Древний Рим

Но господин, озлобленный бегством Андрокла, решил бросить его на съедение зверям. Долго томился он в тюрьме, ожидая дня игр. Наконец, они были объявлены. В Рим были свезены со всего мира звери: слоны, обезьяны, бегемоты, носороги, зубры, медведи, львы, тигры, пантеры. Одни из них, обученные дрессировщиками, будут показывать разные фокусы, другие — сражаться друг с другом и с охотниками, которые, как и гладиаторы, учились своему делу в специальных школах; остальным будут брошены на съедение те беглые рабы и разбойники, которых не взяли в гладиаторы.

Наступил второй день семидневных игр, который для Андрокла должен был стать последним. Закованного в цепи, его с группой других заключённых повезли к амфитеатру. Чем ближе они подъезжали к огромному зданию, тем гуще становилась толпа. Здесь были и римляне в белых праздничных тогах, и галлы в длинных штанах, и сирийцы в пёстрых одеждах. Были и случайно заехавшие в Рим германцы, сарматы, парфяне. Все спешили к амфитеатру, пробираясь между лавчонками, где продавались дешёвые закуски для зрителей. Кругом сновало множество гадателей, звездочётов, магов, громко предлагавших прохожим за небольшую плату предсказать им будущее, продать амулет или составить заклинание к демонам. Иногда попадались носилки сенатора, знатной женщины или богатого вольноотпущенника, впереди которых шли рослые рабы, расталкивающие народ.

В амфитеатре Андрокла заперли в обширном помещении под полом. Отсюда в нужную минуту с помощью машин на арену поднимали зверей, охотников и осуждённых.

Наконец, приведённая в действие машина доставила на арену Андрокла и ещё остававшихся в живых заключённых. Был уже вечер, и не имевший потолка огромный цирк был залит светом луны. Но гораздо ярче был свет многочисленных факелов. Андрокл увидел множество глаз, устремлённых на него. Внизу у покрывавшего пол высокого настила, подиума, он разглядел балдахин императорской ложи, места сенаторов и знатных иноземцев, дальше четырнадцать скамей всадников и, наконец, поднимавшиеся ввысь, разделённые проходами и лестницами, ряды скамей, где сидел простой народ, а на самом верху — места, отведённые женщинам. Проведённая по вделанным в стену трубам, смешанная с благовониями, вода приятно охлаждала воздух.

Андрокл лишь беглым взглядом окинул, амфитеатр, когда с разных сторон на арене стали появляться группы зверей — медведей, леопардов, львов. Давно не кормленные, они рыча смотрели на людей и были готовы на них броситься. Андрокл невольно зажмурился.

И вдруг он почувствовал, как об его тело трётся жёсткая шерсть, а его ноги лижет шершавый язык. Открыв глаза, он увидел льва, который смотрел на него. Сомнений не было: это был его друг из африканской пустыни. Он узнал его и радовался встрече. Андрокл бросился к льву и обнял его за шею. При таком невиданном зрелище весь амфитеатр на секунду замер, а затем раздался гром аплодисментов. Подозвав Андрокла, император заставил его рассказать свою удивительную историю.

Зрители в один голос потребовали, чтобы Андрокла освободили и подарили ему льва. Император поморщился, но согласился. Это было встречено шумным одобрением.

Когда Андрокл вывел из цирка своего льва, уже весь город знал о необычайном событии. Со всех сторон его зазывали в таверны, угощали, предлагали ему деньги, бросали в льва цветами. Было трогательно, что зверь оказался благороднее и милосерднее римского сенатора, проконсула Африки.

Плотник из Арелаты

— Не укажешь ли ты мне, друг, недорогую таверну поблизости? — обратился высокий белокурый молодой человек в галльском плаще и штанах к бедно одетому старику с умными, живыми глазами, судя по наружности, греку.

— Идём со мной, — предложил тот. — Я и сам намеревался закусить и выпить после трудового дня. Таверна прямо против нас, видишь — на вывеске изображён Меркурий, а рядом надпись: «Здесь Меркурий обещает барыш, Аполлон — здоровье, Септуман (это хозяин таверны) — приют и обед. Тот, кто войдёт, наверно, не прогадает. Заметь это, путник, кто бы ты ни был».

