Дневник

* Нынче ночью вода покроется льдом, как затягивается рана.

5 декабря. Даже по Ришпену, лиризм — это преувеличение, раздувание. Против этого восстал реализм; как всегда: действие и противодействие.

Романтизм отменил единство времени, места, но не характеров. Реализм отбрасывает все единства.

Романтизм хотел ввести лирику в театр. Реализм тоже, но он хочет насыщенной, правдивой лирики.

Слово существует только в силу того места, которое ему отводят. Лиризм с излишней легкостью удовлетворяется приблизительным, — отсюда столько холодных лириков.

Бальзак — не романтик!

Флобер — не романтик! Но госпожа Бовари его раздражала.

Детали — вот область побед реализма.

Все темы и вся жизнь.

Без сомнения, рабочий лиричен, буржуа также. Надо выбирать. Не вопить нужно — нужна мера, страсть, управляемая искусством, французский вкус, раз мы во Франции.

Я ставлю в вину Шекспиру, что он не знал французского.

Но тем лучше: получается два прекрасных языка, и поэтому хочется изучить оба.

Золя — романтик. Самая прекрасная его книга — это его выступление. Можно сказать, что в этот день он наконец нашел свою дорогу.

Уже у Виктора Гюго был вкус к образу точному, математическому.

В некоторых случаях театр нуждается в поэтическом настроении.

Виктор Гюго — реалист, согласен. Он лучше всех схватывает истину. Необходимая ясность.

Уродство преобладает, так как жизнь отнюдь не прекрасна. Публика не понимает ни прекрасного, ни красивого. Любит ли она стихи? Да, когда они прозвучат из уст красивой актрисы или популярного актера, что, впрочем, то же самое, или когда их сопровождает музыка.

Каждый хочет нравиться публике или волновать ее, что опять-таки одно и то же.

Условности: в этом театр более велик, чем жизнь.

Публика путает правдоподобие с правдой.

Самая высокая лирика должна быть реалистична.

Будь у публики вкус к жизни, она не выносила бы театра. Я готов сказать, что в театре нет правды, или если он и подражает правде, то только самой грубой, обходя оттенки.

В общем, нужно создать произведение искусства, которое воздействовало бы на публику, не даваясь ей в руки.

Романтик смотрит на зеркальный шкаф и думает: это море. Реалист смотрит на море и думает: это зеркальный шкаф. Но человек, мыслящий правильно, говорит при виде зеркала: «Это зеркало», и при виде моря: «Это море».

10 декабря. Я внук крестьянина, который сам ходил за плугом, и у меня на корнях еще осталась земля.

* Солнце вяжет розовые облака спицами своих лучей.

* Перед тем как умереть, я хотел бы объехать всю землю, побывать и тут и там. Да, но там у меня случилась бы очередная мигрень, и все пошло бы как обычно.

* Роза и ее многочисленные корсажи.

Я болен и уже прибавляю к каждой фразе: «Если я буду жив».

Меня уже тянет гулять по кладбищам.

1910

22 января. Сердце у меня бьется, как засыпанный землей шахтер, который прерывистыми ударами дает знать, что он еще жив.

26 января. Снег на речке: тишина на тишине.

1 февраля. «Шантеклер». Кресла 131-е и 133-е в уголке. На «Сирано» и на «Орленке», на генеральных репетициях и премьерах у нас были места в первом ряду. Вот она, лестница славы!

Ростан равнодушен к литературе. Мы меньше всего его собратья: он нас не читает.

Искусственное удовлетворяет его настолько, что он им страстно увлекается, точно это истина…

16 февраля. Мечтателен, как кошка, разглядывающая на потолке светлый круг от лампы.

22 февраля. Сегодня мне исполнилось сорок шесть лет. Надолго ли меня хватит? До осени?

23 февраля. Маринетта плачет за нас обоих, а я, как могу, помогаю ей.

* Юмор — это стыдливость, игра ума. Ежедневное нравственное и духовное омовение. Я придаю высокое моральное и литературное значение юмору.

Воображение может заблуждаться. Чувствительность опресняет.

Юмор — это, в конце концов, разум.

Меня не удовлетворяет ни одно определение юмора.

Впрочем, в юморе содержится все.

…Не потому ли, что я последним был принят в Академию Гонкуров, я выйду из нее первым? Странная закономерность.

Вчера Фантек выслушивал меня. Мы оба хохотали как сумасшедшие, когда он водил ухом по моей спине. Ему пришлось два или три раза начинать сначала. В легких — ничего. Сердце увеличено. Он слышит, как бешено пульсируют артерии. Я перестаю смеяться. Сын приговаривает отца.

* Между моим мозгом и мною всегда остается пласт, через который я не могу пробиться.

27 февраля. В общем — конец. Я мог бы начать сначала, получилось бы лучше, но никто бы этого не заметил.

Лучше кончить.

6 марта. Мирбо встает грустным, а ложится в ярости.

15 марта. Тот, кто не страдает недугом угрызений совести, пусть и не помышляет о честности.

6 апреля[122]. Сегодня ночью я хотел встать. Тяжесть. Одна нога свисает с кровати. Затем струйка потекла вдоль ноги. Я решусь встать, когда она доберется до пятки. Высохнет в простынях, как когда я был Рыжиком.

Примечания

«Дневник» Жюля Ренара был впервые опубликован во Франции в Полном собрании сочинений, выпущенном издательством Бернуар в 1925–1927 гг. (Les oeuvres completes de Jules Renard, Paris, Francois Bemouard.) Перевод избранных страниц из «Дневника» Ренара сделан по изданию: Jules Renard, Journal (50 ed), Paris, Gallimard.

122

На этой дате кончается дневник Жюля Ренара, умершего 22 мая 1910 года.