Страница 39 из 40
Ирена, чье лицо впечаталось в жесткую шею Ника, видела, как покачнулся, будто от удара, Семироль. И как в куртке его образовалась, разметав рваные края, черная дырочка. На уровне плеча.
Трош смотрел. Глаза его сделались совсем уж огромными, поглотив собой, кажется, даже очки-кровоподтеки…
— Теперь из второго ствола, — тихо сказал вампир.
И сделал еще один шаг.
Трош выстрелил снова, но ружье дернулось в его руках, Ирена видела, что он не попадет…
Пуля ударилась о борт вездехода. Взорвалось стекло — со звуком рассыпающегося гороха.
— Все?
Семироль стоял. Крови не было — оттуда, из черной дыры в его куртке, неторопливо выползала черная и густая, как битум, жидкость.
— Это все, Трош?
Парень бросил ружье.
— Создатель мертв, — скорее прочла по губам, нежели услышала Ирена.
Трош побежал. Кинулся прочь от своей смерти — благо ворота были еще не закрыты. Трош бежал, и это было естественно — а ведь Ирена боялась, что, проиграв, он улыбнется и подставит горло…
— Где Сит? — глухо спросил Семироль.
— Нет, — невпопад отозвался Ник, все еще прижимая к себе обомлевшую Ирену.
Семироль посмотрел вслед бегущему Трошу. Перевел взгляд на ружье, страдальчески поморщился:
— Ч-черт…
Пошатнулся. Оглянулся на крыльцо, где столбом стояла бледная, простоволосая Эльза.
— Ч-черт с ним… Идем, Ник. Достанешь пулю.
В коровнике мычали недоеные Снежка и Рыжка. Бранясь сквозь зубы, Ник взял ведро и отправился в хлев, как на каторгу.
Коровы боялись его. Коровы нервничали, не желали стоять смирно, норовили опрокинуть подойник, выкрикивали в два голоса проклятия на Никову голову и горестно призывали свою добрую хозяйку; Снежке и Рыжке невдомек было, что Эльза, бледная до синевы, лежит сейчас в постели, потягивает из стакана красное вино и закусывает яблоками с гематогеном. Эльза, может быть, и пренебрегла бы законным отдыхом, и явилась бы обслужить любимую скотинку — но кружится голова и не держат ноги, поскольку господин Семироль вынужденно превысил норму кровозабора…
— Ирена, елки-палки… Что вы смотрите?! Помогите…
— Вы думаете, я когда-нибудь доила коров? — спросила она, проталкивая сквозь прутья кроличьей клетки брикет прессованного корма.
— А я?!
— А у вас должен быть опыт… Кто-то ведь доил коров в дни Эльзиных «выходных»?
— Трош, — глухо отозвался Ник. — Обычно это делал Трош. Он деревенский…
Горячее молоко брызгало, текло мимо подойника, стекало у Ника по рукам, капало с обнаженных локтей. Животное мучилась, но осужденный гинеколог мучился не меньше.
— А мы тут балагурим, — сказала Ирена глухо и зло.
— А что нам делать? Плакать?
Корова дернулась — вероятно, Ник причинил ей боль.
— Стоять, Снежка!!
Корова возопила.
— Снежечка, лапочка, успокойся, расслабься… Ирена, да придержите ей зад, что ли… Чтобы она стояла, зараза, это же невозможно…
— Это вам не женщин смотреть, — мстительно сказала Ирена. — Как я ее придержу — за хвост?
Ник выдохся. Опустил красные распухшие руки, толкнул крутой коровий бок:
— Пошла, Снежка… Рыжка, на кресло!
Ирена нервно хихикнула. Черная Рыжка вытянула морду, заголосила до звона в ушах:
— Му-у-у-а!
Ник смотрел на свои руки:
— Видите ли, Ирена… Трош очень долго балансировал на узком, но крепком карнизе. Его своеобразные отношения с Создателем… как он его себе представлял… помогали ему удержаться. После того, как он убил двоих — опять же в состоянии аффекта… После смертного приговора… После многих ведер крови, отданной Яну — не вполне добровольно… ему все труднее становилось балансировать. А потом что-то случилось — возможно, вышел срок… Я, честно говоря, все время этого боялся. И вот…
— Довели парня, — сказала Ирена шепотом.
— Да, — Ник печально кивнул. — Не хочу вас огорчать, но Троша, скорее всего, мы больше не увидим… Рыжечка, красавица, давай-ка сюда, спокойно, расслабься…
Ирена прикрыла глаза.
