Сфинкс

— Может, ты шутишь? Я видел только толстых наездниц и клоунов, которые вылетают из пушки.

Лори потянула его за руку так, что он остановился, и посмотрела на него сияющими глазами:

— Гин, пойдем посмотрим львов.

— Львов? Ты уверена, что это стоящая идея?

— Ты видел их? Они такие красивые.

— Да, конечно. Они ничего.

— Они очень красивые. Этот самец с фантастической гривой! Он такой мужественный, мудрый, сильный и неистовый.

— Лори, извини, я не специалист по львам.

— Но ты женился на мне.

— Конечно, но послушай, я не в восторге от твоей идеи, вот и все. Думаю, нам лучше сесть в машину и отправиться домой.

Лори потянулась и поцеловала его.

Гин почувствовал тепло ее губ на прохладном ветру и уловил тот особый аромат, который всегда исходил от нее.

— Пожалуйста, Гин. Они прямо тут, за углом.

Он посмотрел на нее — она была такая хорошенькая, что он только улыбнулся и сказал:

— Хорошо. Но только на пару минут. И может, ты откроешь их лучшие черты дилетанту, который не может отличить гриву от швабры.

Она снова поцеловала его.

— Ты замечательный, — прошептала она, — ты даже не догадываешься, какой ты замечательный.

Они обошли автофургоны, миновали ограждение для слонов и приблизились к клеткам с тиграми и львами. Генераторы на ночь отключались, поэтому здесь было темно. Шелестела трава. Огромные хищники ворчали во сне и царапали когтями деревянный пол.

Лори тянула его за руку, и они уже почти подошли к последней в этом ряду клетке, в которой сидел огромный лев. Лори ускорила шаг, будто ей не терпелось увидеть его.

Наконец они остановились. Лев раскинулся в центре клетки и, подняв косматую голову, наблюдал за ними, щурясь и снова открывая глаза, с выражением жестокого превосходства.

— Вот! — выдохнула Лори. — Разве он не красив? Разве он не великолепен?

Гин прищурился, заглядывая в клетку:

— Он мне нравится. Да, он симпатичный.

— О, он больше чем симпатичный, — произнесла Лори таким тихим восторженным голосом, которого Гин никогда раньше у нее не слышал. — Он словно король, словно бог. Посмотри на эти мускулы, на этот великолепный мех, на эти копи. Ты знаешь, сколько весит этот красавец?

Гин кашлянул.

— Не знаю, возможно, фунтов двести. И по-моему, он довольно грязный.

Лори, казалось, его не слышала. Она обратилась к хищнику:

— Тебя посадили в клетку, да, мой красивый, мой милый?

Лев зарычал, качая головой. Лори обхватила себя руками и закрыла глаза.

— Лори, — сказал Гин раздраженно, — пойдем, становится холодно. — Я целый день ничего не ел, кроме сэндвича, и я скоро замерзну, как полярный медведь.

Лори стояла с закрытыми глазами, поглаживая рукава своей шубы, как будто лаская себя. Лев снова зарычал и опустил массивную голову на лапы.

— Лори, — сказал Гин, — не хочешь ли ты попрощаться со своим другом и поехать домой?

Лори медленно открыла глаза и повернулась к нему.

— Знаешь, ты не имеешь права смеяться над ним, — прошептала она. — Хоть его и заперли в этой клетке, ты не должен смеяться над ним. Он слишком хорош для этого.

— Послушай, я не смеюсь над ним. Зачем мне это нужно? Я всего лишь попросил тебя поехать наконец домой.

— Подожди всего одну минуту.

Она шагнула прямо к решетке. Лев внимательно наблюдал за ней, открывая и закрывая узкие щелочки глаз.

Гин хотел было предупредить ее не стоять так близко у решетки, но что-то остановило его. Вероятно, она знает, что делает.

Лев снова поднял голову, затем встал. Это был мощный зрелый самец, жизнь в клетке сделала его немного осунувшимся и вялым, но мускулы у него были крепкие и сильные.

Его хвост медленно задвигался, и он подошел к решетке, где стояла Лори. Лев оскалился и зарычал, но она не сдвинулась с места. Наконец хищник подошел прямо к ней и засопел, принюхиваясь и царапая деревянный пол. Лори еще минуту стояла, вытянувшись в напряжении, затем сделала шаг назад и поклонилась. Это был глубокий поклон почти до земли.

— Лори! — резко окликнул Гин.

Она выпрямилась.

