Страница 17 из 81
Даже самые бедные крестьяне жертвовали все, что могли, отдавая иногда последнее. Уже через несколько дней Аристион собрал всю требуемую сумму, но его друзья передали, что правители собираются заключить его в тюрьму, а может быть, и убить за бунтовщические стихи. Ближайшей же ночью, когда сторож развязал Аристиона, чтобы тот мог выспаться под навесом на городской площади, он под покровом темноты бежал в Марафон, где находились его жена и сын.
Прибыв в Марафон, Аристион стал странствовать по соседним селам в поисках работы. Ему повезло: в работе он не имел недостатка. Однако новая жизнь была не по душе Аристиону. Он всегда был крестьянином-земледельцем, ходить из дома в дом и просить работу казалось ему тяжелым унижением. Но тут Аристиону помог Гиппократ — самый влиятельный человек в Марафоне и соседних землях, человек небогатый, по знатный и поддерживавший дружбу с крестьянами. Благодаря его хлопотам Аристион был принят на собрании членов фратрии в род своей жены и получил небольшой надел на склоне горы.
Участок этот до тех пор не обрабатывался и был гол и каменист. С большим трудом Аристион, его жена и даже маленький сын таскали с равнины на гору в мешках землю, пока на участке не образовался слой, достаточный для посадки виноградных лоз. Чтобы земля не осыпалась, Аристион с женой соорудили трехрядный плетень и укрепили его камнями.
Через три года Аристион имел первый хороший урожай дорогого сорта винограда. Но несчастия Аристиона не кончились: ему сообщили, что по требованию Ликурга он вызывается на гелиэю фесмофетов в Афины. Этот суд имел право судить всех жителей Аттики. На гелиэю собирались все полноправные жители Аттики. Если гелиэей руководил главный правитель, архонт-эпоним, в нем обсуждались государственные дела, если архонт-полемарх — военные дела, если басилей — религиозные дела, если же шесть судей, фесмофетов — судебные дела. Собиравшиеся на эти собрания граждане ничего не решали; они только выражали криком одобрение или неодобрение оратору, а решали фактически только фесмофеты с заседателями-аристократами (экклетами), специально вызванными в суд.
Аристион узнал, что среди фесмофетов и экклетов много приятелей Ликурга и надежды на то, что суд решит дело в его пользу, нет. Аристион оставил свой участок семье жены и ушел в изгнание на остров Кеос. Кеос находился недалеко от берегов Аттики, но был независимым государством.
И здесь Аристион как искусный мастер хорошо зарабатывал, но жизнь его была тяжелой. В маленьких греческих городах-государствах жителей чужих, даже соседних государств считали бесправными — метеками. Таким метеком стал и Аристион. Тяжело было ему и без семьи. За три года он поседел и постарел.
В один из таких печальных дней к нему пришел гонец и сообщил, что в стране началось восстание против аристократов. В Аттике все помнят имя Аристиона и его печальную судьбу. Если он вернется, это поднимет дух у восставших.
Раньше Аристион никогда не думал о восстании. Но годы страданий, все, что он пережил и передумал, многое изменили в душе Аристиона. Он решил, что если не вернется на родину в такое тяжелое для нее время, то поступит как изменник и предатель.
Прибыв на родину, Аристион направился к семье, а оттуда поспешил в лагерь восставших крестьян. Перед ним открылось целое море людей в шлемах, со щитами, копьями в руках. Было ясно, что аристократам нелегко справиться с этим движением.
Аристион был старым опытным воином, и его поставили в одном из передних рядов. В первых рядах противника Аристион увидел старика Ликурга. Ликург также узнал Аристиона, и лицо его искривилось злобой: он знал, как его ненавидят крестьяне, и виновником этого считал мятежного Аристиона. Поэтому, не ожидая общей команды, Ликург прицелился, натянул тетиву лука, и через миг стрела пронзила сердце Аристиона, и он упал мертвым.
