Холодное блюдо мести

Он опять полез в карман куртки незваного гостя и вытащил связку ключей. На нем висело и кольцо с тремя ключами… нашей няни Ани. С брелоком в виде утенка, который мы с Санькой ей подарили.

Сергей отправился прятать свой пистолет на место в шкаф, а я нагнулась над лежащим, чтобы посмотреть, не надо ли обработать раны и ему. И в это время на лестнице затопали шаги по крайней мере двоих мужчин. Я схватила пистолет и наставила его на дверь. Никто из нас, конечно, не подумал ее закрыть.

Отчего-то никакой иной мысли, кроме как: «Сообщники!» — мне в голову не пришло. Раздумывать о том, смогу я выстрелить или не смогу, времени не было. Я вдруг поняла, что смогу защитить не только себя, но даже мужа и сына. Ведь смогла ударить псевдо-Евгения так, что он упал и потерял сознание. И, сделав это, не ужаснулась, не испугалась, а хладнокровно проверила у него пульс: если его нет, значит, этот бандит умер и потому больше не представляет для нас никакой опасности.

Шаги остановились у двери и замерли. Потом начала медленно открываться дверь.

К счастью, как раз в это время вернулся Сергей, который меня разоружил, а потом не слишком вежливо вытолкал из коридора в комнату.

— Что у вас тут происходит? — добродушно пробасил кто-то, и я выглянула, чтобы посмотреть на вошедших. Это были два милиционера в полной форме, высокие и широкоплечие. — Семейные разборки? — полюбопытствовал обладатель баса, старший лейтенант.

«Наверное, он имеет в виду ссадину на лбу Сергея», — подумала я.

— Если бы, — сказал с усмешкой мой муж. — Вряд ли бы тогда нам пришла в голову мысль вас вызвать. Кстати, — он оглянулся на меня, — ты только что сказала, что милицию надо вызвать, а она уже тут как тут.

— Нам позвонила какая-то девушка, — объяснил один из вошедших.

— Думаю, это она сидит на крыльце, — заметил второй. — Вы куда? — Это уже он сказал мне вслед.

— Сейчас вернусь.

На крыльце сидела Аня и горько плакала.

Все-таки я идеалистка. Отчего-то считала, что раз мы платим ей приличные деньги и вообще хорошо к ней относимся, этого достаточно, чтобы она была нам предана. А она взяла и отдала ключи человеку, которого наверняка считала опасным.

Да, она вызвала милицию, но если бы не благоприятное стечение обстоятельств, возможно, нас с Сергеем и Саньки уже не было бы в живых…

И только я об этом подумала, как вся жалость к Ане исчезла бесследно. Интересно, ее арестуют или нет?

Словно в ответ на мои мысли из дома вышел один из милиционеров и строго сказал плачущей Ане:

— Гражданка, пройдемте со мной.

Она встрепенулась и с надеждой взглянула на меня. А я смотрела на неподвижное тело нашего пса, лежащее прямо под фонарем у ворот. Бедный Поль! Он не лаял, потому что знал Аню и подпустил так близко того, кто с ней пришел. Наверное, Макаров, или как там его, ударил собаку ножом.

Я вернулась в дом вместе с милиционером и нашей бывшей няней.

Второй милиционер, составляя протокол, как раз в это время пошутил:

— Зачем надевать ему наручники? Его можно транспортировать и в домашней упаковке.

— Ну да, на руках у него, между прочим, ремень от моей сумочки, — проворчала я.

— Героическая у вас жена, Шувалов, — сказал милиционер.

— Что есть, то есть, — согласился мой муж.

— Прочитайте и подпишите.

Сергей быстро пробежал лист глазами и поставил размашистую подпись.

Дверь опять хлопнула, и появился третий милиционер, в форме с погонами капитана.

— Смотрю, у вас тут серьезно? — Он взглянул на меня и пояснил: — Мы уж, грешным делом, думали, кто-то неудачно развлекается. Это вы нам звонили?

— Нет, я била… колонной. А звонила девушка, что сидит на диване. Она работала у нас няней.

Аня, услышав мое «работала», опустила голову. Неужели она думала, что я ее прощу? Сделаю вид, что ничего не произошло?

