Империя Кремля

Динамичность советского империализма выразилась и в той своеобразной форме организации самой империи, которую не знала ни одна классическая империя на Западе. Советский империализм объявил свои колонии «независимыми» государствами со всеми атрибутами, которыми характеризуются независимые государства — здесь свои национальные правительства, свои национальные парламенты, свои национальные коммунистические партии, свои национальные флаги, свои национальные гербы, но у этой конструкции есть один недостаток — она насквозь фальшива, ибо управляют советскими «независимыми» республиками не из их собственных столиц, а из Москвы. Ленин, как и Маркс, утверждал, что капиталистические монополии, концентрация и централизация производства с общественным трудом создали готовые формы перевода экономики на социалистические рельсы, только надо снять с этого производства его капиталистическую оболочку. Аналогичное можно сказать и о советских «независимых» республиках — своей бутафорией «независимых» «суверенных» советских национальных республик Москва создала готовую форму их будущей подлинной независимости, но только надо вывести их из-под власти Кремля. Все предпосылки к этому, по иронии судьбы, создали сами большевики: национальную культуру, национальную интеллигенцию, национальные кадры, которые когда-нибудь скажут: «Мы хотим быть хозяевами в своем национальном доме!».

Я утверждаю, что дорога к свободе и суверенитету самого русского народа лежит через разложение советской империи.

Чтобы уяснить данную проблему, важно расширить ее рамки. Исследуя рост национального самосознания нерусских народов советской империи, нельзя игнорировать другой феномен эпохального значения — рост национального самосознания самого русского народа. Мы видели, что первоначально классический большевизм Ленина ставил перед своими идеологами генеральную задачу — исторической и идеологической дерусификации русского народа. Поэтому изгонялось из духовного обращения все то, что свидетельствовало о величии русского народа, русских государей, русских полководцев, русских святых, русских первооткрывателей, русских колонизаторов, то есть всех тех, от кого большевикам досталась сама великорусская империя. Конечная цель как была, так и осталась и по сегодня: изгнать из обращения понятие — «русский патриотизм», заменив его «советским патриотизмом», чтобы Иван и всерьез сделался «гомо советикус» Александра Зиновьева, не помнящим родства. В основе русской нации лежали, кроме языка и культуры, два духовных фактора — русская православная религия и русское государственное правосознание, хотя и импортированные извне, но русифицированные в вековых традициях народа. Куда легче было физически уничтожить почти поголовно духовенство, 130 тысяч помещиков и столько же «буржуев» в России, чем искоренить из сознания народа как раз эти духовные факторы. Наилучшее свидетельство банкротства большевистской марксистской идеологии перед неистребимым духом русского религиозного и патриотического сознания принесла «отечественная война», когда страна была спасена от оккупантов не под знаменем марксизма, а под знаменем русского патриотизма («амнистия» православной церкви, амнистия русских князей и полководцев, «закрытие» Коминтерна и т. д.). Послевоенный поход против «космополитов» и «низкопоклонников» бил в ту же точку — эксплуатировать русский патриотизм в иных целях. «Иные цели» были, как и во время войны, — коварные. Подготовить новую «великую чистку» для возвращения джина обратно в бутылку, вынужденно выпущенного из нее во время войны. Этот джин был его величество «русский дух». В этом заключался и исторический смысл пресловутой ждановщины, которая целила не только в еврейских «космополитов», но и в русских «низкопоклонников».

Едва успел Сталин осудить «низкопоклонников», казнить «сионистов» (1952 г.) и посадить за решетку «врачей вредителей» («заговор врачей»), как ему помогли умереть его ближайшие русские соратники, в которых проснулся в какой-то мере тот же «русский дух» — Маленков, Хрущев, Булганин плюс изменивший ему земляк Берия. (Я нахожу подтверждение своей гипотезы из «Загадки смерти Сталина» в записках К. Симонова, который не исключает, что Сталин умер в результате заговора Берия. См. журнал «Знамя», № 4, 1988).

Последующая эпоха — хрущевско-брежневская — была эпохой в духе великорусского самодержавия в формулах псевдоинтернационализма, которые не вполне удовлетворяли русских, но больно ущемляли нерусских. Эпоха «гласности» дает, правда, в очень ограниченных рамках, высказаться о своих национальных стремлениях, как русским, так и национальным представителям. Националы ответили на гласность требованием, чтобы их родной язык был признан государственным языком, а русские — потоком разоблачительной литературы о сталинщине, об эре брежневского «застоя» и явлением «Памяти».

