Страница 7 из 8
— Это будет еще один новый опыт.
— Хорошо, — он кивнул.
Казалось, он немного отстранялся, обиделся? Довольно долго он сидел молча, пристально изучая меню, пока я смотрела на танцующих.
— Тебе нравится танцевать? — спросил он неожиданно, как только нам принесли вино.
— Я не очень хорошо танцую.
— Значит, ты не так часто это делаешь. Иди сюда.
Он встал и подал мне руку, холодный и серьезный, как офицер Прусской армии. С неохотой я взяла ее, позволив отвести себя в самый центр танцующих.
Как только мы оказались на танцполе, он выпрямился, так резко и ловко прижал меня к себе, что у меня дух захватило. Прежде чем я смогла оправиться, наши бедра соприкасались и мы уже мчались по всему периметру зала. Я понятия не имела, что это за танец, и не знала ни одного па, но он как-то вел меня, зная точно, когда мне пройти под его рукой, а когда вращаться вокруг него. Я чувствовала себя куклой, податливой и зависимой от его воли даже в собственных движениях. Это тревожило. Это восхищало. Я хотела, чтобы так было всегда.
Музыка, громкая и настойчивая, подгоняла нас, заставляя двигаться все быстрее и неистовее. Я кружилась, смеясь и покачивая бедрами, пока мое лицо не стало совсем красным и не закололо в груди. И не могла остановиться!..
Янош был искусен, силен и великолепно чувствовал музыку — я была очарована, поражена, покорена. Словно его рука на моем бедре обладала магией, подчиняя мои стопы его воле. Я чувствовала жар от его пальцев. Мелодия стихла раньше, чем я ожидала.
Я упала в объятия Яноша, все еще глупо смеясь, и грудью чувствовала, как бьется его сердце, пока он держал меня.
Он похлопал меня по бедру и отпустил.
— Кушать подано.
Мне потребовалась пара минут, чтобы отдышаться, прежде чем я сделала глоток красного вина, налитого официантом.
— Уау, — сказала я. — Это было… уау.
— Так, значит, тебе все-таки нравится танцевать?
— Такие танцы мне нравятся. Я имею в виду, что без тебя у меня бы не получилось, я бы не знала, что делать.
Он накрутил макароны на вилку.
— Для некоторых вещей в жизни тебе нужен мужчина.
— Можно танцевать и с друзьями.
— Это не то же самое. Не так. Мы танцевали так, потому что мы больше, чем друзья.
— О, Янош…
— Ты знаешь, что это правда. Страсть заставляет танец… — он зажестикулировал руками, подбирая слова, — … оживать. Нет страсти — танец мертв.
— Не думаю, что это так. Многие профессиональные танцоры — не любовники.
— Профессионалы — это не то же самое.
— Это тоже не гуляш. Ты был прав.
Ловкая смена темы, думаю, ты согласишься. Я увела Яноша от слегка раздражающего желания настаивать на том, что я его хочу, к разговору о том, как использовать и хранить паприку.
Беседы о еде и вине оставались ненапряженными, несмотря на то, что Янош даже не пытался сдержать негодования по поводу красной скатерти в клеточку.
Мы снова танцевали, изобилие еды и пьянящего вина сделали меня менее грациозной, но ничуть не повлияли на мое приподнятое настроение.
Дядя Имре пожелал нам хорошего вечера и отказался от платы, с благословением отправляя в теплую ночь.
— У твоего дяди так классно! — сказала я Яношу, позволяя ему положить руку мне на плечо и направлять мои уже немного непослушные ноги.
— Ах, нет, это не классно. Если хочешь «классно», я покажу.
— Да? И куда же мы теперь идем?
— Я отведу тебя в керт. Это самые классные места в городе.
— А что это?
— Пошли, тут рядом есть один.
Снаружи он выглядел как обычный модный бар: неоновая подсветка, огромные светящиеся окна, компании хипстеров за столиками…
Мы отворили огромную увесистую дверь… Бар оказался не баром, а внутренним двориком, среди брусчатки росли деревья, а стены и пол украшали художественные инсталляции.
— Ух ты, — я не могла оторвать глаз от коллекции винтажных велосипедов, подвешенных над головой бармена. — Это совсем… по-другому.
— Сейчас это популярно в Будапеште, модно. Я подумываю открыть такой бар.