— Что ж, все хорошо, что хорошо кончается, — подытожил капитан, которому старший лейтенант вполголоса объяснил, что к чему. — Пошли с нами, голубки.

— Простите, — обратилась я к капитану, который кивком велел арестованным следовать за ним, — можно я задам… Дмитрию один вопрос?

— Если он ответит.

Капитан был настроен добродушно. Наверное, Сергей сказал, в чем еще может быть замешан Макаров. Звать его по-другому не получалось. Как-то я уже привыкла к этой фамилии.

— Скажите, Женя… в смысле Дмитрий, вы не знаете, для чего Елена пригласила нас всех к себе на день рождения?

Я думала, он удивится. А то и посмотрит на меня как на ненормальную. Мол, что задавать такие дурацкие вопросы! Зачем людей приглашают на день рождения?

А он расплылся в улыбке и одобрительно взглянул на меня.

— Она вас всех ненавидела.

От неожиданности я даже не села, а прямо плюхнулась на ближайший стул.

— Всех?

— Всех.

— И она знала, на ком женат Кононов, ее бывший муж?

— Конечно, знала. На балконе, когда мы с ней разговаривали, она прямо укатывалась: «Замаскировалась! Думала, я ее не узнаю». И еще говорила, что в сложившейся ситуации ее беспокоило только одно. «Эта, — сказала, — сучка разродится прямо за столом, убирай потом за ней!»

Одному из милиционеров, как видно, надоел наш разговор, но капитан, внимательно слушавший, показал беспокойному кулак, а сам, словно невзначай, присел на стул.

— Да вы мне все должны спасибо сказать, — продолжал увлеченно Дмитрий. — Я, можно сказать, вас всех с того света вытащил.

— А яд где взял?

— Так у нее в шприце он и был. Лена собиралась им торт начинить. Она нарочно купила такой большой, чтобы остался, и тогда она каждому дала бы по кусочку с собой.

— Да ну, брось! Чтобы Быстрова решила отравить всех своих гостей? Никогда не поверю!

— Хочешь верь, хочешь не верь. — Он пожал плечами, откровенно наслаждаясь моим ужасом.

— Неужели она собиралась сесть в тюрьму за массовое отравление?

— Еще чего! У нее все было приготовлено. Грибы, в которые она бросила парочку мухоморчиков… Кто стал бы обвинять ее в том, что она купила у какой-то незнакомой старушки некачественные грибы?..

— А почему сама их не ела?

— А у нее аллергия на грибы.

— Ну, хватит, пойдем. — Капитан наконец встал. — Приятно встретить разговорчивого человека. А то есть обвиняемые, из которых слова не вытащишь.

Он взял за локоть скованного наручниками Фокина и повел за собой.

— Григоренко, — бросил он через плечо, — а ты девчонку с собой захвати.

Старший лейтенант посмотрел на меня.

— Да не хозяйку, а ту, что на диване сидит!

Я услышала, как он, удаляясь, подшучивает над коллегой:

— Губа не дура у тебя, Григоренко, сообразил, кого приятнее допрашивать.

— А ты ментам понравилась, — сказал Сергей.

— Только ментам?

— Мне ты не просто нравишься. Я тебя люблю.

— А мне в какой-то момент показалось, что у тебя открылась ностальгия по прежней жизни.

— Ты что, подумала, я по Наташке заскучал?

— Было дело, — призналась я, осуждая себя за приступы ревности, с которыми никак не могу совладать. Подумать только, что прежде ревнивцы, независимо от пола, меня удивляли и даже смешили.

— Я думал, она меня даже если и не проклинает, то в любом случае вряд ли может простить, что я от нее ушел, а она предупредила меня насчет Фокина и сказала, что я своим уходом ей помог.

— В каком смысле?

— У нее свое дело появилось, она институт закончила, а теперь вот и замуж выходит.

Я испытала благодарность к женщине, которая смогла не только справиться с трудностями, но и вырасти, пойти вперед…

— Знаешь что, — сказала я мужу, — а давай пожелаем Наташе удачи! Пусть у нее все будет хорошо.

— Давай пожелаем, — согласился он.

Сергей достал из холодильника бутылку шампанского, разрезал на дольки огромный апельсин, и в половине четвертого ночи мы выпили за Наташу Шувалову, которая в скором времени наверняка сменит нашу общую фамилию на другую.