Страница 60 из 68
Защищая интересы расслоившейся верхушки интеллигенции, рабочих, крестьян и служащих, официальные политики не придумали ничего лучшего для маскировки своей узко групповой, классовой сущности, как не замечать полувековой истории социализма. Они делают вид, будто социализм такой же, каким он был в момент перехода от капитализма к социализму, т. е. в эпоху, когда классики хвалили этот строй как прогрессивный. Это действительно так. Безусловно так. Социализм прогрессивнее, чем капитализм. Это хорошо! Но сегодня не об этом речь. Речь о том, почему социализм порождает тот беспорядок, который грозит захлестнуть наше общество. Тут похвала социализму в аспекте его преимуществ перед капитализмом ничего не объясняет. Что впереди? Куда идти? Сейчас необходим анализ сегодняшнего состояния нашего общества. Необходима правда! А это, как понятно, официальным политикам совершенно не нужно. Более того, они как раз и призваны, чтобы не допустить такого анализа. Если выяснится, что общество расслоилось, что существует эксплуататорский класс (пусть будет «прослойка», название сути не меняет), то ведь, в соответствии с действительным марксизмом следуют однозначные следствия и выводы. Вот потому и нужно официальной власти расхвалить наши порядки таким образом, словно они такие же, как и 60 лет назад, когда социалистическое государство действительно защищало интересы всех от посягательств капитализма. Ну а лучше, чем это сделали классики марксизма-ленинизма, сделать трудно. Вот и становится ясно, почему простое повторение положений классиков объявляется «истинным марксизмом». Здесь нет науки, но обнаруживается политика и идеология (ложное сознание) класса, а не всего общества. Как видим, связь между казенной наукой от марксизма и публичной властью непосредственная и неразрывная. Они обслуживают и дополняют друг друга. Теперь понятно кому и зачем нужно «доказывать давно доказанное», что скрывается за «схоластическим теоретизированием». Места для второго понимания марксизма ни среди политиков, ни на официальных кафедрах нет! Конечно, и среди официальной профессуры попадаются «заблудшие» из другого лагеря, которым иногда, хотя и очень редко, удается выжить не в своей среде и что-то сделать даже в рамках этих условий. Тому пример судьба одного из талантливейших философов Эвальда Васильевича Ильенкова. Ему удалось сделать шаг вперед, но какой ценой! Кончилось это, до сих пор неясно, то ли самоубийством (довели!), то ли сердечным приступом (тоже, ведь, довели!). Вот судьба наивных правдоборцев и правдоискателей, судьба «чужих среди своих». И на этот счет не может быть никаких иллюзий. Или вой среди волков как они, или тебя изгрызут: способы любые, и не обязательно тюрьма и «психиатричка», мир человеческих отношений стал настолько высокоинтеллектуальным и разнообразным, что убить человека можно и, не прикоснувшись к нему даже пальцем, как это и было сделано с Эвальдом Ильенковым.
Но где и как может существовать и развиваться действительный научный марксизм?
Ответ — «В жизни» — слишком широк и потому неопределен. Хотя именно этот ответ и правилен. Расслоившееся общество с необходимостью порождает контингент людей, которые не желают стать «лучшими людьми» в официальном смысле этого слова, т. е. жить за счет чужого труда, но в тоже время не могут жить честным трудом, ибо, не желая быть подлецами, они оказываются жертвами узаконенного грабежа. И они протестуют, не желая жить бездумными болванками, раскрыв рот верить идеологическому шабашу казенной прессы. С необходимостью общество концентрирует день за днем прогрессивные силы, материальные и духовные, чтобы разродиться революционной теорией и практикой. В данных условиях научный марксизм может развиваться в нашем обществе только неофициально, что равноценно понятию «подпольно», «нелегально». Так и только так, и виновато в этом именно то правительство, которое пыхтит от усилий выдать себя за творческого преемника марксизма.
Вот и весь парадокс. В стране, где марксизм в своем формальном виде, как неизменная и конечная истина, объявлена официальной идеологией, действительный научный марксизм может развиваться только в неофициальных условиях. Видимо, так и суждено этому учению, оно приобретает свое значение лишь в борьбе, становится реальной теоретической силой лишь в процессе революционного преобразования общества. Не казенная профессура является настоящим наследником учения К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина, а безымянные герои, которые поднимутся, чтобы очистить страну от тех сил, превративших и социализм, и марксизм в Авгиеву конюшню. Восстанут, чтобы смыть позор сегодняшнего бытия нашего общества.
6. К. Маркс о сущности собственности{208}
На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Ю. В. Андропов указал на то, что новая редакция Программы КПСС «должна глубоко и четко осветить» проблему развития форм социалистической собственности, составляющих основу производственных отношений.
Революционный переворот, совершенный К. Марксом и Ф. Энгельсом в философии, позволил поставить познание общественных явлений на научную основу. Материалистическое понимание истории стало тем фундаментом, на котором зиждется здание научного социального познания. Классики диалектико-материалистической философии дали блестящие образцы применения выработанной им методологии к анализу конкретных общественных явлений. К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин вскрыли сущность возникновения, становления, функционирования и гибели капиталистического способа производства, наметили основные тенденции и закономерности развития социализма.
Классики марксизма-ленинизма неоднократно подчеркивали, что их учение не догма, а руководство к действию, в том числе руководство и в области социального познания. Весь дух марксизма-ленинизма воззывает отказаться от такого «познания», когда законы объективной реальности «открываются» в старых и пыльных фолиантах, а не путем исследования конкретной действительности, и истинность этих законов доказывается ссылками не на реальные факты, а на авторитеты.
XXVI съезд КПСС также подтвердил это требование, призвав обществоведов отказаться от схоластического теоретизирования и доказательства уже доказанных жизнью истин{209}.
Такого развернутого определения, как для понятия «капитал», К. Маркс понятию «собственность» не оставил. Приходится поэтому собирать сложную архитектонику дефиниции собственности по крупицам, восходя постепенно от наипростейших определений к более сложным. Речь не идет о вербальном протоколе, формально фиксирующем родовые и видовые признаки. Необходимо найти понятие собственности, раскрывающее ее сущность.
Лежащее на грани обыденного сознания, первичное понимание собственности состоит в отождествлении ее с вещью. «Продукт есть собственность капиталиста»{210}, — пишет К. Маркс. Чувственно-осязаемый предмет есть чья-то собственность. Следовательно, собственность — это предмет, вещественное тело, какой-либо материальный объект. Однако абсолютизация вырванных из контекста слов К. Маркса в качестве истин последней инстанции чревато двумя отрицательными последствиями. Во-первых, отождествлять собственность с вещью — значит бросить якорь в мелководье (здравого смысла), затормозить ход познания на уровне первичных чувственных признаков. Во-вторых, марксовское понимание собственности оказывается произвольно ограниченным лишь самым абстрактным ее определением, общим представлением, с которого лишь начинается восхождение мысли К. Маркса к сущности отношений собственности.
Действительно, стоит только прочесть эти слова в контексте всей работы К. Маркса или хотя бы поднявшись на абзац выше и опустившись на полстраницы ниже, чтобы увидеть, что К. Маркс весьма далек от мысли отождествлять собственность с вещью. Это видно даже из следующего высказывания: «Продукт — собственность капиталиста — есть известная потребительная стоимость: пряжа, сапог и т. д.»{211}. Собственностью является не просто вещь и ее природные «телесные» свойства, а ее общественные параметры, в частности: потребительная стоимость. Вещь — это диагностический признак собственности, здесь лишь симптом, а не факт.