— Тебе нужно найти старый дворик.
— Их много. Еще в моде разрушенные бары — в старых зданиях, почти обрушившихся.
— Предполагаю, что аренда обойдется недорого.
— Нет, через год их снесут, построят торговый центр.
Он пожал плечами и кивнул в сторону бармена, прежде чем заказал нечто абсолютно неопознаваемое.
Мы уединились во внутреннем дворике с двумя бокалами чего-то на вид приторного и мерзкого.
— Что это? — я понюхала содержимое бокала — пахло травами, немного дубильным и сильно непригодным для питья.
— Уникум. Он крепкий и прояснит твою голову.
Прояснит мой рассудок? По-моему, эффект будет прямо противоположным. В моем мозгу всплыл «Токай», и у меня появилась идея.
— Эй, — я бросилась вперед, неловко хватая его за плечо. — Ты ведь не хочешь меня напоить, да? Чтобы потом этим воспользоваться?
Часть меня хотела, чтобы он сказал «да». Другая часть хотела, чтобы он ответил: «ОК, продолжай».
Но его усы зашевелились, и он делано-небрежно откинулся на спинку стула:
— Я хотел показать тебе венгерскую культуру, и все.
Хм, он оказался намного раздражительнее, чем я думала. Казалось, он примерял маску то стопроцентного соблазнителя, то заурядного посетителя, не давая никаких подсказок относительно выбранной в данный момент роли. Это напомнило мне, почему мужчины и отношения меня раздражали, так что я просто подняла бровь и глотнула дряни из своего бокала.
— Боже мой, — пробормотала я, — ну и гадость, будто микстура Викторианской эпохи, которую забыли в кабинете еще в 1862 году.
Янош сбросил ледяную маску и усмехнулся.
— Не в твоем вкусе? Ладно, я принесу тебе что-нибудь другое. Палинка? Пиво? Вино?
— Все равно.
Он принес бутылку вина и два бокала.
— Скажи, что тебе нравится, — сказал он, разливая насыщенно-красный напиток.
— Разве мы об этом не говорили?
— Нет, что тебе нравится в мужчинах?
— Я не хочу мужчину.
Кроме тебя.
— Нет, но если бы на Землю свалился идеальный мужчина, каким бы он был?
Похожим на тебя.
— Ах, знаешь, я об этом как-то не думала.
— Подумай сейчас. Скажи мне.
— У меня был список, и Дейв подходил по всем пунктам. В списке было: заботливый, чувственный, амбициозный, при деньгах, верный, честный, оптимистичный, надежный.
Выражение неудовольствия на лице Яноша смешило меня.
— Что такое?
— Ты описываешь бизнес-партнера, а не любовника. Как насчет того, ну… что он должен смешить тебя? По-моему, англичане постоянно говорят про свое чувство юмора. Ты этого не хочешь?
Я задумалась. В нашей совместной жизни было не так уж и много смеха, я осознала это только теперь.
— Думаю, это было бы приятное дополнение.
— Дополнение? А насчет хорошего любовника? Это тоже дополнение?
— Я… правда, не знаю.
— Как насчет того, что он должен быть любящим? Готовым на все ради тебя?
— О, Дейв любил меня, по-своему. Он бы не стал биться с драконом или что-то в этом роде, но…
— Я бы сразился с драконом. Ради моей женщины я бы стал.
Янош ударил кулаком по столу.
Я подмигнула:
— А что насчет этой женщины? Какой бы она была?
Он опустил голову набок и довольно долго смотрел на меня, чтобы я затрепетала и бросилась искать укрытие в бокале.
— Я не знаю этого Дейва, — сказал он, растягивая слова. — Он не похож на меня. Возможно, я противоположность. Прежде чем ты сдашься, прежде чем забудешь о мужчинах, ты не хочешь попробовать другую личность? Как ты можешь знать, если ты не хочешь? Если ты не попробовала?
— Думаешь жизнь такова? — спросила я тихо. — Большой эксперимент? Надо все попробовать? У меня не так. У меня есть чувства. У меня есть сердце и я не хочу рисковать, чтобы оно не было разбито.
— Вот видишь, вот мы и дошли до этого. Ты боишься, боишься любви.
— Ты когда-нибудь любил?
— Да, конечно.