Протокол одного заседания

Комков. А я считаю, что рабочие эту премию заслужили! Вот просто так, заслужили, и все! Ну хотя бы тем, что они были готовы и тот, первоначальный план выполнить и перевыполнить. От них не зависело. Они бы сделали. И ещё сделают!

Соломахин. Премия всё-таки выдается за реальные результаты, а не за желаемые и не за возможные в принципе.

Комков. Но эта премия уже выдана, Лев Алексеевич. Вы-да-на! (Садится).

Любаев (поднимается). Товарищи, давайте поймем одно. Чего добивается Василий Трифонович? Конечно же, он, во всяком случае, как я понимаю, добивается не изъятия премии. Он просто хочет, чтобы в тресте было больше порядка. Вот его цель. Но это ведь и наша общая цель тоже. Лев Алексеевич, что я предлагаю. Необходимо срочно выработать серьезный, продуманный, реальный план мероприятий по улучшению организации труда на стройке. Предварительно составить анкеты, раздать бригадирам, мастерам, послать делегации на передовые...

Потапов (перебивая). Я не согласен!

Любаев. Почему это вы не согласны?

Потапов. Потому что у нас таких планов мероприятий навалом! Оргтехмероприятий. Мероприятий по улучшению качества. Мероприятий по улучшению количества. Еще есть по сокращению, по уменьшению, по увеличению и не знаю ещё по чему! А толку нет никакого!

Любаев. Хорошо, давайте сделаем так. Соберем всех инженерно-технических работников треста и попросим товарища Потапова Василия Трифоновича, исходя из этих расчетов (показал на тетради), выступить перед ними с докладом. Я считаю, что это будет иметь большое воздействие. И вообще это хорошо – когда рабочий как равный выступает перед инженерами! Лев Алексеевич, вы согласны?

Потапов (едко). Роман Кириллович, а чего уж мелочиться – инженеров треста собирать? Давайте соберем министров, начальников главков, ученых – и я встану перед ними как равный и буду их уму-разуму учить! Здорово, правда? А потом по телевизору всем покажем! На весь Союз прогремим! А Александра Михайловна в это время будет на спицах носки внучке вязать – в кабине башенного крана!

Любаев. Уважаемый Василий Трифонович! Как я понимаю, вы внесли своё предложение для того, чтобы заострить вопрос. И в таком качестве я ваше предложение приветствую! Если же вы действительно хотите, чтобы тресту опять корректировали план и прочее... тогда, извините, мне непонятен исток ваших действий! Показные жесты никому не нужны, Василий Трифонович!

Соломахин. Короче говоря, вы против, Роман Кириллович?

Любаев (поворачивается лицом к Соломахину). В таком случае – да. Против. (Садится).

Соломахин. Вас прошу, Александра Михайловна.

Мотрошилова (сидя). Я опять насчет дисциплины скажу, Лев Алексеевич. (Батарцеву). У нас на стройке, Павел Емельянович, нет слова «нельзя». Всё можно у нас. Опоздать на работу – можно. Ничего не будет. Прогулять – можно... Чертёж, видите, тоже можно не прислать вовремя, тоже ничего не будет. Наш трест, Павел Емельянович, двор без забора, везде можно пройти! А когда всё можно – коллектива не получится! Даже муж и жена, если всё можно,— уже семьи не будет... Вот я – крановщица. Мой кран по рельсам ходит: отсюда и до сих пор. И высоту имеет определенную. Так и в тресте: надо, чтобы рельсы были по всем вопросам. (Толе). Во, улыбается! Дисциплина, рельсы, свободы нет... Ты свободно думай, куда рельсы эти проложить и какие, а что они нужны – это уж точно!..

Айзатуллин (перебивает). Александра Михайловна! Вы скажите, как к предложению Потапова относитесь?

Мотрошилова. Хорошо отношусь!.. Толковое предложение. Когда у людей высчитывать начнут, каждый задумается! Почему дают премию, люди не спрашивают, а почему отнимают – спросят. И это хорошо.

Звонит телефон. Трубку берет Любаев.

Любаев (в трубку). Слушаю!.. Потапов не может подойти к телефону, идёт партком! (Кладет трубку, всем). Товарищи, давайте закругляться, а то бригада Потапова явится сюда в полном составе демонстрировать единство!