Возмущенные крестьяне хотели ринуться в бой, но предводитель восставших удержал их: незачем жертвовать жизнью, когда благодаря посредничеству Солона уже было достигнуто мирное соглашение, по которому все шестидольники получали свои участки в полную собственность, а проданные в рабство за пределы страны выкупались и возвращались на родину за казенный счет…
Прошло почти 2500 лет. При раскопках в окрестностях Афин нашли надгробие. Мраморное изображение мужественного воина хранит следы раскраски; древние греки любили расписывать статуи яркими красками. Под изображением написано «Аристион».
Архилох
(М. Н. Ботвинник)
Многие школьники пишут стихи. Но спросите у мальчика или девочки, сочинивших стихотворения, почему они расположили слова в строчках именно так, а не иначе.
Едва ли услышанной объяснение сможет вас удовлетворить. В большинстве случаев юный поэт и сам не знает, как пришли ему в голову строчки его стихотворения.
Если задуматься, почему мы пишем стихи именно так, а не иначе, то обязательно рано или поздно придем к мысли, что это результат того, что мы когда-то уже слышали или читали стихи, в которых слова были расположены таким или почти таким же способом.
— Как же, — возмутится иной молодой поэт, — вы подозреваете нас в том, что мы берем чужое, а не сами сочиняем свои стихотворения?
— Нет, конечно! Ваши стихотворения вы сочинили сами. Об этом свидетельствует их содержание, выражающее ваши собственные мысли и чувства, о которых никто, кроме вас, не смог бы рассказать. Но вот форма ваших стихов…
— Что же вы имеете против формы? Может быть, вы скажете, что мы списали чужие рифмы? Вы не верите, что мы их придумали сами?
— Верим, верим. В русском языке столько слов имеют одинаковые или сходные окончания, что своих нигде не услышанных и никогда не употребленных рифм хватит еще многим поколениям поэтов. Но зачем вам понадобилось подыскивать рифмы? Для чего нужно, чтобы строки стихотворения имели одинаковые или сходные окончания?
— Как для чего? Что же это за стихотворение без рифмы?
— Вот видите, — ответили мы, — вы и попались! Сами признали, что рифмы вы подбирали из подражания, потому что в большинстве стихотворений, которые вы читали или слышали, концы строк были срифмованы. Однако вы должны знать, что рифмы вовсе не обязательны. Вы ведь наверняка знаете немало хороших стихов, написанных без всяких рифм. Взять хотя бы пушкинскую «Сказку о рыбаке и рыбке». Немало и стихотворений Пушкина написано без рифмы, например одно из последних стихотворении поэта, посвященное, статуе скульптора А. В. Логановского «Парень, играющий в свайку»[13]:
Юноша, полный красы, напряженья, усилия чуждый,
Строен, легок и могуч, — тешится быстрой игрой!
Вот и товарищ тебе, дискобол
[14]
! Он достоин, клянуся,
Дружно обнявшись с тобой, после игры отдыхать.
— Какие же это стихи? — может быть, скажут некоторые. — Они отличаются от прозы только тем, что напечатаны по-другому и каждая строка начинается с большой буквы.
— А вот и неверно! Попробуем прочитать второе слово второй строки так, как его принято теперь произносить, не обращая внимания на поставленное ударение:
Юноша, полный красы, напряженья, усилия чуждый,
Строен, лёгок и могуч…
Чувствуете, что невольно хочется произнести это слово так, как его произносили во времена Пушкина: «легок». Если не сделать так, то вторая строка не подойдет к первой. Это заметят даже те, которые сначала утверждали, что стихотворение Пушкина «На статую играющего в свайку» ничем не отличается от прозы.
— В чем же дело? Что изменилось от того, что мы переставили ударение? Многие, наверное, уже догадались, что от перестановки ударения изменился размер — та особенность стихотворной речи, которая отличает ее от прозы. Размер для стиха более важен, чем рифма. Мы убедились, что стихи без рифмы вполне возможны, а вот если мы прочтем строчки, различные по количеству слогов, ударений, в порядке чередования которых мы не сможем обнаружить никакой закономерности, то мы не признаем эти строчки стихами. Они могут быть очень красивы, поэтичны, иногда даже хорошо запоминаются наизусть, и все-таки, если в чередовании слогов нет определенной закономерности — размера, мы будем считать эти строчки прозой, в лучшем случае «стихотворениями в прозе», как называл свои маленькие рассказы великий русский писатель И. С. Тургенев.