Потерянный рай

Когда на смену рукам пришли губы, она протяжно вздохнула и запустила пальцы в его пышные волосы. Дразнящий язык прикоснулся к ее набухшим, ноющим соскам, а потом их втянул в себя влажный, теплый рот. Клеменси, у которой кружилась голова, неловко расстегнула на нем рубашку и на мгновение застыла как пьяная, когда ее ладони легли на мускулистую мужскую спину.

Его губы двигались по шелковистому животу, приближаясь к поясу джинсов. Услышав треск «молнии», Клеменси обвила руками шею Джошуа, приподняла бедра, позволила снять парусину со своих длинных гладких ног и ахнула, когда его пальцы скользнули в кружевные трусики.

— Джошуа, — умоляюще простонала она. Ожидание становилось невыносимым.

Тут он быстро сбросил с себя одежду, и у Клеменси пересохло во рту. Она не могла отвести глаз от его широких плеч, плоского живота и сильных бедер. Сначала осторожно, а потом все более уверенно она начала изучать его тело, ласкать, вдыхать мужской запах, стремясь доставить ему такое же наслаждение, которое он дарил ей.

— Клеменси, что ты со мной делаешь? — хрипло простонал Джошуа, когда ее губы прильнули к его горячей коже. — Я не хотел торопиться, но больше не могу ждать!

С приглушенным стоном он лег на нее, оперся на локти и отыскал губами рот. Она инстинктивно рванулась навстречу, обвила руками шею и раскрылась навстречу его телу.

Тело Джошуа. Слившееся с ее телом. То властное, то дразнящее. Дарящее радость. Увлекающее ее к пику наслаждения. Наслаждения столь острого и полного, что она простонала его имя, а потом рухнула в пропасть и забыла обо всем на свете…

Справившись с дыханием, Клеменси медленно открыла глаза и нежно погладила темноволосую голову, прижавшуюся к ее груди. Охваченная сладкой, блаженной усталостью, она улыбалась, глядя на него сверху вниз и наслаждаясь тяжестью мужского тела.

Ни разу за свою короткую супружескую жизнь она не испытывала такого полного блаженства.

Джошуа пошевелился, соскользнул с нее и лег рядом.

— Эй, привет, — негромко сказал он, приподнялся, оперся на локоть, заглянул в лицо и бережно убрал влажный завиток с ее лба.

— Привет, — улыбаясь, как дурочка, ответила счастливая Клеменси.

Джошуа нежно поцеловал ее в губы, лег на спину и положил голову Клеменси к себе на плечо. Убаюканная теплом, Клеменси уютно прильнула к нему и погладила упрямый подбородок, находившийся на уровне ее глаз.

Я люблю тебя, беззвучно повторяла Клеменси, потеряв всякое представление о реальности. Ничто не свете не имело значения. Только лежать рядом с Джошуа, прикасаться к нему, слушать его ритмичное дыхание. Насытиться им и навсегда оставить в себе его частичку.

— О чем ты думаешь? — негромко спросил Джошуа, приподнимая голову и улыбаясь ей.

Она ответила улыбкой и слегка покачала головой.

— Не жалеешь? — не отставал он.

— Нет, — тихо ответила Клеменси. Разве можно о чем-то жалеть, лежа в объятиях любимого и испытывая ни с чем не сравнимое чувство полноты и покоя? — Это было чудесно, — просто сказала она. Ничего чудеснее в ее жизни не было. Клеменси улыбнулась, заметив в его глазах гордость собой.

— Верно, — согласился он.

Поняв, что сумела доставить Джошуа не меньшее счастье, она вплела пальцы в его волосы, наклонилась и крепко поцеловала в губы.

Он лениво улыбнулся, прикоснулся к ее лицу, провел пальцем по раздвинувшимся губам, а затем неторопливо притянул к себе. Опытные руки сладострастно блуждали по ее телу, глаза смотрели в глаза, наблюдая за выражением разрумянившегося лица. Наконец Клеменси порывисто задышала, закрыла глаза и крепко прижалась к нему.

Клеменси потянулась, подняла веки и блаженно улыбнулась, увидев потолок, освещенный лучами луны.

Секунду она лежала неподвижно, наслаждаясь покоем, затем медленно повернула голову и ощутила горькое разочарование. Рядом было пусто. Из смежной ванной не доносилось никаких звуков. Она недоверчиво уставилась на подушку и вздрогнула, когда облаченная в халат фигура открыла дверь плечом, потому что руки были заняты подносом.

