Бледная графиня

— Что тебе нужно, дитя мое? — ласково обратилась она к Марии. — Ты такая бледная, расстроенная, удрученная горем — я хорошо понимаю твое состояние. Мне самой неведом покой после этого ужасного происшествия, которое нанесло всем нам такой страшный и неожиданный удар.

— Графиня, я пришла просить у вас позволения покинуть замок, — произнесла Мария, невольно потупив глаза при виде ослепительной красоты графини.

Впрочем, может быть, что-то другое заставило ее опустить глаза?

Марии трудно было вынести острый взгляд жгучих глаз графини. Она испытывала при ней невольный страх. Какой-то инстинкт повелевал ей остерегаться этой женщины с пронзительным взглядом и бледным, как мрамор, неподвижным лицом.

— Ты хочешь уехать, дитя мое? — спросила Камилла.

— Вы знаете, графиня, что я давно уже собиралась это сделать, давно решила не злоупотреблять более вашей добротой. Я многому научилась и теперь могу сама зарабатывать себе на кусок хлеба.

— Ты, кажется, собиралась тогда поступить в какой-нибудь приличный дом гувернанткой?

— То же самое я собираюсь сделать и теперь, графиня.

— Обдумай хорошенько свое намерение, дитя мое. Должна тебе сознаться, что оно мне не очень-то нравится. Мне кажется не совсем приличным отпускать молочную сестру Лили в чужой дом трудиться ради куска хлеба.

— Зарабатывать себе на хлеб честным трудом нисколько не стыдно, графиня.

— Пожалуй, ты права, дитя мое, но что скажут люди? О, ты еще не знаешь, как окружающие в большинстве случаев смотрят на эти вещи. Чего доброго, они обвинят меня, скажут, что я прогнала тебя.

— Я все обдумала, графиня. Я уеду так далеко, что подобное предположение никому даже в голову не придет… Есть еще одна причина, по которой я хотела бы уехать как можно дальше. То счастливое, невыразимо прекрасное время, что я провела здесь, в этом доме, осталось позади, оно прошло и более никогда уже не вернется. Ведь нет в живых той, которую я любила как родную сестру и которая отвечала мне тем же, — прерывающимся от волнения голосом произнесла Мария. Слезы душили ее, она с трудом сдерживала рыдания. — Не хочу, чтобы что-то напоминало о прошлом. Мне нужны новые края, новые люди, тогда и я смогу начать новую жизнь, похоронив прежнюю.

— Куда же ты намереваешься поехать, дитя мое?

— В Америку, графиня. Меня ничто здесь больше не удерживает. Я сирота, у меня теперь не осталось никого. В целом свете нет человека, которому я была бы дорога, кого интересовала бы моя участь. Я всем чужая. Поэтому расставание не будет для меня тяжелым.

— Даже со мной? — спросила Камилла.

— Я многим вам обязана, графиня, я глубоко ценю вашу доброту и от души благодарю вас за то, что вы столько времени терпели меня в замке, — отвечала Мария.

По натуре своей нежная и любящая, она, несмотря на то что в минуту прощания забывается все плохое, не чувствовала ни малейшей симпатии к графине. Нет, ей не жалко было расставаться с графиней, как бы та ни старалась казаться ласковой и заботливой. Она не могла найти ни одного доброго слова для этой холодной, бессердечной женщины, которая даже сейчас разговаривала с ней таким ледяным тоном, что у бедной девушки мороз пробегал по коже.

— Позвольте мне перед расставанием поблагодарить вас за все то, что вы для меня сделали, графиня, — довольно сухо произнесла она.

— Значит, в Америку? — сказала графиня со странным выражением. — Что ж, не смею тебя удерживать, дитя мое. Может быть, ты и найдешь там свое счастье. Я понимаю, что происходит сейчас в твоей душе, знаю, как тяжело тебе оставаться здесь после того, как твоей сестры больше нет с нами. Мне и самой, особенно когда я остаюсь одна, делается так невыносимо, сердце сжимает такая тоска, что, кажется, убежала бы куда глаза глядят, прочь из этого дома, в котором уже нет моей дочери. — Графиня поднесла к глазам тонкий надушенный платок. — Но мне тяжело отпускать тебя одну в такую дальнюю дорогу. Я успела полюбить тебя за это время и привязаться к тебе. Знай, что я всегда буду помнить о тебе и беспокоиться, как бы с тобой не случилось чего-нибудь дурного. Ты должна обещать мне, что в случае необходимости сразу обратишься ко мне.

Она протянула на прощание руку. Мария протянула свою и слегка вздрогнула от прикосновения холодных, влажных пальцев графини. Ощущение было такое, будто она коснулась руки мертвеца или мраморной статуи.

— Ты уже решила, чем будешь заниматься, дитя мое? — спросила графиня.

— Нет, об этом я подумаю на месте. Я прежде всего собираюсь отправиться в Гамбург. Оттуда на пароходе в Англию, а из Лондона уже надеюсь отплыть в Америку.

— Ты вступаешь в чужой тебе мир… Может быть, все-таки одумаешься?

— Нет, графиня. Я оставляю эту прекрасную страну, оставляю Европу для того, чтобы никогда уже сюда не вернуться.

— Когда ты намереваешься уехать?

— На будущей неделе, графиня, а пока что позвольте мне еще немного воспользоваться вашей добротой и гостеприимством. Я скопила небольшую сумму и хочу приготовить себе все необходимое для дальней дороги. Когда я закончу приготовления, то сразу же уеду. Я заранее пришла просить вашего согласия, чтобы вы не подумали, что я делаю какие-то приготовления втихомолку, чтобы все было открыто.

— Позволь мне, милое дитя, прибавить кое-что к твоему скромному капиталу, — сказала графиня и, вынув из письменного стола стопку завернутых в бумагу золотых монет, подала его молочной сестре Лили, вся фигура которой в эту минуту так живо напомнила ей несчастную падчерицу, что графиня была невольно тронута.

— Благодарю вас, графиня, — отвечала Мария. — Мне вполне хватит моих денег. Лучше я обращусь к вам в случае нужды.

— Ты всегда была не в меру гордой, дитя мое, — сказала графиня, видимо, рассерженная отказом Марии. — Со временем жизнь обломает тебя и поубавит твоей спеси. Не всегда приходится поступать так, как хочешь. Не всегда возможно исполнять свои капризы. Приходится согласовывать свои желания с обстоятельствами и желаниями других людей. Но я вовсе не собираюсь сердиться на тебя за это, — продолжала графиня, кладя сверток на письменный стол. — У тебя свои взгляды на жизнь, и потому я в данном случае уступаю. Можешь не брать этих денег сейчас и обратиться ко мне позже, когда тебе потребуется. Во всяком случае, надеюсь, ты уведомишь меня, в каком отеле в Гамбурге остановишься, чтобы хоть до тех пор, пока ты на континенте, связь между нами не обрывалась окончательно…

Здесь разговор графини с Марией прервало появление управляющего. Должно быть, он не знал о присутствии Марии, потому что вошел в покои графини весьма бесцеремонно и даже без доклада. Видно было, что он очень торопился.

Графиня, гордо выпрямившись, бросила на него уничтожающий взгляд. Его опрометчивость могла дорого обойтись.

Встреча с Марией действительно была неприятным сюрпризом для господина фон Митнахта, он рассчитывал застать графиню одну.