Волчье семя

  Жаль вот только, нельзя детишек у себя навсегда оставить. Ежели огниськовыки ларга найдут - всем гореть. Перезимовать-то можно, а вот дальше - тяжело будет. Надо детей в Сваргу переправить. А как? Хотя, летом они и сами по лесам дойдут. Через Вису переправить, а там до Буга дюжина дней пути. Если лесами, да не торопясь. А Буг и переплыть можно, не столь большая река, с Висой не сравнить. А за ним - уже и Сварга.

  А может у паненки молодой помощи попросить? Она-то хорошая, паненка-то, добрая. Старый пан, покойник который, хотел Панаса с пасеки выгнать, молодого посадить. Как она на него напустилась! И бранью площадной крыла, и салевскими словами непонятными. Мол, старый конь борозды не испортит, и нечего людей зря гонять, и еще много чего сказала. Пан только рот открывал, словно рыба на берегу, да руками закрывался. Так и остались Панас с Агнешкой на пасеке. И слава Господу, куда им на старости лет перебираться? Здесь свой век доживут.

  Так, может, обратиться к паненке? Только от нее ничего не скроешь! А там новый пан, как он к ларгу отнесется? Странный он, одежду для жолнежей ввел. Ездят в куртках цвета весеннего неба, расспрашивают... Ой! Так ведь они про деток-то спрашивали! Как же сразу не сообразил, старый дурак? Точно, двое мальчишек и девочка. И описания похожи. Только младшенький чуть поболе будет, так оно и верно, ларги быстро растут. Когда же они приезжали-то? Дней за пять до той охоты неудачной, получается! Вежливо говорили, да просили, ежели детей встретишь, весточку паненке с паном передать. И детишкам сказать про то.

  Ох, страшно. А ведь сказать деткам надо, то и панову волю не нарушит, и внучкам хуже не сделает.

  - Отто, - прокашлял старик.

  Оба мальчика подняли головы.

  - Я, дурная голова, и забыл совсем. А ведь дней за пять до того, как пришли вы, жолнежи панские приезжали. Про вас спрашивали. Только сейчас сообразил, что про вас тот разговор был.

  Братья переглянулись. Старшенький виду не показал, но пальцы, что нож сжимали, аж побледнели. А младшенький фыркнул недовольно.

  - А чего спрашивали, дедушка Панас?

  Никогда его младший просто дедом не называет. Агнешку давно бабушкой зовет, а его с именем. Но Панас не в обиде. Дед у мальца один. Тот, что погиб, его бегство прикрывая. Хоть и надеется внук, но бортник жизнь видел. Не выжил старик, три копья - даже для ларга много! Пусть зовет, как хочет.

  - Спрашивали, не видел ли кого из детей. Да всех троих и описывали. Только про то, что ты ларг, не говорили. Просили, если появишься - весточку пану заслать. Или молодой паненке.

  - И? - спросил старшенький.

  - А как я пошлю? - пожал плечами старик. - Хромый я. Если только сами отнесете.

  Парни заулыбались.

  - А еще, - продожал Панас, - передать просили, что пана вы знаете, и дело у него к вам.

  - Знаем? - удивился старший. - А кто он?

  - Так Качиньским мы хлопы, - ответил дед. - Раньше пан Лех был. Видный пан, только с головой вовсе не дружил. За то и сгинул. При нем всеми делами панночка Ядвига заправляла. Молодая совсем, только по весне в возраст войдет. Добрая она, зазря людей не обижает. Но строгая. А новый пан - вроде, как отец ейный. Много лет незнамо где шлендрал. А нынче вернулся. Да вовремя, как сам Господь ему шепнул в ухо...

  - А зовут его как?

  - А разве не сказал я? - Панас хлопнул себя по лбу. - Вот старый дурак! Так Качиньский он! Пан Мариуш Качиньский!

  Братья снова переглянулись.

  - Тот пшек, - прошипел старший. - Из Нейдорфа. Уходить надо!

  - Он плохого не делал, - возразил младший. - За Белку вписался, столбы пожег...

  - А что ему от нас надо? - заосторожничал брат. - Сколько времени прошло, а не забыл! И узнал, что мы в Полению свалили! Хлыбень сдал! Или ему, или кунице, если пшек на нее работает. Хорошего немало сделал, но благородные - они одинаковые: сегодня добрый, а завтра запорет на конюшне. Тем более, шляхта! Мы не люди им, хлопы!

  Младший кивнул. Потом почесал в затылке.

  - А может, сбегать, спросить, чего ему надо?

