Страница 25 из 41
– Сделаю.
– Сегодня же. Сейчас.
– Ладно... Еще увидимся.
– Вряд ли. – Вокульский очень серьезен. – Прости за откровенность, Тим, твои шансы выжить... эфемерны. Не хочу тебе врать, их практически нет в любом случае, сдашься ли ты или продолжишь со спецназом игры в прятки-догонялки. У тебя есть лишь шанс помереть не зря. Решать, конечно, тебе, но в любом случае – прощай!
Вот как...
Изображение тускнеет. Помедлив, я выключаю экран совсем. Надо спешить, не то я успею сдрейфить и от страха наломаю дров. Прежде всего – в город, в лабораторию... Интересно, дядя Лева уже арестован?
Наверняка. Но можно надеяться, что из него еще не успели выбить показаний насчет первого плинтуса справа от двери...
Позаимствовать для скорости машину пленницы? Пожалуй, нет, ненужный риск, доберусь до города грузом в кузове попутного грузовика, а дальше – как повезет... А пленница? Оставить так?
Я вынимаю вату из ушей Иоланты, зато заклеиваю ей рот. Не надо крика, дорогая. Сую ей в руку принесенный из кухни столовый нож, длинный и тупой. Если очень постараться, можно дотянуться лезвием до скотча в том месте, где рука примотана к подлокотнику кресла, и начать себя освобождать.
Минут за двадцать-тридцать птичка вырвется на волю и расчирикается на весь белый свет, но я уже буду далеко. Двадцать минут – это же для беглеца вечность!
Глава 6
ШАНТАЖИСТ
Комната – большая, угнетающая своими размерами, очень светлая, но свет идет не из занавешенных наглухо окон (кстати, ночь на дворе), а струится сверху, где высокий потолок усеян мелкими светильниками, как клопами. Чересчур много света. Под этим потоком чувствуешь себя маленьким и ничтожным, вызывающим чисто академический интерес, как редкое насекомое, приколотое булавкой к пробковой дощечке в энтомологической коллекции.
Одноногий металлический табурет намертво привинчен к полу. Моя левая рука свободна – правую украшает браслет с цепочкой, прицепленной к ножке того же табурета. Хоть я и гладиатор из шоу «Смертельная схватка», но даже мне не светит выворотить табурет из пола и скрыться с ним в Вязкий мир – мускулов не хватит, и пуп развяжется. Да и незачем...
Знал, куда шел.
Мне не пришлось снова демонстрировать эфбэшницам свое умение телепортировать – после моего бегства материалов у них хватало с избытком. А вот удивить их мне, кажется, удалось, и сейчас они решают: глуп ли я беспробудно – или, наоборот, себе на уме. Похоже, им не нравится ни тот ни другой вариант.
Они даже не скрыли, что озадачены: беглец явился сам! Наверняка они предпочли бы, чтобы меня поймали и, сломив сопротивление при аресте, доставили бы в этот кабинет со скованными за спиной руками и вдобавок пристегнутым к самой мясистой спецназовке, дабы сопутствующая масса заведомо превышала пороговую, – откуда им знать, что мой предел всего-навсего двенадцать килограммов?
Холеная дама – та самая – сидит напротив меня через гигантский стол. Нет, не совсем напротив, скорее жмется к краю... Там есть еще один стул посередине, который, вероятно, предназначен ее начальству. А начальство – задерживается.
Отпустив конвой, дама листает бумажки и молчит. А ведь ей, вероятно, сегодня влетело за то, что я от нее ушел...
Сижу. Скучно и нервно. Пространство – давит. Так надо: пусть эксмен посидит и проникнется. Попытался уйти – не вышло. Сам понял, что крылья коротки, и явился лизать хозяевам руки, как нашкодивший щенок. Посиди, посиди... Подумай, коли еще способен. Кто ты есть? Эксмен, бывший человек, каковой факт префикс «экс» очень дает почувствовать. Какие еще слова начинаются с «экс»? Экс-гумация, экс-кремент, экс-каватор, экс-тракция, экс-гибиционизм... либо что-то технически-специальное, либо нечто физически или фонетически неприятное. Экстерриториальность... бр-р... будто камнедробилка в действии. Или по щебню на квадратных колесах. Словечко. Даже в слово «экзекуция» буква «з» забралась как бы по недоразумению. Иное дело префикс «эс»: эстакада, эстуарий, эстамп, эстетика... Есть разница, верно? Изящно-грозное слово «эсток» – тоже там. Красиво, стройно. Звучит не в пример наряднее, а отсюда и имена настоящих людей: Эстелла, Эсмеральда, Эстефания, Эстер... Правда, в ту же кучу попали Эстебан и Эстольд, как бы назло и в противовес, но на такие мелочи можно не обращать внимания. Дурная случайность, мол. Экс – он и есть экс. Экс-фекс-пекс.