Собеседники вошли в таверну и, расположившись в полутёмной комнате, попросили дешёвого вина, варёных бобов и рыбного соуса. Новые знакомые разговорились.

— Ты, видно, только что пришёл в Арелату? — спросил старик — грек. — Откуда ты и что намерен здесь делать?

— Меня зовут Квинт. Кандидий Бенигн, — ответил тот, — я римский гражданин. Мой отец происходит из галльского племени римов. Он 25 лет прослужил в римской армии, в третьей галльской когорте. Он сражался с германцами, а затем, уже при императоре Траяне, воевал с даками. Когда. мой отец ушёл в отставку, он получил римское гражданство для себя и детей. Его даже освободили от податей и повинностей и дали участок земли на Рейне. Ведь ради таких наград и идут провинциалы в римские вспомогательные войска; иначе, ты сам знаешь, простому человеку не выйти в люди.

— Ты прав, — сказал грек. — Значит, ты — сын земледельца.

— Нет, отцу не повезло. Земля оказалась болотистой, урожай приносила небогатый. Тогда на. скопленные во время службы деньги отец решил открыть торговлю дорогими гончарными изделиями. Вначале дело пошло неплохо. Солдаты шестого легиона, лагерь которого был поблизости от нашего участка, охотно раскупали товар, но потом легион перевели в Британию, а местные жители, бедные крестьяне, не покупают дорогой расписной посуды. Они довольствуются той, которую изготовляют сами по стародедовским образцам. Дела пошли всё хуже и хуже. Отец разорился. Нам, детям, пришлось искать самим средств к жизни. Когда — то я мечтал поступить в прославленную школу красноречия в Августодуне, городе эдуев, стать юристом, оратором или писателем. Ведь немало известных людей вышло из школы Августодуна. Вся империя знает их имена. Но пришлось учиться ремеслу, чтобы заработать на жизнь. Теперь я стал неплохим плотником и вот с далёкого Рейна пришёл Сюда к вам, в Арелату. Ведь это один из крупнейших городов Галлии. Слышал я, что здесь на постройке кораблей всегда требуются плотники.

Город, кажется, оживлённый и многолюдный. Я уже видел, какие здесь богатые здания и как много судов стоит у пристани. Работу, наверное, можно будет найти. Но тяжело мне думать, что я стал простым ремесленником. Другие сыновья ветеранов становятся состоятельными землевладельцами, членами городских советов, магистратами, иногда даже римскими всадниками. Теперь дети бывших товарищей отца отвернутся от меня при встрече. Ведь человек, работающий своими руками, ремесленник, в глазах уважаемых людей не лучше раба. По их мнению, у него нет ни чести, ни разума. Себя они считают почтенными людьми, а мы — «маленькие люди», с нами можно делать что угодно: и зверям бросить в цирке, и на кресте распять, как рабов. Всякий, кто стоит выше, ждёт от нас раболепства и угодничества. — Кандидий тяжело вздохнул и задумался.

Старый грек некоторое время глядел на него с усмешкой. — Перестань, мальчик, ты и сам не знаешь, что говоришь! — сказал он наконец. — Я, наверное, втрое старше тебя и во много раз больше тебя видел и испытал. Зовут меня Андриск. Я родом из Эфеса и, как мой отец и дед, — скульптор. Мы делали статуэтки богов и высекали из мрамора саркофаги с изображениями картин весёлой жизни в загробном мире. Последние годы эти саркофаги раскупались нарасхват. Людям живётся тяжело, и они хотят верить, что хоть после смерти узнают радость.

Наши изделия мы сбывали в разные страны. Однажды я сам отправился с кораблём в Галлию. По дороге на нас напали пираты. Капитана и часть матросов перебили, а остальных матросов и пассажиров продали в рабство. Напрасно кричали мы, что мы — свободные люди, и взывали к справедливости императора. Никто не слушал нас. Богатые люди нуждаются в рабах, и ради них правительство смотрит сквозь пальцы на дела пиратов.

Меня купил подрядчик, который брал заказы по внутренней отделке домов. У него были рабы — скульпторы, живописцы, специалисты по мозаике.

Часть его рабов работала в мастерской. Они изготовляли статуи и барельефы для украшения стен и садов в домах богатых заказчиков.