— Он прекрасен, — сказала она. — Я должна была выразить ему свое почтение.

— Почтение? Льву? Лори, ради Бога!

Лори засопела:

— Ты кое-что забываешь, Гин.

— Я ничего не забываю. Я просто не хочу, чтобы ты делала реверансы грязному животному, вот и все.

Лори хотела было возразить, но сдержала себя.

— Хорошо, Гин, — сказала она тихо, — извини меня. Но ты не должен забывать, что я наполовину львица. Этот хищник, кроме того, что он очень красив, еще и мой родственник.

— Лори, я это знаю. Тебе не кажется, что мне вот уже месяц твердят об этом? Но ты же обещала постараться забыть о своем львином происхождении и приобщиться к человеческому образу жизни, к человеческим идеалам. Этот… король джунглей… он, должно быть, очень красив для льва, но я не хочу, чтобы ты отвешивала ему поклоны. Ты можешь это понять? Он — зверь, а мы — люди, и это дает нам превосходство над ним. У пас нет с ним ничего общего, кроме биологии. Это факт естественной истории.

Лори повернулась и посмотрела на льва. Она медленно покачала головой, лев заворчал и опустился на пол.

— Ты понимаешь, о чем я говорю? — спросил Гин.

— Да, — ответила Лори, — понимаю.

— Но ты ведь не согласна со мной?

— Ты хочешь, чтобы я согласилась?

— Я не могу тебя заставлять, но мне бы хотелось, чтобы и ты думала так.

Лори взяла его за руку и они пошли по густой траве к автостоянке. Оттуда слышался непрерывный гул машин, красные огоньки фар мигали в морозной ночи.

— Гин, — сказала Лори, — ты ведь не подумаешь, что я не люблю тебя? Что мои чувства к тебе — притворство?

— Почему я должен так думать?

Она остановилась и внезапно притянула его к себе.

— Ты никогда не должен так думать, потому что это не правда. Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить.

Гин нежно поцеловал ее мягкие волосы и прижался к ним лицом. Он пожалел, что так сильно устал.

— Пока ты любишь меня больше, чем львов, — сказал он тихо.

Лори подняла голову и посмотрела на него.

— В древнем языке убасти есть такое выражение: «Хаким-аль фарикка», — сказала она. — Это означает: «Две любви в одной». Однажды ты поймешь, что это значит и как сильна моя любовь.

Он снова поцеловал ее.

— Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое, — сказал он мягко. — Пошли, пора домой.

В час ночи, когда Гин уже собирался выключить свет и лечь спать, он вспомнил о Мэгги, поднял трубку и набрал ее номер. После пятнадцатого-шестнадцатого звонка в трубке прозвучал ее сонный голос.

— Алло, — пробормотала она.

— Извини, — сказал Гин, — я снова тебя разбудил.

— Это ты, Гин?

— Может, я перезвоню тебе утром?

— Нет, нет, — сказала она быстро, — не надо. Дай мне пару секунд, чтобы проснуться.

Гин ковырял спичкой в зубах. Когда они вернулись из цирка, он приготовил себе холодный сэндвич с говядиной и огурцами, и кусочки мяса застряли у него в зубах.

— Ты в порядке? У тебя какой-то странный голос.

— Все нормально, — сказала она. — Я нашла в библиотеке столько необычной информации.

— Это не потерпит до утра?

— Как скажешь, но здесь есть такие вещи, которые, думаю, ты должен знать. Я нашла это в одной старой книге под названием «Запретные религии Нила». Там целая глава об убасти, но кто-то вырвал иллюстрации. Библиотекарь сказала, что они были слишком вызывающие или что-то в этом роде.

Гин кашлянул.

— Там есть что-нибудь новенькое, чего мы до сих пор не знали?

— Да, есть такое, что по-настоящему обеспокоило меня, — сказала Мэгги. — Здесь рассказ о Тель-Басте и о поклонении богу-льву Басту, описание некоторых отвратительных ритуалов и небольшой фрагмент, рассказывающий об их свадьбах.

— Ты можешь прочитать?

— Конечно. Вот: «… по строгой заповеди бога-льва Баста женщинам вменялось в обязанность продолжать и защищать род убасти из поколения в поколение. Они должны были сочетаться браком попеременно со львами и с мужчинами. Другими словами, если женщина-убасти спаривается со львом, ее дочь обязана вступить в союз с мужчиной и так далее, чередуясь. Это должно было сохранить и упрочить уникальную смешанную расу человекольвов».