой в колесе длинной почти в месяц. Короткая передышка в конце и все начинается по новой.
А уж обязательные «радости» сельского гостеприимства с неизменной жирной едой и плохо очищенной самогонкой. На все это надо иметь ангельский характер, дьявольское терпение и железную печень.
Правда первая остановка в этом пути сулила небольшое развлечение. Среди прочих бумаг в портфеле лежала заверенная голографическими печатями лицензия старателя, и это в ихней-то местности, где ничего ценного отродясь не бывало. Во всяком случае в таких количествах, чтобы считающие каждую копейку местные куркули начать платить деньги государству, вместо того чтобы «договариваться» с торговцами или чиновниками.
Это настораживало, так как сулило изменения в будущем – тут уже не угадаешь к лучшему или нет, ведь хоть изменений к лучшему никто не встречал, но надежда – очень уж живучая бестия.
Вторым курьезом в этой бумаге помимо самого ее наличия было то, что она выписана на двенадцатилетнюю девочку и это там где, прилетая во вполне современный поселок, чувствуешь, что переместился заодно во времени на пару веков назад, настолько архаичные и патриархальные порядки царят вокруг.
Мужик старший в семье тут царь и бог, без позволения которого баба не посмеет и рта раскрыть, «домострой» да и только, и вот на тебе – двенадцатилетняя соплячка объявляет о собственной независимости и финансовой состоятельности, ох и буча будет в этом болоте.
А пока все шло по накатанной колее – поздоровался со старостой, пробежал глазами по празднично одетой толпе надеясь определить будущую бунтарку, принял по описи контейнер от здравпункта – надо же и тут чего-то насобирали, да на немалую сумму.
Потом настала очередь официальных заявлений – о чем и сам не разобрал, текст привычно скользил мимо глаз сразу в забвение. А вот потом наступил черед веселья. Из портфеля появился закатанный в пластик лист бумаги.
- У меня патент на занятие старательской деятельностью на имя Инги Ароновны Старшиновой, есть такая?
- Есть! – раздался справа, из заворочавшейся толпы, звонкий голос и вперед выбралась действительно девица лет тринадцати, хоть и весьма рослая и крепко сбитая.
И одета она была, между прочим, совсем не по-праздничному – камуфляж, штаны, берцы и ранец – только из леса что-ли? Да еще и какая-то берданка на плече. Охрана, что скучала за спиной, мигом оживилась и начала перебрасываться шуточками насчет этой гаубицы. Основной темой было на какой свалке это нечто было найдено и из каких деталей собрано в единое целое. Пришлось даже на них цыкнуть, чтобы не мешали сохранять серьезное выражение лица.
- Подойдите для удостоверения личности.
Прижатая к считывателю ладошка, и многое вопросы отпали сами собой. Девочка – сирота, выросла в городе, но тут живет уже пять лет, опекун – один из местных жителей. Все с этой бунтаркой понятно, вот уж, попало, не пойми что, не пойми куда – то ли жемчужина в навозную кучу, то ли лягушка в крынку с молоком, ну да это местных проблемы.
Несколько секунд на завершение оформления – в оставленное окошко впечатывается папиллярный рисунок большого пальца и покрывается сверху защитой. И формальный вопрос.
- Разрешение Ваше действительно уже три дня, желаете ли сдать часть добычи?
- Желаю! – Неожиданный ответ и еще более неожиданное действие, на столе появляется заполненный на треть наперсток – «его» доля.
Когда-то это называлось «проба» - ее высыпали в блюдце с серной кислотой, чтобы проверить, нет ли в золоте колчедана. Эта часть обычно не попадала во взвешивание и оставалась принимающему. Теперь методы проверки совсем другие, но традиция подмазывать приемщика пережила века. Вот только откуда такое чудо взялось, да еще знающее столь древние обычаи.
Между тем из ранца появилась обычна глиняная крынка, при виде которой охрана насторожилась уже всерьез, а инспектор еде удержался от желания присвистнуть – уж сколько должен весить такой, казалось бы «небольшой» объем, он представлял очень хорошо.
Все было сразу пересыпано в приемный мешок, тот опечатан и опломбирован, емкость возвращена хозайке, а мешок поставили на весы, совмещенные с анализатором состава на основе ЯМР (*ядерный магнитный резонанс). Через сорок секунд на руках были две копии квитанции с содержанием чистого металла, количества примесей и суммы ушедшей на счет старателя. Вся система была построена так, чтобы не дать возможности людям вмешаться и получить свое, но все равно пути находились, люди они не меняются.
От души поздравил, да предупредил, что после процедуры переработки будет доначислено еще несколько процентов суммы, в зависимости от того насколько сложной будет дальнейшая очистка от примесей.
Дальше была развернута проекция и предложено указать место и размеры участка. На то последовал неожиданный отказ.
- В соответствии со своим правом я отказываюсь сообщить место и от государственной защиты прав на разработку участка. – И, по-мальчишески подмигнув, добавила – Пущай поищут, зачем людей удовольствия лишать.
Хотел объяснить, но девчонка уперлась и потребовала зафиксировать данный момент, дескать – «земля она ничья, каждый волен брать, что ему по силам». Вот уж послал господь анархистку доморощенную, хотя, скорее всего тут все село в сговоре - считают, что вместе им тайну и доходы сохранить будет проще, чем государство тот секрет убережёт. Ну и барабан на шею им всем, блажен, кто верует, а гнида всегда найдется.