— Завтрак, — объявил Джошуа, с молчаливой грацией двигаясь по ковру.

— В три часа утра? — Клеменси улыбнулась, набросила одеяло на голые плечи и села.

— Я умираю с голоду, — признался он.

— Я тоже, — ответила Клеменси, поняв это только сейчас. Стоило ей увидеть Джошуа, как в крови забушевал адреналин. Господи, как же она его любит… Клеменси переключила внимание на поднос, который Харрингтон поставил на столик рядом с кроватью. Он разогрел пиццу и нарезал ее кусочками. А потом вышел в сад, нарвал поздних весенних цветов и поставил их в вазу. При взгляде на хрупкие лепестки у Клеменси подступил комок к горлу и защипало в носу.

— Спасибо, — хрипло сказала она.

Вместо ответа он обнял ладонями ее лицо, опустил голову и неторопливо поцеловал в губы. Затем обошел кровать, сбросил белый халат, ничуть не стесняясь своей наготы, залез под одеяло, сел и подложил подушку под спину. Собственно говоря, а чего ему было стесняться? Клеменси не могла отвести глаз от его сухого мускулистого торса. Джошуа был прекрасен и величествен, как бронзовая скульптура.

Когда она протянула тарелку, Джошуа взял кусок пиццы, сунул в рот, а затем положил голову Клеменси к себе на плечо. Она откусила кусочек и улыбнулась, глядя в смуглое лицо. Длинные темные волосы Харрингтона серебрил лунный свет.

— Ты похож на разбойника с большой дороги. — Она провела пальцем по его щетинистой щеке.

— И со многими разбойниками ты была знакома? — поддразнил он, ущипнув ее за нос.

— Нет. — Она фыркнула и вытерла пальцы бумажной салфеткой. Почувствовав прикосновение его горячего тела и длинных, поросших волосами ног, Клеменси слегка заерзала и одеяло сползло с ее плеч.

— Не надо, — велел Джошуа, когда она машинально попыталась поправить одеяло. Клеменси подчинилась, как загипнотизированная. Харрингтон не сводил потемневших глаз с ее белоснежной груди, и кожу Клеменси тут же закололи тысячи крошечных иголок.

Он протянул руку и спустил одеяло еще ниже, обнажив напрягшиеся розовые соски.

— Ты прекрасна, — хрипло пробормотал он.

Клеменси испустила судорожный вздох. От желания, читавшегося во взгляде Джошуа, в висках застучала кровь. Он мучительно медленно склонился к губам Клеменси и заставил опустить голову на подушку.

Когда она проснулась во второй раз, за окном брезжил рассвет. Спящий мужчина покоился рядом, властно положив руку на ее бедро. Клеменси осторожно села и посмотрела на Джошуа сверху вниз, лаская глазами знакомые черты.

Вот бы просыпаться так каждое утро, грустно подумала она. Опасная тема, напомнила себе Клеменси. Не в состоянии противиться искушению, она пригладила выбившийся темный вихор и улыбнулась, когда Джошуа пошевелился во сне. Она зевнула и посмотрела на свое запястье. Хотелось еще немного полежать рядом с ним, продлить краткое мгновение счастья, но уснуть снова означало бы совершить ошибку. Что будет, если Томми проснется, зайдет в спальню отца и увидит их вместе?

Клеменси встала с кровати, собрала свою разбросанную одежду и быстро натянула ее. Джошуа не шевелился, его дыхание было ровным и мерным. Клеменси посмотрела на него сверху вниз и помедлила. Может, стоит разбудить его и сказать, что она уходит? Нет. Он сам догадается о причине ее тактичного отступления и испытает облегчение.

Поцеловав его в лоб, она шагнула к двери, но затем вернулась и вынула из вазы, стоявшей на пустом подносе, стебелек с мелкими голубыми цветками. На память? Нет, эту ночь она и так не забудет до конца жизни… Подарив Джошуа еще один долгий взгляд, она вышла из комнаты, на цыпочках прошла мимо спальни Томми и спустилась по лестнице.

Клеменси тихо закрыла за собой входную дверь, вдохнула прохладный утренний воздух, медленно выдохнула и обхватила себя руками, пытаясь согреться. Но дрожала она вовсе не от холода. Вот она, действительность… Выскальзывать из постели Джошуа на рассвете, пока не проснулся его сын. Потому что ее присутствие здесь нежелательно. Оно только временное.