Соломахин кивает Фроловскому – его очередь выступать. Фроловский поднимается. Батарцев на секунду взглянул ему в глаза и отвернулся.

Фроловский. Тяжёлый вопрос сегодня решается у нас, товарищи. На мой взгляд, он вот в чём состоит. Как бы вам объяснить? Например, один мужчина может разрешить своей жене пойти вечером в кино с соседом. Он считает, что это нормально. А другой мужчина – стоит его жене улыбнуться кому-то в автобусе – так он ей такой скандал закатит дома, что стены дрожат. И это он считает вполне нормальным. Весь вопрос в том, где у нас в душе проходит граница между допустимым и недопустимым!.. Знаете, у меня на днях уже был один партком. Дома. Вечером прихожу – жена сообщает: так и так, у нас новости. Валерка отказался от премии, вся бригада у них отказалась. Я поднял его с постели: «Это правда?» – «Правда, папа», Так вот, завтра утром, говорю, ты пойдешь в кассу и получишь свою премию! И больше в этой бригаде ноги твоей не будет! А он стоит передо мной в трусиках: «Я могу уйти из дома, папа, но из бригады не уйду!» Дело дошло до того, что жена кинулась нас разнимать... Я всю ночь проговорил со своим сыном. Как мужчина с мужчиной. И как работник треста с работником треста. Так вот, там, у меня на кухне, за столом, прав был мой сын. А здесь, за этим столом, прав Потапов!.. (Батарцеву). Паша... Я не знаю, как это случилось... Но с каких-то пор ненормальное мы считаем нормальным, недопустимое – допустимым, неположенное – положенным!.. Вчера Валерка говорит: «Ну, что папа, ты, конечно, завтра выступишь против нашей бригады?» – «А почему ты так думаешь?» – «А потому, говорит, что Павлу Емельяновичу наш поступок наверняка не понравится, а ты против Павла Емельяновича никогда в жизни не пойдешь». И добавил: «Я могу тебе, папа, совет дать. Ты завтра на партком не ходи. Скажи – заболел». Вот такие дела, Павел Емельянович. Извини меня, но я – за предложение Потапова. (Садится на своё место, закуривает).

Поднимается Айзатуллин – его очередь.

Айзатуллин. Я убежден, товарищи члены парткома, что мы должны быть честными. Но я не убежден, что мы должны быть глупыми! Я тебя, Григорий Иванович, слушал и никак не мог понять, где я, собственно, нахожусь: в институте благородных девиц или на крупном современном производстве? Как-никак мы деловые люди. Не очень, правда, ещё деловые, но всё-таки! А вы посмотрите, в каком идиотском положении мы можем сейчас оказаться! Совсем недавно мы доказывали, требовали, умоляли – измените нам план! С большим трудом главк пошел нам навстречу. С большим трудом! А теперь мы должны поехать в этот же главк и таким тоненьким голоском сказать: тут у нас один бригадир подсчитал, что, оказывается, план мы выполнить могли, так что, пожалуйста, восстановите его... Это же скандал! Все наши отношения с главком немедленно летят к чертовой матери! Ведь после того, как главк подписал нам изменение плана, он за это отвечает больше, чем мы! Вы понимаете, что отсюда вытекает? Товарищи, давайте не витать в облаках! Для нас очень важно то обстоятельство, что руководство главка относится к тресту доброжелательно! Это отражается и на снабжении, и на фонде заработной платы, и на других жизненно важных вещах. Ведь пока ещё не роботы решают вопросы, а люди. И нам очень важно, чтобы те люди, которые решают вопросы, уважали нас... Тут Дина Павловна говорила: мы слишком любим свой трест! Да, любим! Это закон жизни – стараться, чтобы твоя организация выглядела лучше! И этот закон главк понимает. А вот то, что предлагает Потапов,— этого главк не поймет!.. Так же нельзя. Пришел Потапов, принес две тетрадочки, и сразу всё пошло вверх тормашками! А если бы товарищ Потапов не работал в нашем тресте? Если бы нам немножко меньше повезло в жизни? Тогда, очевидно, вопрос не стоял бы. Значит, всё зависит от одного человека?..

Соломахин. Один человек – это не так мало, Исса Сулейманович. Вот, скажем, взять вас. Если бы на вашем месте был другой...