  - Как ты у него спросишь?

  - Так к ограде прибегу, да кликну, чтобы пан в лес на переговоры один шел. А не пойдет - убегу.

  - Убежишь, - согласился старшенький. - Только придет он. И будет добрый и ласковый. Чтобы всех выманить. А как втроем придем, непонятно, что запоет. Ну его, пшека! Подождем, пока Белка сил наберется, да у деда нога пройдет. Наловишь зверья побольше, да и пойдем. Как думаешь, дед, правильно я говорю?

  - За вельможных прав ты, - согласился Панас. - Хоть и плохо я пана знаю, а пан - он завсегда пан. Только куда ж вы пойдете-то?

  - Так в Сваргу! - отозвался старший. - Ты говорил, там ларгов не обижают. И идти не так уж далече! За дюжину дней дойдем, если не быстрее. Пока снег не лег.

  - Нет же там у вас никого...

  Хоть и понимал старик правоту мальчишки, да и сам так недавно думал, а при одной мысли, что уйдут детки сердце как тиски сдавили.

  - У нас и не было никого, - вздохнул старший. - Только мы трое. Теперь еще вы с бабушкой. Дед, у нас ведь деньги есть! А давай, ты у пана выкупишься, да с нами пойдешь! Будем вместе жить!

  Младший согласно закивал.

  - Выкупиться больших денег стоит. Да и не сможем мы с Агнешкой идти, как вы. Старые уже.

  - Телегу купим! Или сани! У нас десять золотых! Всю пасеку купить можно!

  - Десять золотых, - ахнул дед. - Откуда ж столько?!

  Лица парней посерьезнели.

  - Наследство получили, - сообщил старший. - Покойник был плохим человеком, но завещал не вести себя так, как он. Так пойдем, дед?

  Настала очередь Панаса чесать в затылке.

  - Подумать надо, - решил он, наконец, - с Агнешкой посоветоваться. Продумать всё. Непросто это. Но... хочется. Прикипел я до вас, внучки. Деток-то у нас с Агнешкой Господь маленькими прибрал... От таки дела, малята.

Глава 54

  Арнольд Хюбнер валялся на кровати, даже не сняв сапог. Лишь закинул ноги на спинку, чтобы не изгваздать одеяло. Раздеваться, да и вообще, что-либо делать было лень. Денек выдался тяжеленный. Сначала примчался взмыленный гонец от Рыжего. Янер, конечно, болтун и разгильдяй, но дело знает. Так или иначе, но именно он заметил нордвентскую медную монетку. Как эта медяшка могла попасть в глухую деревушку, от которой до ближайшего тракта с полсотни миль будет? Хлоп отпирался по первости, а после... Услышав рассказ гонца пан Мариуш помчался так, что чуть не загнал жеребца.

  Вернувшись, даже не успел поделиться с дочкой новостями. Пан Новак заявился. 'Экскрементатор' хренов! Можно подумать, он способен открыть что-то новое! Вот мэтр Дюпре - тот голова! Умеет находить выход из любого положения. Хотя, если бы Хюбнер прибыл на место их знакомства на пять минут позже, о Франсуа пришлось бы говорить в прошедшем времени. Однако банде ягеров не стоило большого труда разогнать банду же, но разбойников, да еще настолько сиволапых, что покусились на бродячий театр! А знакомство с Дюпре очень пригодилось. Порошки почтенного Франсуа - просто находка. А какой из него вышел профессор медицины! Зато теперь актеры обеспечены надолго. Три золотых по меркам театра - невероятные деньги, не за каждый сезон столько удается собрать! А остальное, полученное за 'конецмотацию', пригодилось для выкупа у панов их владений, пострадавших от 'синего почесуна'.

  В отличие от Дюпре, пан Войцех не разбирался ни в лицедействе, ни в способах покраски человеческого тела. Торговаться тоже не умел. Вообще, самой сильной стороной пана была всё же салева, как ни смешно звучали в его устах слова благородного языка. В итоге получил Новак даже меньше Сташевского, не говоря уж о Радзивилле. Но нервы помотал изрядно!

  - Знаешь, папочка, мне понравилось! - Ядвига, вопреки обыкновению, расположилась не на столе, а за столом. - 'Пан Новак, вы должны понимать, что вылечить хлопа от почесуна обходится дороже, чем купить нового! А после ваших опытов, и вовсе ничего нельзя предсказать! Это вы должны мне доплатить, чтобы я забрал ваши Серо-буро-малиновые Морды'! - передразнила Арнольда дочка. - Надо было видеть его харю!