Страница 19 из 72
Искушенные мастера литературных манипуляций, советские идеологи превосходят самих себя, когда они берутся доказывать, что в XIX столетии на Украине не было единой патриотической литературы, а были две литературы: националистически реакционная, которая замыкалась в узкие украинские рамки или ориентировалась на Запад, и прогрессивная гуманистическая литература, которая старалась включить украинскую литературу в общероссийский литературный процесс. К представителям второй литературы советские литературоведы причисляют даже того же Котляревского, заявляя, что он «в большей мере способствовал включению новой украинской литературы в общероссийский литературный процесс», только потому, что его «Энеида» была впервые издана в 1798 г. в Петербурге на русском языке без его ведома. Позже, в 1809 г. «Энеида» вышла и на украинском языке. Зато основоположник современной украинской прозы Квитко-Основьяненко обвиняется в том, что идеализирует патриархальную Украину и проповедует христианскую мораль. Еще больше достается писателям второй половины XIX века Костомарову, Стороженко, Корсуну и Кулишу: они объявляются консерваторами и реакционерами за их враждебное отношение к царизму и русскому империализму. Наиболее выдающемуся из них — Кулишу — историку, писателю и революционеру (он был осужден вместе с Шевченко за участие в «Кирилло-Мефодиевском братстве») пришили еще ярлык «буржуазного националиста», литературное определение, известное только в советской изящной словесности. С некоторыми классиками украинской литературы советские литературоведы поступают так, как они поступают с русскими классиками и критиками — Белинским, Герценом, Некрасовым, Чернышевским. Эти ярые враги деспотизма и рабства в любой форме давно числятся в полубольшевиках под названием «революционных демократов». В этот же сан с прорусской ориентацией произведены украинские классики Леся Украинка, Иван Франко, Коцюбинский, гениальный Шевченко. Замалчивая фундаментальное кредо их творчества — самобытность украинского народа и философию его самостийности и независимости, советские историки подчеркивают их человеколюбие, чуждое любому шовинизму, в том числе и антирусскому. Отсюда делается ложный вывод: украинские классики стояли на русско-имперских позициях. Как это удается доказать? Очень просто. Издавая собрания сочинений украинских классиков, советские издатели и цензоры не включают в эти издания наиболее ярких патриотических произведений старых украинских писателей. Об этом недавно рассказывал один украинский писатель в советской печати: издали собрание сочинений Ивана Франко не только без включения туда многих его наиболее ярких патриотических произведений, но даже с большими купюрами и в тех вещах, которые решили издать.
Однако, были времена, когда советская историческая наука еще была действительной наукой и, считаясь с фактами, событиями и исторической достоверностью, признавала, что Богдан Хмельницкий был «предатель и первый враг национально-освободительного движения Украины», а его Переяславский акт присоединения Украины к России явился «юридическим оформлением начала колониального господства России над Украиной». Именно так трактовала национальную трагедию Украины Большая Советская Энциклопедия 1935 г. (т. 39, первое издание). Сравните с этим, что пишут новые советские историки об аннексии Украины царской Россией в той же самой Большой Советской Энциклопедии последнего, третьего ее издания: присоединение Украины к России «сыграло великую прогрессивную роль в ее дальнейшем экономическом, политическом и культурном развитии» (т. 26, третье изд., М., 1977 г.). На Украине восторжествовал колониальный режим царского абсолютизма, на Украину распространяется русское крепостное право, на Украине запрещены украинская культура, литература и сам украинский язык. И все это советские монархо-марксисты называют «великим прогрессом». Воистину бездонно советское наукообразное шарлатанство!
III. Революция и Украина
Революция 1917 года явилась тем социальным оселком, на котором история как бы испытала две силы бывшей Российской Империи — центростремительно-великодержавную и центробежно-сепаратистскую. Испытание дало поучительные результаты: после демократической февральской революции 1917 г. ни один из нерусских народов не заявил о своем выходе из состава будущей демократической федеративной России, но вот через девять месяцев произошла Октябрьская революция и тогда многие нерусские народы заявили о своем выходе из состава советской России и о провозглашении своей государственной независимости. Одним из первых объявил эту независимость народ, который этнически и культурно-исторически стоял ближе всех к русскому народу — украинский народ.