«Память» для меня это весь «советский мир» в миниатюре. В этом микрокосме представлены разные течения с их внутренними противоречиями — монархисты и анархисты, православные и атеисты, патриоты и антисемиты, ленинцы и столыпинцы плюс засланные сюда ячейки новых зубатовых из КГБ. В движении «Памяти» видны не только отталкивающие черты шовинизма, но и бунт здорового русского патриотизма против марксистского мракобесия в настоящем и протест против марксистского вандализма в прошлом. Взаимодействие таких исключающих друг друга элементов и идейных течений в русском движении, вероятно, лежит в той же плоскости поляризованных противоречий в русском характере, которую нарисовал нам Николай Бердяев. «Память» — трещина в мнимом монолите «единства партии и народа» и как таковая — прецедент величайшей исторической значимости с непредсказуемыми последствиями. И тут полезно вспомнить мысль великого француза Вольтера: Я не разделяю ваших взглядов, но я буду до последнего вздоха защищать ваше право иметь свои собственные взгляды, добавив: кроме шовинистических.

Представители творческой интеллигенции национальных республик потребовали от Москвы отказа от установки интерпретации исторического и культурного прошлого нерусских народов в духе великорусской концепции старых исторических школ времен царизма. Они потребовали вернуться к Ленину и Покровскому в оценках национально-освободительных движений в старой России. Без давления снизу советские верхи никогда не шли на уступки и повороты в своей политике. Чем больше такое давление, тем радикальнее сами повороты, осуществляемые, чтобы предупредить социальный взрыв, называемый революцией. Ленин как бы предвосхитил ситуацию в СССР в конце брежневской эры, когда писал: «Основной закон революции, подтвержденный всеми революциями и в частности, всеми тремя русскими революциями, состоит вот в чем: для революции недостаточно, чтобы эксплуатируемые и угнетенные массы сознали невозможность жить по-старому и потребовали изменения: для революции необходимо, чтобы эксплуататоры не могли жить и управлять по-старому, лишь тогда, когда «низы» не хотят старого и когда «верхи» не могут no-старому, лишь тогда революция может победить» (Ленин, т. XXV, 3 изд., стр. 223, курсив мой — А.А.).

Такое положение сложилось как раз в Советском Союзе сегодня. Это заметил даже известный советский поэт Булат Окуджава, когда сказал: «Революционная ситуация есть, а революционеров нет»! Как раз цель перестройки — предупредить такую революцию.

Русские патриоты обычно говорят: «Русские — первая жертва коммунизма». Это несомненно так, но отсюда следует и логический вывод: русские первыми должны и сбросить его либо революционным переворотом сверху, либо легальными методами мирной революции снизу, чему примером служит славная польская «Солидарность» со своей «мирной пролетарской революцией» в августе 1980 года.

Вновь, со времени Октябрьской революции, Россия стоит перед судьбоносным этапом своего развития. Сегодня впервые обозначились исторические шансы мирного перехода от монопартийной тирании к правовому государству. Русское национальное движение, отказавшееся от губительной для него же имперской концепции, и сомкнувшееся с национальным движением нерусских народов советской империи под старым лозунгом Герцена времен польского восстания 1863 г. — «За вашу и нашу свободу», — приведет к триумфу свободы и демократии на всей территории СССР. Если Маркс был в чем-нибудь прав, то в своем знаменитом изречении: «Не может быть свободным народ, который угнетает другие народы». И здесь есть с кого брать пример — с западных империй, которые после войны — одни добровольно, другие вынужденно — дали независимость своим колониям. Над крупнейшей из них — над Британской империей — не заходило, как выражались, солнце. Во времена расцвета этой империи ее премьер Дизраэли говорил, что британские колонии — жернова на шее Англии. Потомки Дизраэли были достаточно разумны, чтобы по-хорошему избавиться от этих «жерновов». Англия ничего не потеряла, но выиграла. Многие из ее бывших колоний, в том числе и такая великая страна, как Индия, объединились в добровольное «Британское содружество народов». Если Россия последует примеру Англии, то выиграют все — русский и нерусские народы. Единственный путь к этому — роспуск принудительной империи и провозглашение конфедерации независимых государств из числа национальных республик, которые готовы войти в нее добровольно.