Прыгающее дуло… Дыра в Семиролевой куртке…
— А в Яна надо стрелять серебряными, да?
Ник помедлил. Не оборачиваясь, покачал головой:
— Во-первых, это бред. Во-вторых, неужели вы желаете Яну смерти?.. Тихо, Рыжечка.
Дойка пошла веселее. Не то Ник приноровился, не то Рыжка оказалась покладистее.
Ирена присела на другую скамейку — в углу. Обняла руками колени:
— Ник… Что теперь будет?
— Теперь Яну потребуется много гемоглобина… И всем нам придется жрать гематоген. А я ненавижу эту дрянь с самого детства… Мне его подсовывали под видом шоколада, это было так обидно…
Ирена смотрела в его согбенную спину. Она слишком хорошо помнила, как эта спина возникла между ней — и возможной пулей…
Вряд ли Трош стал бы стрелять в нее.
С другой стороны, у него так дрожали руки… Та пуля, вторая, что досталась на долю вездехода, вполне могла бы пойти по другой траектории…
— Ник… Яна НЕЛЬЗЯ убить обыкновенной пулей?
Струйки молока били в ведро, как новобранец в мишень — то и дело промазывая. Но не «в молоко», а на пол, на солому, дояру на штаны.
— Тихо-тихо, Рыжечка, расслабься… Можно, Ирена. Можно.
— То есть Трош мог…
— Конечно. Запросто. Ему бы немножко хладнокровия… Хотя калибр, конечно, мелковат. Надо попасть точно в глаз… Тихо, Рыжка. Тихо.
Ирену передернуло.
— Ник… А почему Ян допускает… допустил… чтобы Трош так спокойно… возился с этим ружьем?
Ник поерзал на табуретке:
— Ч-черт, пальцы болят… И спина… Лучше было угодить на химический стул шесть лет назад, чем доить сейчас эту проклятую корову…
Стукнула, прикрываясь, дверь. Ирена, вздрогнув, обернулась.
— …Купить доильный аппарат?
Семироль стоял прямо, пострадавшая левая рука покоилась в кармане широкой куртки.
— Как скажешь, Ян, — смиренно отозвался Ник. — Лежать бы тебе и не вставать еще хотя бы до завтра…
Ирена поняла вдруг, что вампир вполне мог слышать не только последнюю реплику, но значительную часть разговора.
— Как плечо? — поинтересовалась она заботливо. Слишком заботливо, пожалуй. Суетливо.
— Спасибо, Ирена… Ничего. Ничего страшного… Где здесь можно присесть?
Ирена помедлила — и подвинулась, давая адвокату возможность усесться рядом.
— Ну и воняет в этом вашем хлеву… — Семироль сел и привалился к стене. — Ирена, чем вы тут дышите?
— Хочешь молочка? — кротко осведомился Ник.
— Кровушки хочу, — в тон ему отозвался Семироль. Покосился на Ирену, чуть заметно усмехнулся: — Не бойтесь, это милая шютка… Трош нашелся.
Ирена вздрогнула. Ник оставил корову, свесил опухшие руки между колен, замер, сгорбившись, не оборачиваясь.
— На опушке висит… на сосне. Эльзе не говори пока. Пусть оклемается… Ирена, ничего, что я все это — в вашем присутствии? Просто оградить вас, сами понимаете, теперь нет никакой возможности…
— Да, — сказала Ирена шепотом.
Создатель мертв, Создатель мертв… Зачем жить, если Создатель…
— Ирена, — Семироль осторожно положил здоровую руку ей на колено. — А вы говорили с Трошем в последнее время?
— Да, — отозвалась она, потому что отрицать очевидное не было смысла.
— И как он вам показался? Откуда странная мысль, что… ну, вы слышали, что он сказал напоследок?
— Напоследок?
— После обоих выстрелов. У меня, признаться, в ушах шумело, я не уверен, что правильно расслышал… что он сказал?
— Он был в состоянии аффекта, — тихонько подсказал Ник. — Несчастный парень…
Ирена молчала.
Потому что стоит ей открыть рот — и ее уличат во лжи.
Троша не хоронили. Очевидно, он ушел с фермы так же, как уходили прочие смертники — пеплом, чистым огнем…
Спустя неделю Семироль был совершенно здоров.
Еще спустя два дня он вернулся из города не один — Ирену, несмотря на ее протесты, заперли в комнате, и она лишь мельком увидела в окно, как упырь-адвокат выгружает из вездехода маленького человечка в наручниках — лысого, полного, с белесой бородкой и безумными глазами…