Ну и сиди. Доходи до кондиции.
– Помнится, вы хотели предложить мне новую работу, – нарушаю молчание я. – Согласен обсудить условия.
Конечно, я веду себя нагло. Хам хамом. Видно, что здесь к такому не привыкли. Дама вонзает в меня взгляд, не сулящий ничего хорошего, – под таким взглядом самому крупному бугаю захочется съежиться до размеров микроба.
– Ты забыл сказать «госпожа».
Ох, как ей это важно! Комплексы у нее, что ли?
– Забыл, – соглашаюсь я. – Совсем забыл.
– «Госпожа»!
– Готов обсудить и этот вопрос.
Интересно, сама она врежет мне по морде или позовет специалистов?
Но дама смотрит уже не на меня, а мимо. Я слышу шаги за своей спиной – мягкие, но быстрые шаги по ковру. Пришло начальство?
Не стану выворачивать шею, оглядываясь. Плевать на них на всех.
Оп!..
Вот уж кого я меньше всего ожидал здесь увидеть... Нет, это настолько абсурдно, что даже не смешно, ибо такого не бывает: бегущий от ареста эксмен, пробирающийся то Вязким миром, то коллектором ливневой канализации, с первого раза и безошибочно берет в заложницы не кого-нибудь, а высокопоставленного офицера службы безопасности, вероятно, осуществляющего общее руководство операцией! То-то, наверное, крику и бестолковой суеты поднялось, когда я исчез, а со мною исчезла и Иоланта! Хотя, конечно, пути начальства неисповедимы.
Да, заставил я начальницу потерять лицо в глазах подчиненных... Скверно-то как.
Иоланта хорошо владеет собой. Заняв пустующий стул, она улыбается дежурной улыбкой, а что скрывает эта улыбка – неясно.
– Как давно ты начал телепортировать? – С места в карьер.
– Это не имеет значения, – отвечаю я.
– Не тебе решать, что имеет значение, а что нет. Твоя пороговая сопутствующая масса?
– И это не имеет значения.
Ох, дождусь я зубоврачебного кресла...
– С кем ты разговаривал по Сети?
– Кстати, мы не представлены, – заявляю я, игнорируя последний вопрос, а внутри меня – сущее упоение бездной мрачной на краю. Никогда не думал, что это так сладко! – Я Тим Гаев, можно звать меня Молнией. Ты Иоланта, – я намеренно и оскорбительно «тыкаю», – а вот ее не знаю. Кто такая?
Вот теперь пора предупредить естественное желание моих собеседниц перейти к форсированным методам допроса.
Я открываю рот, как бы желая оскорбительно зевнуть, и усугубляю оскорбление, высунув язык. А на языке у меня – капсула. Капелька тонкого стекла с прозрачной жидкостью внутри.
Языком задвигаю стеклянную слезинку за щеку. Не раскусить бы нечаянно!
– В ней тот же цианид лития, что и в той капсуле, которую вынули у меня из кармана, когда обыскивали. Если нет веры словам, велите принести ее и поймать на улице кошку.
В отличие от меня, здесь не задаются вопросом, чем цианистый литий отличается от цианистого калия в смысле воздействия на организм.
Иоланта касается пальцами сенсора на столе:
– Личные вещи задержанного, крысу из лаборатории, быстро.
Через минуту белая крыса недвижно лежит на полу, оскалив резцы в единственной короткой судороге, и яркий свет уже не слепит изумленно раскрытую бусинку глаза.
– Убрать.
Секретарша брезгливо выносит трупик за хвост. Иоланта и холеная дама переглядываются.
Они не знают, как со мной быть, и это наполняет меня радостью. Дядя Лева был не совсем прав насчет медлительности прогресса: где-где, а в биологии и медицине знания накапливаются ускоренным порядком. В их специфических приложениях, разрабатываемых специально для служб безопасности, – тем паче. Нет, им совершенно не обязательно меня мучить. При желании из меня могли бы без всякого труда и пыток вытащить всю подноготную, не заставив меня даже раскрыть рта, могли бы выпотрошить мой мозг, смять мою волю, как пластилин, изменить целеполагание и сделать меня своим послушным – и добровольным! – орудием. Не боль, кровь и крик, не вырванные ногти и электроток – а тонкая, изящная, чистая, приятная всякой женщине работа.