Невероятно пестра мозаика национально-политических сил, действующих на Украине после революции. Соответственно многообразны их программы. Однако на фоне быстро меняющихся событий, порой головокружительных и контрастных, отчетливо видны два параллельных движения: национальное движение за полную независимость и федеративное движение за союз с Россией. Нет никакой возможности, а для моей цели и надобности, характеризовать весь сложный национально-политический ландшафт на Украине тех лет. Укажем лишь очень коротко на ведущие силы, важнейшие события и на их суммарные итоги. Как демократическое, так и социалистическое движения на Украине, оформившиеся в разных, сначала национально-культурных («Громада»), а потом и в политических союзах и партиях, образовались еще в подполье в конце XIX и начале XX веков. У истоков национально-демократического движения в 60–90-х годах стоит Киевская «Громада», которую возглавили Антонович, Драгоманов, Чубинский, Грушевский. «Громада» имела свои отделения в больших украинских городах. Формально культурно-просветительская организация, «Громада», охватившая в 90-х годах почти все ведущие интеллектуальные силы Украины, по существу стала университетом разработки и обоснования украинской национально-демократической идеологии. Царское правительство увидело в «Громаде» опасность имперским интересам и запретило ее. Но идеи ее деятелей стали программой действий для последующих украинских политических партий, в том числе или даже особенно, для украинских социалистических партий. Именно украинские социалистические партии Украинская социал-демократическая рабочая партия, Украинская партия социалистов-революционеров, Украинская партия социалистов-федералистов выступают инициаторами создания Центральной Рады Украины 4 марта 1917 года, то есть через два дня после отречения царя Николая II от престола. Центральная Рада — украинский парламент состояла из 150 выборных представителей партий, организаций и обществ (потом состав Рады был расширен до 815 человек). Исполнительным органом Рады была Малая Рада из 30 человек во главе с Грушевским, Винниченко и Ефремовым. Были созданы также губернские, уездные и городские Рады. Украина приступила к созданию своей армии. За время от июня 1917 г. и до января 1918 г. Рада издала четыре важных документа программного характера, которые назывались «универсалами». Первый универсал от 10 июня 1917 г. провозгласил автономию Украины. Было создано правительство под названием «Генеральный секретариат». Под давлением Временного правительства Центральная Рада согласилась на компромисс — был издан второй универсал от 3 июля 1917 г., согласно которому осуществление автономии откладывается до созыва Всероссийского Учредительного собрания. Через две недели после большевистского переворота вышел третий универсал от 7 ноября 1917 г. Центральная Рада объявила в нем об образовании украинского государства, но в составе России. Центральная Рада стала верховным органом Украинской народной республики. Четвертым универсалом от 22 января 1918 г. была провозглашена независимость Украины. Спросят, где же была во время этих судьбоносных для Украины событий Украинская большевистская партия или Украинская коммунистическая партия? Да нигде. Такой партии вообще не было. Были отдельные большевистские группы, состоявшие преимущественно из русских, в промышленных районах. Парадоксально, но факт — Украинской коммунистической партии нет до сих пор, есть коммунистическая партия Украины. Для того, кто не силен в знании «национальной философии» большевиков, тут как будто никакой разницы нет — КПУ или УКП. Однако для большевизма разница гигантская: большевики никогда не признавали существования в России национальных большевистских партий среди нерусских наций. Были лишь территориальные организации, прямо подчиненные раньше РСДРП, РКП(б), ВКП(б), а теперь КПСС. Есть украинский народ, есть украинский язык, есть даже Украинская Советская Социалистическая Республика, но вот не было и не может быть Украинской коммунистической партии, как нет Русской, Грузинской, Армянской, Узбекской и т. д. компартий, а есть коммунистическая партия Грузии, компартия Армении, компартия Узбекистана. Это сделано для того, чтобы подчеркнуть, что все они не национальные, а территориальные организации, руководящие своими республиками, в качестве филиалов московского ЦК партии (единственная затея создать УКП принадлежала социалисту и самостийнику Владимиру Винниченко, когда он с группой с таким названием в 1920 г. вошел в состав украинского Совнаркома, как заместитель председателя правительства, но, узнав, с кем имеет дело, убежал в том же году на Запад). Если, например, украинцы или грузины говорят «наша партия», то они имеют ввиду только КПСС.